Название: «My Favourite Romantic»
Автор: Бельчонок Шуша & Emili89
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Том/Билл, Том/ОМП
Рейтинг: R
Жанры: Romance, POV
Категория: Slash
Размер: Мини
Статус: закончен
Размещение: только с разрешения авторов
Краткое содержание: весенняя сказка о любви)

Суббота… О боже, кто бы знал, как я любил субботы. Знаете, почему? Потому, что это последний, нет, не так, ПОСЛЕДНИЙ учебный день. Я даже люблю сейчас эту ненавистную пару педагогики и психологии, которую ведет жутко занудный мужик. Потому, что она тоже ПОСЛЕДНЯЯ! Перед волшебным и вкусным днем – воскресеньем. На лице расползается блаженная улыбка. Как я ждал этого дня всю неделю.

Это ведь была не неделя, а сумасшествие какое-то, конечно, такое вполне нормальное для студентов, особенно накануне сессии, но все равно не до такой же степени! Только сегодня надо было сдать реферат (о котором я, конечно же, благополучно вспомнил лишь вчера вечером) и подготовиться к двум семинарам (что означает необходимость прошерстить половину глобальной сети под названием интернет и десятка с два учебников, чтобы ответить на все вопросы и написать жалкое подобие конспектов по принципу «лишь бы что-то было»). Радует, что весь этот завал мне не пришлось разгребать вчера самому, но я честно-честно, пересиливая ну очень сильное желание забить на все, сделал половину, ну или чуть меньше. Раньше на это ушла бы добрая половина вечера и вся ночь, но сейчас, когда все домашние задания и долги делаются в две головы и четыре руки, на это уходит куда меньше времени. Да и куда приятней составлять библиографический список к реферату со всеми этими запятыми, точками, тире, сокращениями, ощущая боком тепло любимого человека, его такую нужную поддержку.
Смотрю на часы и мысленно стону. Ну вот почему время тянется так медленно на парах и так быстро летит вне них? Еще целых 20 минут, которые продлятся будто 20 часов. А потом… Потом я наконец-то смогу сбежать из этого тесного, давящего и душного помещения и пойти домой, улыбаясь всем встречным, назло всем предрассудкам. А дома ждет Он, и из-за этого хочется выбраться отсюда еще быстрее, а время, словно назло, тянется все медленнее и медленнее.

Записывать за преподавателем я давно уже не пытался, и уж тем более не пытался вникнуть в его бухтение, а спокойно и мирно разрисовывал поля тетради разноцветными ручками. Это намного увлекательнее, чем вся психология вместе взятая, я вам гарантирую. Да это вообще намного интереснее, чем большинство предметов. Так что, если мельком пролистать мои тетради, то помимо каких-то обрывочных записей, гордо именуемых «Конспектами лекций», можно увидеть еще кучу всевозможных рисунков, набросков и зарисовок. Иногда это никому не понятные (даже мне) абстрактные композиции из ромбов и квадратов, иногда неясные силуэты, иногда наброски портретов знакомых и незнакомых людей, которые по какой-то причине зацепили мой взгляд.
Из сладкой полудремы выдергивает вибрирующий в заднем кармане джинсов телефон. Бросив взгляд на рисунок, который неосознанно набрасывал за раздумьями, я вспыхнул и подумал, что его обязательно надо выдрать: нечего шокировать посторонних своими художественными талантами, да и знаниями в подобных областях.

Медленно выпрямляюсь и стараюсь как можно незаметнее достать телефон, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей скромной персоне со стороны преподавателя. Смотрю на дисплей и улыбаюсь: СМС-сообщение с до боли знакомого номера. Открываю, уже предчувствуя, что там будет:

«Родной, ты там скоро освободишься? Я уже соскучился ;)»
Улыбка против моей воли становится еще шире. Всего несколько слов и смайлик, а хочется верещать от счастья и восторга на всю аудиторию, наплевав на все.

«Том, не трави душу, засранец! Неужели ты не можешь потерпеть еще час?!» – пальцы сами быстро отщелкивают сообщение по кнопкам и нажимают «Отправить», а мобильник возвращается на свое законное место.

А в голове стучит только: Том-Том-Том...
С ним мы знакомы с самого детства, хоть он и старше меня на четыре года. Познакомились мы на игровой площадке, находившейся недалеко от моего (а как потом выяснилось, и его) дома.

Я не помню, сколько мне точно было лет, но не больше пяти. Мне в тот день подарили мой самый первый двухколесный велосипед, правда, к заднему колесу были приделаны еще два – для устойчивости, но меня это ничуть не расстроило, наоборот, я весь сиял от гордости, ведь это почти такой же велосипед, на которых ездили взрослые ребята, а значит, и я теперь взрослый, раз могу кататься на таком же. Ну, почти на таком же.

Кататься – это, конечно, было очень громко сказано. В основном я просто отталкивался от асфальта ногами и немного проезжал вперед, и так бесконечное число раз. Пробовать крутить педали и ехать нормально я как-то побаивался, и, как оказалось, не зря. Когда я все-таки решил прокатиться «по-человечески», то чуть было не убился. Каким-то образом велосипед накренился на бок, и я вместе с ним полетел вниз с пригорка, у подножия которого было футбольное поле, на котором обычно дворовые мальчишки с гордым видом, воображая себя Бекхэмами и Роналдиньо, гоняли мяч. В общем, мне очень и очень повезло. Один из мальчишек успел поймать меня до того, как я начал скатываться вместе с новеньким велосипедом вниз. Ущерб обещал быть значительным, но благодаря Тому я отделался только испугом, дыркой на любимых джинсах и ободранной рукой. Мальчик тогда еле-еле смог меня успокоить, ведь это падение было первым, и жгучая обида на весь мир заполняла мою душу. В память об этом инциденте и нашем знакомстве у меня осталась тонкая ниточка шрама на левой руке, тянущаяся от предплечья к запястью.

С этого момента началось наше с Томом общение. Сначала как простых знакомых, а потом как лучших друзей. Через некоторое время подружились наши матери, и он часто оставался сидеть со мной, когда они отправлялись за покупками или в салон. Не знаю, может, ему и не очень нравилось нянчиться с сопляком, то есть со мной, но виду Том не подавал и всегда был со мной весел и очень дружелюбен.

Когда я пошел в школу, то парню едва ли не с первого дня пришлось заступаться за меня и давать отпор всем обидчикам, ведь дети – народ жестокий… Мне часто доставалось из-за того, что я не был похож на других и постоянно выставлял это напоказ. Мне было неинтересно общаться со сверстниками, и я не скрывал этого, предпочитая всем им Тома.

Когда я учился в выпускном классе, Том уже оканчивал университет в соседнем городе. Жил он там же, поэтому мы могли общаться по телефону, да и то, он был настолько занят своей новой жизнью, что созваниваться чаще двух раз в неделю не получалось.

Передо мной стоял очень сложный выбор: куда именно пойти учиться. Ни одна профессия не привлекала меня настолько сильно, чтобы сказать: «Да, это мое, этим я хочу и буду заниматься всю жизнь». Поэтому я был просто в замешательстве. Родители настаивали, чтобы я пошел учиться на юриста или экономиста, но это же так скучно: сидеть целыми днями в кабинете, погрязая в тоннах бумаг, циферок, буковок… При одной мысли об этом мутило. Это точно не мое. Поэтому после месяца мучительных раздумий, терзаний и самокопаний я решил поступить в Берлинскую Академию Искусств на специальность «Музыкальная педагогика». Отец, когда услышал это, расхохотался и сказал, что не мужское это дело – учить детей горланить песенки, а вот мама и Том поддержали, за что я им очень благодарен.

Обучение в академии предполагало переезд в столицу страны, но меня это ничуть не пугало, потому что Том предложил заселиться в его квартиру, мотивируя это целым рядом причин: тем, что жилье не надо искать, тем, что он за мной проследит, поможет, что это будет дешевле… Да и вдвоем веселее и проще жить.

Не раздумывая, я согласился, и уже через неделю осматривал квартиру, в которой мне предстояло жить ближайшие несколько лет. Скажу честно, я был очень и очень удивлен: во всех комнатах царил идеальный порядок, все было так чисто, чинно и аккуратно, даже ни один грязный носок не затесался. Вот тогда я и понял, что практически ничего не знаю о Томе, о его жизни, о том, в кого превратился тот мальчишка, который вытирал мне слезы и сопли после памятного падения с велосипеда.
Никогда, наверное, не забуду, как однажды проснулся ночью от какого-то странного шума в прихожей. В голову сразу полезли все страшные байки, которые я когда-либо слышал: о ворах, которые залезли в квартиру и сейчас выносят все самое ценное, о маньяках, которые в темноте надругаются над невинной жертвой, и всяких там чудовищ, монстриков и прочее. Не раздумывая, я выскочил из комнаты, даже не прихватив с собой ничего увесистого для самообороны. И как вы думаете, ЧТО я там увидел? В темноте возле входной двери Том яростно целовал какого-то парня, буквально вжимая его в стену. Наверное, стоило вздохнуть с облегчением, но я стоял как вкопанный не в силах оторвать взгляд от этой сцены. Лишь пару минут спустя я нашел в себе силы оторваться и вернуться в комнату, осторожно прикрыв дверь. Нет, конечно, я понимал, что Том уже взрослый мужчина со всеми потребностями, но почему в тот момент мне так хотелось разреветься, как маленькой девчонке? Почему меня совершенно не напряг тот факт, что Том целуется с парнем, а не с девушкой? Почему?! Сейчас я спокойно могу ответить на этот вопрос, но тогда... Тогда буря неизвестных и непонятных чувств просто оглушила меня, лишила воздуха, сил и смысла жизни.

Я всю ночь проворочался в постели, пытаясь не прислушиваться к происходящему в квартире, к пьяным полным наслаждения крикам , к периодически падающим предметам, к шороху, скрипам и шепоткам. Я сходил с ума непонятно от чего, а по щекам бежали слезы, пропитывая соленой влагой подушку, простынь и пижамную футболку.

Тишину, воцарившуюся под утро, разорвал звон моего будильника. В этот раз я его воспринял не как кару божью, а как спасение. Аккуратно одевшись и собрав самые необходимые вещи, я осторожно выбрался из комнаты, стараясь не обращать внимания на царящий вокруг хаос и не думать о причинах, породивших его. Я кинул последний взгляд перед выходом на зеркало в прихожей. Бессонная ночь дала о себе знать: бледное лицо с заострившимися чертами, красные, опухшие от слез глаза, ни грамма косметики и никакой укладки. Взгляд случайно упал на отражавшуюся в зеркале открытую дверь в спальню Тома и происходящее за ней: две невероятно сплетенных обнаженных тела на огромной кровати – смуглое и с болезненно бледной кожей, черные косички и светлые вихры… Глаза снова наполнились слезами, в груди появился комок, а губы предательски задрожали. Подхватив сумку с вещами, я буквально рванул на выход.

Уже через два часа заявление с просьбой выделить комнату в общежитии лежало на столе у куратора. Добрая и понимающая женщина, вникнув в ситуацию (хозяйка съемной квартиры выгнала, и жить совершенно негде), подписала его, и сразу после пар я заселился в новую комнату. Телефон был отключен, хотя так хотелось включить и посмотреть: звонил или нет. Но я не включал. Жил, как на автомате: пары, подработка, общага, бессонная ночь, пары. Новая сим-карта и новые привычки. Я старался не думать о том, что было, и о том, почему мне так больно от всего произошедшего. Просто не думал. Надо жить дальше. Надо. И я учился.

Пока…

Пока однажды, когда я выходил из академии, в мой локоть не вцепились горячие пальцы. Том, затащив меня в один из коридоров академии, уже опустевший к концу занятий, требовал объяснения, пытался узнать, что случилось. А я смотрел на него и вспоминал все, что видел тогда. И снова хотелось плакать, рыдать в голос, прокричать ему в лицо все, но я лишь закусил губу и держался, но Том не был бы Томом и моим другом столько лет – он все понял. И буквально вытряс из меня признание, заставляя, захлебываясь слезами, рассказывать ему, что я просто не хочу мешать, что всем так будет лучше. Он внимательно слушал, всматриваясь в мне глаза взглядом, прожигающим насквозь, и ничего не говоря. В конце концов я стал путаться в словах, повторяться, окончательно потерявшись среди собственных мыслей, а он просто взял и поцеловал меня. Нет, совсем не по-дружески, не в щеку, как это делал, поздравляя с различными праздниками вроде Дня рождения или Рождества, а по-настоящему – глубоко, тягуче, сладко, нежно. Так, как мне снилось уже неделю, так, что дрожали колени и все мысли вылетели из головы, так, как целуют только… любимых. Он шептал мне всякие глупости на ухо, прижимая поближе к себе, и сцеловывал соленые капельки с моих щек, обещал, что такого больше не повторится, что это чертов алкоголь, тело и прочая ерунда, что это не важно, что в его жизни есть только один важный человек.

И я... Что я? Я не мог ему не поверить, не мог не позволить вернуть себя домой, не мог не позволить целовать, обнимать, шептать всякие глупости и нежности, писать дурацкие СМС-ки, заставляя с каждым днем влюбляться все сильнее и сильнее. И уже год я шел домой не к соседу и лучшему другу, а к самому любимому в мире человеку.
Я аккуратно вставил ключ в замочную скважину и повернул, вслушиваясь в привычные ритмичные щелчки замка. Удивительно, но прихожая встретила меня темнотой и тишиной. Внутри появилось странное щемящее чувство предвкушения чего-то. Я небрежно кинул тяжелую сумку в угол, ненамеренно промахнувшись мимо специального столика, нагнулся, чтобы стянуть с уставших ног сапоги и натолкнулся взглядом на белые кеды, небрежно брошенные посреди прихожей. Со вздохом запихиваю свои сапоги в шкафчик для обуви, а следом туда же отправляются его кеды. Нет, это совсем не раздражает, мне даже нравится ухаживать за ним, пусть даже в таких бытовых мелочах. Взгляд останавливается на небольшом темном пятнышке на бежевом ковре, и я присаживаюсь, чтобы посмотреть, что это: неужели замарали? Уже третий раз за месяц. Ну вот ей-богу достало уже этот ковер таскать в химчистку, проще и дешевле уже купить другой, лучше всего черный.

Палец осторожно касается прохладной шелковистой поверхности. Это не пятно. Аккуратно беру лепесток и подношу к носу, осторожно втягивая любимый аромат розы. Улыбнувшись, поднимаюсь, заметив чуть дальше еще одно «пятнышко» и еще, которые вскоре превращаются в россыпь, образующую что-то вроде красной дорожки, ведущий в ванну.

Совершенно по-дурацки улыбаясь, я вошел в ванную, которую просто обожал. Том как то раз признался, что уговорил родителей купить квартиру именно из-за этой потрясающей джакузи, которая сейчас выглядела просто волшебно. Пара десятков, а может, сотен свечек, установленных на всех горизонтальных поверхностях, погружали комнату в волшебный полумрак, розовые лепестки под ступнями и в воде наполняли комнату потрясающим ароматом, но… Я еще раз внимательно обвел глазами полумрак комнаты – Тома не было.

- Том! - стараясь скрыть улыбку, чуть возмущенно кричу, и он появляется на пороге комнаты.

- Нравится? - улыбается, а я наблюдаю, как блики пламени играют на бриллиантовом крестике на его обнаженной груди.

- Как для девчонки, ей-богу, - стараюсь поехиднее хмыкнуть, но у меня плохо получается. Слишком уж я счастлив, чтобы ехидничать.

- Ах для девчонки? Я тут для него старался, а он… - Том наигранно возмущается и обижается, стремительно бросается ко мне и, не обращая внимания на возмущенные вопли и брыкания, подхватывает на руки.

Его губы накрывают мои, и все становится не важно... Но в следующую минуту я уже орал от неожиданности:

- Том! - я просто не мог подобрать слов от возмущения, чувствуя, как моя одежда промокает. Эта сволочь нагло воспользовалась моей слабостью и отомстила… усадив в ванную, полную розовых лепестков и воды … прямо в одежде! - Том, как ты…

- Меньше возмущаться будешь, любимая моя девочка, - усмехается.

Я уже готовился обрушить на него самые страшные словесные кары в нашей жизни, но его губы снова накрыли мои. И все слова как-то улетучились. И все стало не важно: ни промокшие дизайнерские вещи, ни потекший макияж, ни то, что меня обозвали девочкой, ни то, что признались в любви, ни то, что сегодня наша годовщина. Важны только мы. Здесь и сейчас. И больше ничего.

THE END