Название: The Christmas Cynic
Автор: Kishmet
Переводчик: Атия
Бета: Jekil
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, romance, fluff
Категория: Slash
Размер: миди
Статус: закончен (в процессе выкладки)
Саммари: Радиошоу, которое ведет Билл Трюмпер, регулярно вливает в уши его слушателей изрядную дозу цинизма. Особенно Билл старается в декабре, называя себя Рождественским Циником. Но однажды в прямом эфире раздается звонок от Тома Каулитца, самого позитивного человека на свете.
Разрешение на перевод: есть
Ссылка на оригинал: http://fiction.tokiohotelfiction.com/viewstory.php?sid=18523
Jekil и Noriko - спасибо за консультации.
On the third day of Christmas...
Билл проснулся и затуманенным взглядом нашарил светящийся зелеными цифрами будильник. Полвосьмого, время подниматься навстречу испытаниям нового дня.
- Хорошо, хорошо, - хрипло со сна простонал Билл. Он нашарил будильник и, наконец, хлопнул по кнопке его отключения, прерывая бодрую утреннюю программу Сик ФМ. Сделал себе мысленное напоминание переключить будильник на другую станцию, несмотря на свою лояльность работодателю: слишком ведущие этой передачи бодры, черт их возьми.
В ногах у Билла спала Казимира, его полосатая кошка, которая протестующе мяукнула, когда ее толкнули.
- Прости, моя хорошая, - Билл, зевая, откинул одеяло и потянулся почесать у нее за ушком, потом взгляд его задержался на ярком пятне в районе подоконника. Пуансеттия выглядела вполне довольной жизнью, хотя в его квартире, в общем-то, и провела только одну ночь. Когда пришел домой, Билл сел за ноутбук и поискал в Интернете. На форуме любителей этих цветов он получил предостережение, что растение может увянуть в считанные часы, если температура в помещении окажется слишком низкой. Билл поддерживал у себя в квартире температуру в 20 градусов, и, согласно знатокам, она как раз отвечала требованиям, значит, если верить Тому, все, что требовалось теперь – это вовремя поливать цветок.
- «Новости о пуансеттии». О чем он только думал, - пробурчал Билл, скорее, раздражаясь тому, что Дэвид становится фанатом Тома, чем воспоминанию о самом Томе. – Проверим…
Билл подошел к окну, почесывая тощее бедро сквозь фланелевые пижамные штаны.
- Прощай, маникюр, но кого это заботило, - пожаловался Билл в пространство и ткнул пальцем в землю в горшке. Палец покрылся частицами влажной почвы. Билл поморщился. – Кажется, все с тобой в порядке на сегодня.
Билл стряхнул с пальца грязь и задержался еще, прикоснувшись к одному из изогнутых лепестков. Шелковистый наощупь. И оттенок красного не кричащий, тот глубокий, темный, который нравился ему больше всего, особенно в сезон, когда утомляет бесконечное яркое мельтешение вокруг. Цветок обладал тем качеством, которое Билл ценил и при подборе вещей, макияжа, аксессуаров для создания своего стиля: уникальностью, - она способна была привлечь взгляд даже искушенных цветоводов.
- Просто прекрасно. Нашел позитив, - Билл хмыкнул с отвращением и отвернулся. – Заслужил медаль.
***
Город Ветров частенько оправдывал свое название, и сегодня был как раз тот самый случай.
Билл безостановочно чертыхался, удерживая порывавшуюся улететь шляпу, которую он был вынужден надеть, чтобы не подвергать риску прическу. Он крепче прижал локтем сумку от Версаче и перебежал открытую площадку между гаражом-парковкой и зданием вещательной компании.
В спешке и неловкости – бег на каблуках не доставлял никакого удовольствия – Билл чуть не столкнулся с мужчиной, шедшем в противоположном направлении, к гаражу.
- Эй, осторожнее, - сказал смутно знакомый голос. Теплые руки поймали за плечи, и Билл встретился взглядом с парой настолько же теплых карих глаз, оказавшихся как раз напротив. Глаза эти на мгновение расширились, их владелец отпустил Билла и придержал для него дверь.
- Ой, спасибо, - сказал Билл, задерживаясь, прежде чем пройти в фойе. Ветер был таким, что приходилось его перекрикивать. – Извините, когда не приходится прокладывать себе путь среди урагана, я довольно ловкий.
- Не беспокойтесь, - со смешком ответил незнакомец, однако голос у него теперь скрежетал, как мешок гравия. Теория Билла о радиоголосах на практике: этот возмутительно привлекательный мужчина явно не мог похвастаться своими голосовыми связками. Мысль о несоответствии засела где-то на задворках сознания до того, как Билл успел ее поймать. – Просто возвращайтесь поскорее в тепло.
- Да, и вы тоже. Спасибо, - Билл проводил взглядом мужчину, и дверь закрылась за ним. Незнакомец сунул руки без перчаток в карманы чересчур свободной серой куртки и поспешил прочь, борясь со встречным ветром, словно корабль, захваченный бурей.
Билл тряхнул головой, чтобы прийти в себя, и повернулся ко второй двери, ведущей в фойе.
- Доброе утро, мистер Трюмпер, - поздоровалась новенькая портье. Билл ей кивнул.
На полпути к лифту он поймал ускользающее наблюдение и застыл на ходу. Первые слова незнакомца звучали совсем иначе… ведь точно. Без того скрежетания, как-то знакомо, словно потом мужчина решил свой голос исказить. «Эй, осторожнее». Он прокрутил фразу в памяти так, как привык делать по работе. И чуть не взвыл от собственной глупости, бросившись обратно через фойе, не обращая внимания, что девушка за стойкой удивленно окликнула:
- Мистер Трю…
Биллу было не до нее, он в спешке дернул внутреннюю дверь и оглядел улицу в поисках каких-то признаков высокого мужчины с шоколадно-карамельными глазами. Не обнаружив и намека, в досаде ударил по стеклу внешней двери.
Более спокойно он вернулся в фойе, сочтя погоню неудавшейся.
- Кто был тот мужчина, что вышел отсюда до того, как я вошел? – Спросил Билл девушку, остановившись перед ее стойкой.
- Я не знаю, мистер Трюмпер, - призналась служащая, выражение ее лица выдавало любопытство. – Я работаю здесь всего неделю. Но у него был пропуск. Он махнул им и прошел к лифтам, вот и все.
Билл прикусил язык, прежде чем спросил: откуда, в таком случае, она знает его самого. Все же, его фото красовалось на каждом рекламном постере и щите на территории города, даже на бортах автобусов.
- Хорошо, спасибо.
Пропуск. Это значит, что загадочный мужчина, он же Оптимист, он же Том Каулитц, также работает на одной из станций или в одном из филиалов их компании... или хотя бы знаком с тем, кто работает. Или – Билл нахмурился – он получил временный пропуск, чтобы Дэвид либо кто-нибудь из его подчиненных могли побеседовать с ним, прежде чем организовывать предполагавшееся свидание с Биллом.
Или, - сделал Билл следующее допущение, - он просто обознался. Билл в задумчивости подошел к лифту, посматривая в сторону офиса Дэвида, который был дальше по коридору. Может, он бессознательно смешал образ высокого, темноволосого, великолепного мужчины со знакомым, приятным на слух тенором Тома – а это значило, что Билл слишком долго был один.
Билл решил пока не напирать на Дэвида. Он мог себе представить реакцию менеджера, если Билл только даст намек, что заинтересован в своем таком настойчивом поклоннике: для того это было бы подарком лучше, чем соперничество в прямом эфире, – ведь тогда это стало бы романом в прямом эфире.
- О боже, - пробормотал Билл, привалившись к стенке лифта, когда дверь за ним плавно закрылась. Ну нет, привлечь внимание Дэвида к этому он вовсе не желал.
На своем этаже он обнаружил, что свет в его студии уже горел.
- Энди? – позвал Билл, шагнув внутрь, не получил ответа и нахмурился. Повесил сумку на крючок возле двери. Взглянул на свое рабочее место и заметил на панели нечто, явно не относившееся к его оборудованию. Он настороженно приблизился, словно тигр к добыче, сощурил глаза, рассматривая блюдо, накрытое прозрачной пластиковой крышкой и наполненное заманчивым на вид печением. Подношение сопровождала простая карточка, на которой значилось: «Для Билла – из веганских ингредиентов», в сопровождении смайлика, а буквы «н» выпадали вниз из строки.
Кто-то проделал кропотливую работу, превратив каждое печенье в произведение искусства. Так богато украшены, что с трудом верилось, что это можно съесть. Он видел печеньице в форме звезды с серебряным контуром, обводившим каждый лучик; другая звездочка была со спиральным узором в центре. Глазурь на каждом из печений была оттенков красного и зеленого, причем оттенки эти светлели от центра к краям, и Билл даже не представлял, как можно достигнуть подобного эффекта.
И когда Билл осмотрел остальное печенье, понял, что каждое из них было украшено не менее тщательно.
- Вот поросенок, - пробормотал он себе под нос. Перед ним явное доказательство, что Том был в здании, пробрался в студию Билла и оставил набор замечательных яств в точном соответствии с вкусами Билла, а потом позаботился о конспирации, чтобы Билл его не узнал, и еще, сверх всего этого, имел наглость оказаться неотразимым. При воспоминании о прикосновении рук Тома к его плечам сердце Билла затрепетало, он вздрогнул и обхватил себя руками.
- Кто?
Билл обернулся. Андреас вошел в студию с батончиком «Милки Вей» в руке.
- Тот слушатель, Том, - ответил Билл. Он указал пальцем на блюдо. – Ты только посмотри.
- Ох и ни фига себе, - Андреас, завидев угощение, вытянул шею. – Он не только садовник, но еще и кондитер? Можно, я женюсь на нем?
Биллу захотелось дать резкий отпор, но он подавил импульс в зародыше.
- Пожалуйста, если ты считаешь, что сможешь угомонить его, чтобы не беспокоил меня впредь.
- Я могу поймать тебя на слове, - сказал Андреас, жалобно добавив. – Выглядят очень аппетитно.
- Они выглядят очень моими, - отозвался Билл, игнорируя умильный, щенячий взгляд Андреаса. – Кстати сказать, откуда он узнал, что сегодня у меня по плану разговор о рождественских угощениях? Ты кому-нибудь об этом говорил?
Андреас покачал головой.
- Нет. Может, ты проанонсировал сам?
- Нет, не анонсировал, - с уверенностью ответил Билл. Он скупо выдавал информацию, предпочитая оставлять слушателей не в курсе темы следующего дня. А единственными, кто читал распланированные Биллом эпизоды шоу, были сам Билл, Андреас и Дэвид. Билл задумчиво потеребил зубами пирсинг в языке. – Думаю, Дэвид мог сказать.
- Не похоже на него - разглашать внутреннюю информацию, - с сомнением ответил Андреас. – Может быть, это всего лишь совпадение, что твой персональный Санта решил сегодня послать тебе печенье.
- Возможно, - согласился Билл. Потом, заметив печальный взгляд, которым Андреас продолжал поедать угощение, он закатил глаза. – Ты получишь одну штучку, когда мы закончим передачу. А сейчас вперед, пора работать.
***
- Привет, Чикаго, это твой Рождественский Циник на Сик ФМ, и сегодня я намерен коснуться наименее любимого мною аспекта рождественских праздников: богатства выбора угощений, сделанных по индивидуальному заказу и домашней выпечки, потому что двадцать шестого числа никто из нас не влезет в собственные джинсы. Поверьте мне, ваш Циник вовсе не против того, чтобы угоститься, - пояснил Билл. – Нет, это полное лицемерие и снисходительность по отношению к ним беспокоят меня столь глубоко.
- Из двенадцати месяцев в году одиннадцать нас преследует всевозможная реклама средств для похудания, низкокалорийной пищи и всевозможных примочек, способствующих избавлению от лишнего веса, включая последний увиденный по телевизору вариант ультрамодной диеты. Женщины особенно подвержены подчиняться этому постоянному диктату СМИ, они бьются за удержание объема талии и тонуса мышц, - Билл решительно взмахнул рукой. – Но вот приходит праздничный сезон – и что же мы имеем? Бесконечную рекламу из обжорных лавок, в которой, вероятно, снимаются все те же женщины, которых мы видели в программах по фитнесу.
- Говоря о женщинах, почему именно в рождественский сезон становится более допустимо изображать женщин усердными домохозяйками? – вопросил Билл. – Мы полагаем, что это трогательно, когда жена и мать в этих роликах гордо накрывает рождественский стол для Бобби и Сьюзи и, конечно же, мистера Мужчины во главе его? Этот сезонный возврат к наиболее отвратительным стереотипам подогревают также праздничные, по общему мнению, кинофильмы, которые крутят круглосуточно везде и всюду, в течение всего декабря. Не важно, насколько современными и феминистски-ориентированными пытаются казаться эти фильмы – а некоторые и вовсе не пытаются – но в них всегда мать, бабушка, или старшая сестра, или тетушка пропадают на кухне, готовя индейку, занимаясь выпечкой пирожков и печенья.
- Как же, нужно ведь поддерживать традиции, - саркастически заметил Билл, - Постоянное возвращение женщин к домашнему хозяйству кажется всем уместным и достойным, как только дело касается встречи Счастливого Семейного Рождества. С праздником, дорогая, отложи свои дела и приготовь мне тушеного мяса.
Конечно, вы заметили, что в течение сегодняшнего шоу я упоминал некоторые мясные блюда – в моем словаре это редкие гости. Многие из вас, мои слушатели, знают, что я строгий вегетарианец, и каждый из вас, кто настраивался на «Рождественского Циника» в течение последнего года, в курсе, что Рождество – самый неприятный сезон для тех из нас, кто имеет какие угодно ограничения в питании, - Билл покачал головой и откинулся назад в своем удобном кресле. – Сколько раз я слышал: «Но ведь это же Рождество! Стань же на один день в году снова плотоядным!» Слушатели, я с уважением отношусь к тем из вас, кто употребляет в пищу мясо, но это значит, что я никогда не потребую кого-то из вас ограничить себя в еде, перейдя на вегетарианское меню, пусть даже на «один день в году». Взрослые люди и подростки вполне способны решать для себя сами, что им есть, а что нет, но подразумевается, что именно на Рождество их выбор не имеет никакого значения, - и вот это попросту оскорбительно.
Билл глубоко вздохнул, запасая воздух. В течение всего шоу он понемногу подходил к теме подарка от Тома, и решил высказаться как можно более прямолинейно:
- Я должен признать, все же, что сегодня мне напомнили, что некоторые личности не только уважают чужие решения, но делают обдуманные шаги, чтобы приспособиться к ним. Мой поклонник и очевидный соперник в этом сезоне прислал мне целое блюдо печенья, сделанного из веганских ингредиентов - как реверанс моему образу жизни, - что я не могу не оценить. Я благодарен ему за это. Конечно, - добавил Билл, - насколько бы аппетитными они не выглядели, я еще должен определить, не являются ли они, на деле, обычным покупным рождественским печеньем, которое украсили и привлекательно упаковали. Вы слушаете шоу «Рождественский Циник» на Сик ФМ. Оставайтесь на нашей волне, звоните и делитесь своими страданиями, связанными с перееданием.
В ту минуту, когда они ушли на рекламу, Андреас вполне ожидаемо прокомментировал:
- Ты сегодня другой.
Билл пожал плечами:
- Я сказал правду, я реалист.
- Так, твой новый друг появился на линии и ожидает с тобой реального разговора. Дэйв все еще хочет, чтобы я его пропускал, так что…
- Уверен, их парочка спелась и подготовила враждебный захват, - проворчал Билл, склоняя голову так, чтобы не видно было его легкой улыбки. Он твердо решил, что не позволит знанию о возмутительно привлекательной внешности Тома возыметь эффект с видимыми последствиями для эфира, но не мог не учитывать, что мужчина, целиком и полностью его типа, упорно добивается его внимания.
- Отлично, пускай звонок в эфир. И не можешь ли ты записать для меня его номер?
- Конечно, - помедлив, ответил Андреас.
Билл выждал, медленно поднял глаза и смерил Андреаса холодным взглядом сквозь разделявшее их стекло, - и тот воздержался от дальнейших комментариев.
С окончанием рекламы Билл склонился ближе к микрофону, очень точно определяя момент:
- И мы снова в эфире, с нами – первый из позвонивших нам слушателей. Вероятно, вам он становится уже так же привычен, как и мне, и, я уверен, мы все одинаково приветствуем его энтузиазм по поводу рождественских праздников. С очередным возвращением тебя, Том Каулитц.
Звук голоса Тома послал мурашки вдоль позвоночника Билла.
- Привет, Билл. Как поживает пуансеттия?
- Мне нравится думать, что даже моя ядовитая натура не способна была отравить растение за одну ночь, - ответил Билл. – Так что же именно из сегодняшнего шоу заставило тебя позвонить, чтобы высказаться против?
- Я хочу высказать мнение по поводу лишь одного твоего комментария, - ответил Том. – К сожалению, остальные были верны на сто процентов.
- Отлично. Мы ждем, затаив дыхание, чтобы узнать, что же за комментарий вызвал твое неодобрение, - поощрил Билл.
- Ты не готов допустить, что печенье по моему рецепту окажется самым восхитительным из всех печений, которое ты пробовал в своей жизни. Но я вегетарианец, и я сам ем это печенье каждый год, поэтому знаю, насколько подобное допущение не соответствует действительности, - сказал Том.
Он тоже вегетарианец? Так-так…
- Я извинюсь за столь недостойные инсинуации, когда попробую его сам и решу, действительно ли оно мне подходит, - Билл прикусил язык, чтобы сдержать усмешку.
- Так почему бы тебе не попробовать прямо сейчас, в эфире? – предложил Том. – Я гарантирую, ты даже не сможешь определить, что оно веганское.
- Похоже на вызов, не так ли, слушатели? – Билл потянулся к блюду и снял пластиковую крышку, накрывавшую содержимое. – А вы знаете, что Циник никогда не отступает.
Первое печенье, что попалось на глаза, было оригинальной звездочкой, скорее даже, снежинкой с шестью лучиками, покрытыми нежно-голубой, а в центре белой глазурью. Том напылил на нее серебряные блестки, которые заблестели, когда Билл покрутил печенье на свету.
- Я должен начислить моему поклоннику очки за артистизм исполнения, - сказал Билл, чтобы не допускать пауз в эфире. – Большинство рождественских угощений выглядят так, словно украшены детсадовцами, но эти вполне походят на дело рук старшеклассника.
На том конце линии раздался смех, который снова напомнил о прикосновении рук Тома.
- Я ценю это.
- И не зря, - проинформировал Билл. – Откусывать от этого поразительного украшенного угощения почти кощунство, но ведь это - следующий логический шаг после визуального исследования. Должен же я оценить другие качества – или их отсутствие. Итак, сейчас… - Билл откусил один из лучиков снежинки. Легкий привкус корицы и имбиря, с ноткой цитруса.
Само совершенство.
***
Билл растянулся на диване, рассеянно поглаживая Казимиру, которая устроилась у него на груди и урчала как маленький мотор. Некоторое количество печенья осталось после постэфирной пирушки Билла и Андреаса, сейчас блюдо с ним стояло на кофейном столике, рядом с лежавшей там же простой карточкой-посланием от Тома и клочком бумаги с телефонным номером, записанным небрежным почерком Андреаса.
- Я не собираюсь ему звонить, - сообщил Билл Казимире, - Это ненормально. Я ничего о нем не знаю.
За исключением тех фактов, что Том умеет печь безупречное печенье, остроумен и совершенно неотразим.
Билл поморщился и оставил бумажку с телефонным номером лежать на столике, когда отправился в спальню.
On the fourth day of Christmas...
- В одиннадцать, сразу после эфира, у меня в офисе. Понял?
- Да, Дэвид. Я записал и дорогу найду, - с преувеличенным терпением отозвался Билл.
Он мельком просмотрел колонки газеты, разложенной на кухонном столе - с ее краем настойчиво играла Казимира.
- Мне только нужно убедиться, - пояснил Дэвид. – У меня есть обнадеживающие новости.
- Класс. Уверен, ты непременно их поведаешь, - на этом Билл прервал разговор по телефону и вздохнул. Он был уверен, что новости Дэвида касаются Тома.
«Обнадеживающие», вероятно, означало, что тщательную проверку Том прошел, а это открывало для Дэвида, для Циника и для их станции целый мир возможностей пиара. И телезрители вполне клюнули бы на предложенную передачу: некоторые захотели бы просто поразвлечься, другие - посмотреть, как Билл поставит Тома на место – или наоборот. Часть же, возможно, прильнула бы к экранам в надежде посмотреть на развитие романа между двумя мужчинами – эта тема очень хорошо продается в современном мире.
Билл открыл раздел с городской афишей и откинулся на стуле, не понимая смысла прочитываемых слов. С некоторой горечью он констатировал, что проблема в том, что он не хочет встречаться с Томом в качестве Циника. Нелегко было себе в этом признаться, но он хотел встретиться с Томом – если все же наберется духа позвонить ему – просто как Билл.
Взглядом Билл снова нашел клочок бумаги с записанным номером, вокруг которого ходил кругами с самого момента пробуждения.
- Только подумать, что я горжусь своими мыслительными способностями, - досадливо пробормотал Билл. Он снова обратил внимание на газету, спасая ее верхний угол от лап Казимиры. – Я бы хотел прочесть это до того, как ты растерзаешь… Кэс…
Билл запнулся. Заголовок, бросившийся в глаза, гласил: «Циник сдает позиции?» Он презрительно скривил губы и принялся читать заметку.
«Билл Трюмпер, ведущий известного радиошоу Сик ФМ «Рождественский Циник», заработал известность благодаря присущему ему жесткому сарказму и остроумному освещению негативных сторон рождественских праздников. Возможно ли, что бастионы новоявленного Гринча подверглись осаде?
Буквально на днях едкие монологи Трюмпера и звонки ему от сочувствующих Скруджей были значительно разбавлены появлением одного-единственного парня по имени Том Каулитц, человека, который так же страстно защищает этот праздничный сезон, как Трюмпер его хулит. Но некоторые слушатели стали задаваться вопросом: не сможет ли Каулитц привлечь Трюмпера на Светлую сторону? Продолжающиеся звонки на шоу приводят к результатам, обратным усилиям его ведущего, который ставит в борьбе за рейтинг на поддержку своего обычного слушателя-брюзги».
Поначалу Билл хмурился, особенно учитывая, что рейтинги как никогда далеки от падения, и автор статьи неправ. Но постепенно губы его сложились в улыбку.
На этом можно сыграть.
***
Уже на станции Билл миновал лифт, направляясь прямиком в офис менеджера. До того, как войти, Билл расправил плечи и задрал подбородок, каждым жестом отныне являя высокомерную диву. Дэвид терпеть не мог общаться с ним, пока Билл пребывал в этом образе.
- Билл, - поприветствовал его Дэвид оживленно, несмотря на то, что Билл уже полностью вошел в роль. – Отличное вчера было шоу.
Сощурившись, Билл остался стоять за одним из кресел, с тем, чтобы нависать над Дэвидом и, одновременно, избежать повторения той ситуации, когда он пытался пристроить куда-то свои длинные ноги, усевшись в одно из этих кресел.
- На самом деле, я считаю, что шоу не отвечало моим обычным стандартам, как и твоим, - прохладно ответил Билл. – Я знаю, что ты одобряешь участие Тома Каулитца, но он размывает наш концепт. Слушатели не для того настраиваются на нашу волну, чтобы послушать, как случайный собеседник снова и снова воспевает праздники.
- Что? Билл, Билл, - принялся увещевать Дэвид тоном, который Билл определял как «миротворческий». – Рейтинги в этом году просто зашкаливают, и ты это знаешь. Чикаго обожает слушать, как ты пикируешься с этим парнем, а то, что любят слушатели – люблю и я.
- Не все слушатели это любят, - Билл протянул газету, которую вытащил из кармана, и предъявил как военный трофей, с мрачным выражением лица. – Ты это читал?
- Это всего лишь одна…
Билл прервал его, продолжая:
- Одна заметка о том, что Циник сдает позиции. Что из этого следует, спросишь ты? То, что автор прав. Ты и этот Каулитц ставите меня в ситуацию, где я не могу ничего поделать, мне остается только соглашаться с ним, а это, дай свериться, - Билл заглянул в статью. – «Приводит к результатам, обратным усилиям его ведущего, который ставит в борьбе за рейтинг на поддержку своего обычного слушателя-брюзги».
Он посмотрел на Дэвида с крайним неодобрением:
- То есть, мы делаем совершенно обратное тому, за что выступает «Рождественский Циник».
- У меня создалось впечатление, что он уважает твое мнение, - Дэвид все еще продолжал увещевать. Билл презрительно хмыкнул. – Кроме того, я считал, тебе и самому нравится его участие.
Дэвид предпочел не заметить кислой гримасы Билла:
- Раз уж ты идешь на свидание с Томом, может быть, ты все же…
Билл и без того догадывался, что именно по поводу предполагаемого свидания его и вызвали, и теперь молчаливо себя поздравил. Он выставил вперед подбородок, сделав вид, что оскорблен в лучших чувствах:
- Прошу прощения? После того, как выслушал мое мнение как раз на эту тему, ты по-прежнему считаешь, что я соглашусь встречаться с этим надоедливым типом?
- Ты ведь сам хотел сделать телепередачу, - попытался задобрить Дэвид.- Что может быть лучше, чем доказать свое превосходство над оптимистом прямо на камеру?
- Забудь об этом, Дэвид, - Билл выронил газету, позволив ей спланировать на кресло, словно осеннему листу. – Циник-головорез возвращается.
***
- Итак, слушатели, сегодня ваш Циник собирается исследовать музыку - сердце и душу рождественского сезона. Он намерен выполоть пагубные побеги, тянущиеся к свету, явить вашему вниманию чудовищные детали, продемонстрировать все лицемерие, меркантилизм и, временами, женоненавистничество в некоторых набивших оскомину музыкальных образчиках, - возвестил Билл, принимаясь с удовольствием распинаться на обозначенную тему. – Прежде всего, чикагцы, не мне вам живописать, насколько неприятно вождение машины во время снегопада. Вообразите вместе со мной, если вы того желаете: улицы замерзли и побелели, пока снегоочистители не позаботились расчистить нам проезды; снег тонким слоем прикрыл оставшиеся еще с весны выбоины. Как же не радоваться, что не видны разделительные полосы и прочая разметка, ведь по дороге вам непременно повстречаются безголовые идиоты, которые не преминут воспользоваться возможностью выехать на середину.
- Вспомните об ощущениях, которые настигают вас, когда вы пытаетесь развернуть автомобиль и понимаете, что под этим белоснежным праздничным покрывалом скрывается лед, который заставляет ваше авто пойти юзом, - со вкусом расписывал Билл. – И вы вынуждены плестись по скоростной автостраде со скоростью десять миль в час, вглядываясь сквозь густо валящий снег, никогда не зная, не превысите ли свой страховой лимит, врезавшись в идущую впереди машину. Итак, Чикаго, вы обращаетесь за страховкой, а энтузиасты Рождества продолжают настаивать на том, что мы просто обязаны упиваться нелепыми песнями про снег и непогоду, типа «Let It Snow» и «White Christmas». Между прочим, мы с вами живем в таком климате, что нам следовало бы молить на Рождество о теплой, спокойной погоде, которая помогла бы избежать аварий с участием десятков машин, когда миллионы семей, владеющих минивенами, устремляются в пригороды, в гости к бабушкам.
- Но гимны, воспевающие опасные погодные условия – едва ли худшее среди прочего музона. Нет, более тошнотворный пример – современная дрянь, которая подменяет собой классические праздничные образчики. Я здесь ссылаюсь на безвкусные маркетинговые ходы, такие как мелодии про Снеговика Фрости и мой персональный фаворит, - Билл издал мрачный смешок. – Рудольф-красноносый-олень*. Эта песня начиналась как бесстыдная и неприкрытая маркетинговая уловка для торговой компании «Montgomery Ward», и я содрогаюсь, пытаясь представить, сколько же денег заработала означенная компания за все эти годы. Игрушечный Рудольф, изображенный на посуде Рудольф, открытки с Рудольфом, сопутствующие всему этому серии мультфильмов, - но даже их не сравнить с более ранним оригиналом по качеству, которое говорит само за себя.
- И все это, - продолжал Билл, - мы называем рождественскими гимнами, которые, по идее, призваны преподавать детям важные уроки морали. В чем же заключается урок Рудольфа? То, что ты обладаешь уникальной внешностью – это хорошо… до тех пор, конечно, пока ты не ставишь все до цента на свои физические признаки, которые ранее являлись предметом насмешек твоих ровесников. А если взять для примера упряжку оленей Санты? История до странного напоминает сюжет «Дрянных девчонок»**, где Санта выступает этакой Королевой Улья, он с интересом следит за разворачивающимися на его глазах событиями: как подвергается остракизму и исключается из круга приближенных любой, кто посмел явить проблеск индивидуальности. В конце концов, инакость Рудольфа любезно ему прощена, правда, после того, когда способность нашего копытного освещать путь находит практическое применение.
Андреас сквозь стекло начал подавать знаки, и Билл без удивления посмотрел на свой пульт, где зажегся и стал подмигивать ему огонек.
- И похоже на то, слушатели, что у нас на телефонной линии кто-то ожидает беседы. И кто бы это мог быть? – голос Билла сочился сарказмом, какой он только смог почерпнуть из самых темных глубин души. Он щелкнул по кнопке. – Что ж, загадочный гость, вы в эфире.
Мгновение была тишина. Потом с того конца линии раздались аккорды, которые могли издавать лишь гитарные струны под парой талантливых рук. И руки эти приступили к исполнению акустической версии гимна «Joy to the World». Билл снова чуть не засмеялся: не он ли сам назвал Тома Радостью-этого-мира, пусть и не для того, чтобы польстить. Но вскоре Билл забыл о смехе, заслушавшись.
Билл категорически не считал себя фанатом рождественских гимнов и прочих праздничных песнопений, но ему нравилась хорошая музыка. Сам на инструментах он не играл, лишь брал уроки вокала в детстве, но разбирался достаточно для того, чтобы распознать мастерски исполяемую фантастическую аранжировку, если ее слышал. Сначала, с присущим ему скептицизмом, Билл заподозрил, что Том мог поставить какую-то запись, подделывая свое, живое исполнение, но несколько мелких ошибок в течение песни убедили его в подлинности происходящего.
После двух куплетов Том подождал, пока затихнут отзвуки последнего аккорда, а Билл глубоко вздохнул, потому что успел затаить дыхание.
- Неплохо, мистер Каулитц, - признал Билл.
- Как ты догадался? – легко ответил Том.- Я позвонил, потому что ты не дал рождественским гимнам шанса.
- Уточняю, я вообще занимаюсь не тем, что даю чему бы то ни было шансы, - ответил Билл, добавив. – Не знал, что ты настолько хорошо играешь на гитаре.
- Ну, это потому, что и мне ты шанса не даешь тоже, - от тона, которым произнес это Том, по телу Билла с ног до головы прошла волна тепла, словно от утренней чашки кофе. – Ты знаешь, что эту песню сочинил подросток в семнадцатом веке?
- Да, я в курсе, - Билл ответил более едко, чем стоило бы, чтобы скрыть, что в голосе появилась хрипотца. – У меня в обычае изучать объект, который я критикую.
- Тогда, должно быть, ты знаешь, что Айзек Уоттс тоже отличался критическим настроем по отношению к миру вокруг. Он неодобрительно относился к той манере, в которой исполнялись псалмы в его отцовской конгрегации. Но, - продолжал Том, не давая Биллу вставить ни слова. – Вместо того, чтобы бросить петь псалмы, он переписал их, сделав тексты такими, какими они нравились ему самому. Тексты эти стали столь популярны в его церкви, что он продолжал, и таким образом написал более двух сотен гимнов. То есть, он видел то, что ему не нравилось, Билл, и он изменил это.
Билл не мог подобрать достойного ответа, ни одной саркастичной реплики, чтобы отбить колкость, и сердце его в испуге забилось чаще.
- Да, так и было, - просто ответил Билл, борясь с собой за то, чтобы вернуть хладнокровие. – Хорошо, мы вернемся после рекламы и послушаем еще немного вдохновляющих рождественских историй от мистера Каулитца, в которых он, в частности, поведал нам, что истинный дух Рождества был жив в сердце одного парнишки из Европы, четыре века тому назад. Чикаго, ты слушаешь шоу «Рождественский циник» на Сик ФМ, альтернативной радиостанции.
Так. Сказано в достаточной мере кисло, это уймет самых неприятных газетных критиков.
Как только началась реклама, Том заговорил:
- Меня снова понизили в звании до «мистера Каулитца»? Я разочарован.
- Секунду. Андреас, брысь с линии, - приказал Билл. – Свистни мне за пять секунд до эфира.
Он услышал разочарованный вздох и щелчок, что означало – Андреас отключился от разговора.
- Ты хочешь личного разговора со мной? – Тома позабавила сцена. – Не то, чтобы я возражал. Я польщен, на самом деле, даже если ты всего лишь планируешь спустить на меня всех собак.
- Чуть позже, будь в этом уверен, - Билл взглянул на свою контрольную панель, зная, насколько ограничен во времени, чтобы продолжать дискуссию, и сказал напрямик. – Сегодня вечером я позвоню тебе из дома. Нам надо поговорить, и мы не можем сделать это здесь.
- О? Не говори мне, что твой домашний телефон относится к «такого рода» линиям, - ответил Том.
Билл подавил улыбку, представив, как такая же играет на лице Тома.
- Мечтай, - Он скрестил пальцы, в надежде на то, что Том действительно мечтает. – Но учти, ни одного намека об этом в эфире, Том, или я натравлю звукорежиссера и он выпотрошит тебя.
- Не похоже, что он на такое способен. Говоря о звукорежиссере, кажется, у нас осталось пять секунд до…
Включился Андреас:
- Пять секунд, - объявил он, прерывая Тома.
Ха. Впечатляюще. Как многие ведущие, что задействованы на радио и телевидении в прямых эфирах, Билл гордился чутьем, позволяющим ему угадывать, когда рекламный блок близок к завершению - какая-то спайдерменовская сверхспособность. Неужели и Том обладает такой же – или он уже имел дело с радиопередачами раньше?
- Понял, спасибо, - Билл поправил наушники. Зажегся сигнал «Микрофон включен», и Билл запас дыхание. – И снова в вами «Рождественский Циник» на волне Сик ФМ. Неотразимые аргументы, высказанные моим самопровозглашенным, неофициальным соведущим, сопровождались музыкальной интерлюдией в его же исполнении, состоявшей лишь из одной песни, которую нельзя назвать в полной мере рождественской. С другой стороны, я приберегал худшее напоследок. Даже безвкусные коммерциализированные оды, упоминавшиеся мной ранее в передаче, не могут быть удостоены звания самого отвратительного из когда-либо созданных рождественских гимнов и, я предупреждаю вас, слушатели, что последующая дискуссия может быть довольно острой, - Билл помедлил пару мгновений, позволив каждому слушателю проникнуться ожиданием. – Итак, этот антифеминистский гимн, призывающий к насилию, исполнялся великим множеством пар, и, такое ощущение, никто из них не осознавал реального смысла песни… Я не стану даже называть это подтекстом – настолько он ужасающе явен.
- Наверное, ты говоришь про «Baby, It's Cold Outside» ***, - выдвинул предположение Том. – Любой бы догадался, как только ты упомянул о сексуальных домогательствах.
- Да, - протянул захваченный врасплох Билл. – Хорошо, тогда, я уверен, мистер Каулитц также в курсе темы. Песню эту в последнее время исполняли звезды, занятые в «Glee» - Даррен Крис и Крис Колфер, таким образом, убив мою надежду на то, что гей-пара из популярного сериала не приступит к чесу по тем же самым музыкальным номерам, что и гетеросексуальные пары, и особенно по тем, где лирика романтизирует сексуальные домогательства.
- После всей этой борьбы за права, после всех наших завоеваний мы получаем это. Довольно красноречиво характеризует наше общество, я считаю, - вступил Том, в очередной раз посылая вдоль позвоночника Билла мурашки. «Мы». Значит, Том отождествляет себя с геями, или, как минимум, он бисексуал, и это была не только игра на публику.
- Мистер Каулитц, следите за своим поведением, или я на самом деле поверю, что вы решили захватить командование в этом шоу, - Билл позаботился о том, чтобы голос его звучал резко, но всю остальную часть шоу улыбка не сходила с его лица.
***
Клочок бумаги с номером Тома, начерканным поперек, расположился на правом колене Билла. Трубка домашнего телефона – на левом, и он в пятый раз за вечер ее поднял.
- Я это сделаю, - заверил Билл Казимиру, забавно растянувшуюся на полу. Она покосилась на него с полнейшим презрением, - скорее всего, потому, что Билл не наполнил ее миску едой, пока не проверил и не полил пуансеттию.
Билл коротко хохотнул:
- Отлично, мадам, я не стремлюсь продолжить разговор, - он сжал трубку и быстро набрал последовательность из десяти цифр, пока снова не потерял решимость.
Поднял трубку к уху и стал считать количество гудков в ожидании, пока Том поднимет трубку, если вообще поднимет. Один… Д…
- Билл, привет.
- А если бы это был не я? – Билл выгнул бровь, пусть Том и не мог этого видеть. Он ощутил порхание бабочек в желудке, переживая смесь беспокойства и удовольствия от явного знака того, что Том ждал его звонка. – Ты попал бы в глупое положение.
- Или просто пояснил бы, что ожидаю важного звонка от очень важного человека.
- Хорошо, хорошо, не надо мне так заливать. Впрочем, возможно, это для тебя обычное дело, - добавил Билл. – Я позвонил, чтобы дать тебе знать, что отказался от свидания, которое наш станционный менеджер для нас с тобой задумал.
- Думаю, я мог бы догадаться об этом самостоятельно, учитывая, что ты отшил меня уже дважды, - заметил Том.
- И я рассмотрел предложение, - На секунду или две Билл испугался, что начнет запинаться, не уверенный, раздражаться ему или чувствовать облегчение оттого, что Том терпеливо ждал, пока он договорит. Выбрав облегчение, он продолжил. – На этот раз я отказал потому, что хочу встретиться с тобой не по работе, на своих собственных условиях. Не хочу использовать эту встречу как некую уловку для шоу, или ради заманчивого предложения от телевидения.
- Ты, кажется, относишься к тем, кто презирает уловки, - согласился Том.
- Точно. Категорически презираю. Я не вполне уверен, искренним ли было твое предложение, или ты зарабатывал свои пятнадцать минут славы, но Йост уже провел насчет тебя разыскания, так что, по крайней мере, я могу не беспокоиться о том, что ты выманивал меня, чтобы убить и бросить тело в контейнере для мусора, - Билл прикусил язык, предотвращая позыв лепетать и дальше. Прошла вечность с тех пор, как он приглашал кого-то на свидание. Он утратил любые навыки, и чертыхался про себя, досадуя на свою неловкость.
Спустя мгновение Том произнес:
- Это значит, что я все же могу пригласить тебя поужинать?
- Это значит, что мы идем ужинать вместе и счет оплачиваем пополам, - ответил Билл, когда на его губах вновь заиграла все та же легкая улыбка. – Не хочу ощущать моральное давление и брать на себя какие-либо обязательства, если ты рассчитываешь на большее.
Том попался на удочку и легко ее проглотил:
- Не все имеют скрытые мотивы, оплачивая счет за ужин.
- Так же точно, как не все имеют скрытые мотивы, посылая праздничные открытки, или цветы, или печенье, или?.. – Билл многозначительно не завершил фразу.
- Совершенно верно, - ответил Том.
Наконец, Билл позволил себе рассмеяться вслух.
____________________
* Олень Рудольф – у Санты 8 оленей. Легенда одного из них проработана детально, что явилось результатом рекламной акции для компании «Монтгомери Уард» в 1939 году. У Рудольфа красный светящийся нос, другие олени дразнили его и издевались над ним. Но однажды выяснилось, что Санте, попавшему в туман, очень пригодился в пути светящийся нос Рудольфа. Так Рудольф стал любимым оленем Санты. Стишки про Рудольфа разошлись миллионными тиражами, потом стали песенкой, потом пошли фильмы, мультфильмы о нем, и все это сопровождается продажей массы сопутствующей продукции.
** «Mean Girls» - «Дрянные девчонки», молодежная комедия 2004 г, с Линдси Лохан в главной роли. Фильм на школьную тему. Самая популярная девушка школы носит титул Королевы Улья и помыкает свитой девчонок в своих, не самых высоконравственных, целях.
*** «Baby, It's Cold Outside» - песня, написанная в 40-е, сделана в форме диалога. Обычно исполняют мужчина и женщина. Коротко говоря, мужчина спаивает девушку и ни под каким видом не отпускает домой.