Название: Школа жизни. Часть 2. Эгоист
Автор: Бельчонок Шуша
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Дэвид/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, light drama, light angst, deathfic
Категория: Slash
Статус: в процессе
Размер: Макси
Краткое содержание: психологические травмы, полученные в подростковом возрасте, трудноизлечимы. И здесь есть только одно лекарство – любовь
Предупреждения: однополые отношения, мат, розовые сопли и сюжет типичной американской комедии, а также первая попытка автора написать макси, так что... Решайте сами, в общем.
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Первая часть написана. Могу сказать, что шапка второй части вас может испугать, но она будет такой и никакой другой. Тома в этой части не будет (это по пэйрингу видно), разве что в воспоминаниях Билла и все. Зато будет смерть. Это будет не Билл, не Том и не Мел, а больше я ничего сказать не могу. Хотя вы и так поймете уже в третьей главе, кто тут умрет, да и почему тоже. Но это не будет тяжелой драмой, не будет много страданий и слез. Это часть о настоящей любви, которая все лечит. И все. Буду рада видеть все здесь.

Пролог

У элитной многоэтажки в центре Нью-Йорка припарковалась черная Audi последней модели. Через пару минут на асфальт опустилась стройная нога, обутая в сапоги от Gucci. Когда обладатель этой реликвии показывается полностью, то у всех, кто наблюдает сие зрелище, на пару секунд перехватывает дыхание.

Изящное движение длинных пальцев в черных тонких кожаных перчатках, и Audi, на прощание мигнув фарами хозяину, блокирует двери. Юноша поправляет и без того идеальный узел на песочном шарфе из последней коллекции Kenzo, якобы небрежно повязанном на черном плаще от Chanel, которая актуальна во все времена. Он закинул сумку, стоимость которой составляла столько, что можно было неделю кормить Англию, на плечо и, звонко цокая каблуками, направился к центральному офису «Вог».

Вышколенная охрана подскочила, едва он подошел, и даже не потребовала пропуска. Девушка с ресепшена чуть не свернула челюсть, посылая зазывные улыбки, хотя и понимала, что все тщетно: этот парень, от которого мороз шел по коже, никогда на нее не посмотрит сквозь дымчатые стекла огромных солнечных очков. Разве что как на мусор. Не более. Слишком высокого полета птица.

Имя Билла Кернера не сходило с уст в «Вог». Еще бы. Сам протеже Анны Винтур. Ее приемник и наместник богини на земле. Будущий главный редактор «Вог» и почти легенда этого здания. Никто не знал, кто он и откуда появился, но все знали о нем пять вещей: он журналистская легенда в киноиндустрии, он приемник Винтур и будущий главный редактор американского «Вог», он курит тонкие дамские сигареты, пользуется мундштуком и пьет черный кофе без сахара и кофеина. Все остальное только слухи и домыслы редакции… О, чего только не говорили о нем в редакции и на страницах таблоидов, какие фантастические версии не выдвигались! От тех, в которых он фигурировал в качестве внебрачного сына и любовника Винтур и до вызывающих смешки идиотизмов вроде внедрения инопланетян. Но он никак на это не реагировал. Слишком низко, чтобы быть достойным его внимания.

Он каждый вторник вот так приезжал в редакцию, чтобы поразить всех своим потрясающим видом. Чинно шествовал на двадцатый этаж, где располагался его офис и офис Анны, благоухая последним ароматом от Armani и звонко цокая каблуками. Окидывал небрежным, полупустым взглядом проходящих мимо. Земная жизнь простых смертных его не интересовала. Никто не знал, что его интересовало кроме кино, дамских сигарет, модной одежды и черного кофе. Возможно, Анна знала, но она не стремилась особо распространяться.

Но это были только домыслы девушки с ресепшена. Те, кто работал с Кернером вместе, знали его немного лучше: требовательный редактор, цепкий и умелый журналист, прекрасный начальник. Да и на этом, пожалуй, все.

Больше в этом здании о Билле Кернере никто ничего не знал, а Анна Винтур точно не стала бы развозить сплетни о самом любимом на всей планете после собственных детей мальчике.

Юноша со вздохом вышел из лифта и, на ходу разматывая шарф и снимая плащ, вошел в свой кабинет, не закрывая двери, потому что стеклянные перегородки, которыми были разделены кабинеты в редакции, все равно ничего не скрывали. Плащ отправился на вешалку, открыв жадным взорам тайно и поголовно влюбленным в своего шефа девушкам поджарое тело, обтянутое тонкой полупрозрачной белой рубашкой, и маленький зад, обтянутый серыми джинсами. Сумка отправилась на кожаный белый диван, а сам юноша упал в свое кресло и закурил тонкую сигарету, ожидая, пока секретарша принесет вожделенную чашку кофе и толстую папку с макетом нового номера.

Глава 1

POV Bill

- Мистер Кернер, ваш кофе, - хрупкая брюнетка, стараясь производить как можно меньше шума, вошла в кабинет и прошествовала к моему столу, прилагая все усилия, чтобы не расплескать ни капли драгоценного напитка.

Я взял поставленную на стол чашку, сделал маленький глоток и удовлетворенно кивнул, после чего мой личный помощник тут же поспешила скрыться – не дай бог попасть под руку.

Я с наслаждением затянулся чуть сладковатой сигаретой и отпил еще кофе. Да, Анна была безусловно права в том, что персонал нужно дрессировать. Стоило устроить пару разносов из-за недостаточной температуры или не того сорта кофе, и я получил репутацию требовательной капризной стервы, что ничуть не только не осложняло работу, но даже и помогало.

Ритуал утра сложился за последние два года безупречно: кофе и сигарета, просмотр макета той части номера, за которую теперь отвечал я, правка, причем в такой степени, чтобы этот макет можно было отдать в типографию уже сегодня, и неизменно встреча с Анной.

Макет в этот раз был очень неплох: всего пара фотографий были не на своих местах, да с фоном статей напортачили, но это дела поправимые. Отдав бумаги на доработку, я набрал знакомые цифры:

- Доброе утро, - произнес и невольно улыбнулся: я был фанатом этой женщины.

- О, Билли, мой дорогой, я так рада тебя слышать. Нет, Алиса, сколько раз тебе говорить, что его фото слишком пошлые для «Вог»…

Я усмехнулся. Анна просто не могла делать только одно дело, вот и сейчас отчитывала свою нерадивую помощницу.

-Ты свободна? Я могу зайти? – неожиданно вспомнилось, какие усилия мне приходилось прикладывать вначале, чтобы называть миссис Винтур на «ты», ведь она по возрасту годилась мне в матери, но потом как-то свыкся. Со всем. И к такому враждебному сначала Нью-Йорку, и к пафосной школе журналистики, и к «Вог», и к Винтур на «ты».

Я когда-то читал, что большие города меняют людей, но не думал, что так сильно. Того Билла, уехавшего два с половиной года назад из Джэксонвилла, уже давно не было. Сейчас мне стыдно смотреть в свое прошлое, да я и не смотрю. С Джэксонвиллом меня связывает только бабушка, и то я ни разу за все это время так и не выкроил кусочка в своем драгоценном расписании, чтобы съездить к ней, зато регулярно звонил и посылал деньги. Да и она ко мне выбиралась пару раз.

Я встал и подошел к огромному зеркалу. Кабинеты ответственных редакторов «Вог» напоминали скорее будуары, нежели рабочие места, но таков был порядок, и всех он прекрасно устраивал. Поправить прическу и макияж – при визите к Анне все должно быть идеально (кто бы знал, как ее раздражали, казалось бы, незначительные мелочи) – и выйти из кабинета, заставляя этих бездельников хотя бы создать иллюзию работы.

Я ухмыльнулся, вспомнив, как попал в это здание первый раз. Мало того, что по пути на этаж Винтур, которая очень настаивала на личном знакомстве, точнее, она просто приказала Алекс, а та в свою очередь заставила меня, я умудрился заблудиться, так я еще и явился на встречу с главным редактором «Вог» в джинсах и рубашке, купленных в самом обычном супермаркете. От ее брезгливого взгляда мне тогда стало не по себе, но потом женщина расхохоталась и сказала, что единственное, за что она любит красивых провинциальных мальчиков, так это за то, что их можно переодеть. Меня едва не передернуло от этих слов: воспоминания были еще слишком сильными. Но это была еще одна властная женщина в моей жизни. Не потерпев пререканий, она отдала меня в руки стилистов «Вог», позже пояснив, что плату за все это великолепие вычтут из моей зарплаты. Это позволило мне свободно вздохнуть. Моя зарплата предоставляла мне возможность иметь все, что я хочу: красивую одежду, небольшую квартиру в центре, симпатичную машину, салон и ресторан раз в неделю, а большего мне и не надо было.

За размышлениями я не заметил, как совершенно на автомате добрался до приемной Анны. Кивнув зашуганной и безупречно вышколенной секретарше, я вошел в кабинет самого авторитетного для меня человека в мире.

- Еще раз доброе утро, - я приветливо кивнул женщине, сидящей за огромным офисным столом и просматривающей кипы бумаг.

- Билли, - она встала и наградила меня легкими объятиями и неслыханной милостью, доступной только избранным, – возможностью поцеловать ее в напудренную щеку, - ты просто превосходно выглядишь и просто предназначен для дорогих вещей, - она улыбнулась, заставив меня слегка покраснеть, и указала на кресло напротив стола: - Присаживайся. Но пора бы тебе переставать краснеть.

- Хорошо, - я кивнул и опустился в кресло.

- Как дела с нашим макетом? – она вернулась на место и к бумагам.

- Я думаю, что через пару дней смогу показать – наш верстальщик опять напутал с фото…

- Это уже в третий раз. Билл, тебе не кажется, что от него пора избавляться, ведь он тормозит всю работу? - резко перебила меня женщина.

- Это его последний шанс, - я вовсе не пытался защитить сотрудника, просто понимал, в какую головную боль может вылиться поиск нового специалиста: пока его найдешь, пока проверишь, пока введешь в курс дела, во все тонкости подготовки глянцевого издания…

- Я запомнила. Как у тебя с дипломным проектом, Билли?

От этого вопроса я поморщился как от зубной боли: самая больная мозоль последних двух месяцев.

- Никак, - морщусь. - Совсем нет на него времени. Да дадут они мне этот диплом. Для них выпускающий редактор «Вог» – это почти божество, - тихонько смеюсь, - так что…

- Я надеюсь, а то буду очень недовольна, если тебя отчислят. Кстати, - отрывает взгляд от бумаг и внимательно смотрит на меня: - Сегодня вечеринка, посвященная дню «рождения» журнала. Ты не забыл?

- Не забыл, - от этого морщусь еще сильнее, чем от упоминания дипломного проекта. Как же я ненавидел все эти гламурные тусовки с кучей пафосных морд, и как я был рад, когда меня не принуждали на них ходить, но теперь статус требовал, и Анна без всяких пререканий и просьб просто поставила меня неделю назад перед фактом: быть там, и никаких разговоров.

- Я надеюсь, что ты разделишь со мной лимузин, - женщина усмехнулась…

***

POV David

Эти вечеринки – просто нечто. Увидеть такое пафосное сборище большая редкость. У Винтур были просто поразительные способности создавать глянец вокруг себя, где бы она не появлялась. Потрясающая женщина в потрясающем окружении.

Вот и сейчас в самом дорогом отеле в центре Нью-Йорка собрался весь не только американский, но и мировой бомонд. Вернее, те, которых Анна сочла возможным допустить в святая святых.

Я понимал, что оказался здесь только потому, что именно на мое имя записан контрольный пакет акций холдинга, в котором издавался «Вог», и все. Она меня просто терпит.

Она прибыла одной из последних, как всегда в шокирующем эксцентричностью и стилем наряде, но в этот раз все обсуждали не ее внешний вид, а ее спутника. Впервые Анна прибыла на воговскую вечеринку с мужчиной, хотя назвать это хрупкое гламурное создание мужчиной было бы оскорблением. Эльф. И никак иначе. Молодой, утонченный, изящный, идеально одетый, до безумия самовлюбленный глянцевый мальчик. Слишком молод, чтобы быть любовником, и слишком не похож, чтобы быть сыном. Он порхал от компании к компании, улыбался, о чем-то говорил, изредка до меня долетали переливы наигранно-звонкого смеха.

- Кто это? – я кивнул на мальчика и вопросительно посмотрел на скрашивающую мне одиночество Александру, вроде бы тоже не последнего человека в «Вог».

- Дэвид, разве вы его не знаете? – выщипанные бровки женщины взлетели вверх. – Ах да, вас же столько не было в Нью-Йорке, - она загадочно улыбнулась, заставляя меня внутри передернуться. Какой огромный и в то же время маленький город: стоило мне уехать на пару лет в Европу, и все были в курсе моих дел. – Это же тот самый Вильгельм Кернер. Вы должны были о нем слышать, - девушка начала восторженно шептать, чтобы не привлечь лишнего внимания.

Вильгельм Кернер, Вильгельм Кернер, Вильгельм Кернер… Навязчиво в голове крутились какие-то обрывки информации, но затем, словно по щелчку, вся информация сложилась в одну картинку: Вильгельм Кернер – талантливый провинциал, чьи статьи взорвали американскую и европейскую киножурналистику, открытие «Вог». Два года писал, скрывая свое лицо, и даже самые именитые режиссеры не имели представления, как выглядит столь опасный для них критик, затем вышел в свет, поразив всех теперь уже не только своим талантом, но красотой и обаянием, а полгода назад занял пост одного из ответственных редакторов «Вог» и стал самым молодым среди них за всю историю журнала. Любимчик и приемник Винтур. Только сейчас я понял, почему он прибыл вместе с ней и не отходит от женщины ни на шаг. Что еще? Мозг лихорадочно выталкивал груды бесполезной информации: совершеннолетний, где-то учится, отверг контракт модного дома Шанель и больше ничего. Только то, что сейчас видели мои глаза.

Черные волосы, контрастирующие с тяжелыми белыми дредами, так идеально уложены, что не выбивается ни один волосок, идеально выглаженная темная рубашка и белые джинсы, немужская хрупкость, впрочем, эту иллюзию еще больше усиливал макияж, но его ни за что нельзя было спутать с девушкой – это был парень, очень красивый, уверенный в себе и эгоистичный парень, каждый шаг и улыбка которого вызывали во мне дрожь. И чем ближе он подходил, тем сильнее тряслись мои колени.

- Добрый вечер, Дэвид. Ты прилетел – как это мило, - голос Винтур, раздавшийся прямо передо мной, заставил вздрогнуть и вынырнуть из размышлений.

- Добрый вечер, моя дорогая, - я наклонился и поцеловал милостиво протянутую руку, увенчанную наверняка супербрендовым маникюром – у Винтур просто не могло быть другого. - Как я мог пропустить это мероприятие?

- Неплохо выглядишь, похоже, что в Европе тебя наконец-то научили следить за одеждой, - она окинула меня насмешливым взглядом, и я понял, что лучше бы я надел вместо этих чертовых джинсов костюм – хотя бы по возрасту, но из уст Анны даже эта колкость звучала комплиментом.

И только тут я заметил, что она подошла не одна, а со своим неизменным на сегодня спутником – смеющиеся карие глаза в обрамлении черных ресниц внимательно наблюдали. Юноша выглядел жутко серьезным и пафосным, только слегка приподнятые уголки губ и смешинки в глубине глаз смазывали это впечатление, а может, это я за свои 38 лет, из которых 20 я провел в одной сплошной гламурной тусовке, слишком хорошо научился разбираться в людях. А может, этот мальчик просто еще не был таким испорченным.

- Не представишь мне своего спутника? - я поспешил перевести тему в необходимое мне русло.

- Ах да, Дэвид, это Вильгельм Кернер – наша новая звезда и надежда, - она ослепительно улыбнулась, но скорее мальчику, чем мне. – Билл, это Дэвид Йост, наша финансовая надежда и опора, - она ехидно усмехнулась, но меня уже было невозможно вывести из себя подобными выходками.

- Очень приятно, - произнес юноша чуть низким переливчатым голосом и протянул руку с наманикюренными пальчиками. Я усмехнулся про себя: кто бы сомневался, – и пожал руку, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее.

- А как мне приятно…

Наше знакомство прервал очередной ехидный комментарий Винтур:

- Осторожнее, Билли. Дэвид у нас ярый обожатель молодых мальчиков.

Я не слышал, что она говорила дальше, слишком уж меня задело то брезгливо-ненавидящее выражение лица и быстрота, с которой мальчишка выдернул свою теплую ладошку из моей руки.

Глава 2

POV David

Наверное, боги сегодня были не на моей стороне, потому что Анна куда-то упорхнула, оставив своего протеже-гомофоба на мое попечение. Мальчишка сделал морду кирпичом и вид, что ему все равно с кем он, где и как, но меня-то не проведешь, и эти пальчики, нервно сжимающие ножку бокала с так и не тронутым шампанским, и закушенная губа, и слишком наглый взгляд – все просто кричало о его неудовольствии и нежелании общаться со мной. Но когда это останавливало мистера Йоста?

- Не любите шампанское? - от вопроса мальчишка едва ощутимо вздрогнул и поднял на меня ярко-карие глаза.

- Почему? - задумчиво смотрит сначала на меня, потом в бокал и закусывает губу.

- Ну, я вряд ли смогу ответить вам на этот вопрос, - хмыкаю, хотя хочется смеяться в голос, - но точно могу сказать, что не любите.

- Я имел в виду, - мальчишка так забавно нахохлился, - с чего вы взяли, что я не люблю шампанское? - он демонстративно поболтал искрящимся напитком в бокале.

- Шампанское принято пить холодным и пока в нем не закончатся пузырьки, - улыбаюсь, - а вы держите бокал уже столько, что все пузырьки в нем давно закончились, да и само оно нагрелось, но так и не сделали ни глотка. Значит, скорее всего, вы его не любите и взяли бокал только потому, что этого требуют традиции.

- Откуда вы все знаете? - мальчишка усмехнулся, и в его глазах заплясали смешинки.

- Простая наблюдательность, - улыбаюсь, чувствуя, что стена начала таять, но, взглянув на вновь ставшее каменным красивое лицо, я понял, что это была лишь иллюзия. – Хотите, я принесу вам выпить чего-нибудь другого?

- Я не дама и сам могу себе взять выпить, - ох, у нас еще и зубки есть.

- Да, но просто вы не знаете, как раздобыть в этом царстве алкоголя стакан сока, а я могу вам помочь. Так что? Вам принести чего-нибудь выпить? - я улыбнулся, глядя на него. Хорошо держится: лицо спокойное, только вот глаза слишком яркие, слишком отчетлива в них видна внутренняя борьба с самим собой.

Наконец-то, спустя пару десятков секунд, парень кивнул, и я покинул его на несколько минут, чтобы поймать ближайшего официанта за шкирку и сказать, что «если в течение двух минут вон у того молодого человека не будет в руке стакана яблочного сока, то я сделаю что-нибудь очень и очень страшное». Наверное, вид у меня после 12-часового перелета и правда был устрашающий, потому что не прошло и минуты, как в наманикюренных пальчиках появился высокий бокал.

Я с удовольствием наблюдал, как глаза парня радостно заблестели, и он отпил пару глотков:

- Вы мой спаситель, - открыто улыбнулся он, и я понял, что ледяную стену растопили всего лишь пара глотков летнего напитка. - Я мечтал об этом уже два часа.

Я только улыбнулся, наблюдая за ним, и решил, что лучше спросить сейчас и прямо в лоб, чтобы не строить иллюзий и точно все знать:

- Вы гомофоб? - я задал этот вопрос совершенно спокойно, как, например, спрашивал о погоде.

- Что-что? - парень поднял на меня полные изумления глаза. Слишком чистый и эмоциональный ты ребенок – еще не научился играть эгоистичную куклу.

- Я спросил, как вы относитесь к сексуальным меньшинствам? - повторяю вопрос в более корректной форме, а то, не дай бог, ребенок потеряет сознание. Вон как краской залился.

- Вам не кажется, что это несколько неуместный вопрос? - отводит глаза.

- А вам кажется уместным кривиться, причем очень явно, когда вам сообщают какие-то личные факты о собеседнике? - вскидываю бровь, окончательно вгоняя мальчишку в краску.

- Нет, простите, - почти пробормотал он.

Я все-таки хотел допытаться от него ответа на вопрос, но его увели у меня буквально из под носа, к моему нескончаемому неудовольствию и к огромному облегчению мальчишки, которое прямо-таки огромными буквами было написано на его лбу.

Мне так больше и не удалось застать его одного до самого конца вечера, когда он пошел брать у услужливого швейцара пальто Анны. Тут я его и поймал.

- Извините, у нас не получилось закончить разговор, - я преградил явно недовольному таким поворотом событий юноше дорогу. Он лишь вежливо вздернул бровь, разрешая мне продолжить. – Может, мы с вами пообедаем или поужинаем? - черт, я даже покраснел, как 15-летний мальчишка, впервые приглашающий девушку в кино.

- О нет, извините, - слишком быстро и слишком резко отказывается и пытается пройти.

- Ну, может, хоть визитку дадите? - ну уж нет, так просто я его не отпущу.

- Нет, - вежливо улыбается он и проскальзывает мимо, растворяясь в толпе, оставляя меня ни с чем.

Но Дэвид Йост не был бы Дэвидом Йостом, если бы не получал желаемого.

***

POV Bill

Выхожу из здания школы и жмурюсь от яркого летнего солнца, мысленно ругая себя за забытые в прихожей солнечные очки, а также за столь опрометчивое желание прогуляться пешком в новых сапогах, которые немилосердно натерли пальцы. Тяжелая сумка оттягивала ноющее плечо, а ненавистная огромная папка со статьями, распечатанными якобы специально для дипломного проекта (а на самом деле для того, чтобы создать иллюзию, что я что-то делаю) все норовила выскользнуть из вспотевших ладоней.

Я долго и со вкусом ругался, направляясь к переходу, когда послышался сигнал машины. Я проигнорировал его: кому надо, тот выйдет и окрикнет, а так... Сигнал повторился еще раз. Я повернулся и увидел большой черный джип. Внутри прокатилась волна зависти: как я себе хотел подобную машину, но, увы, даже несоизмеримая с другими журналами зарплата в «Вог» не могла мне позволить приобрести такую красавицу. А я бы не отказался.

Дверь с водительской стороны распахнулась, и ненавистные папки таки выскользнули из ослабевших пальцев. Как этот тут отказался? Дэни, Давид, тьфу ты, я даже имени этого мужика не запомнил. Ну ладно, не мужика, а очень уверенного, харизматичного и обаятельного мужчины. Единственное, что осталось в памяти – его невероятная способность добывать яблочный сок и то, что он нетрадиционной ориентации.

- Привет, - он ослепительно улыбнулся и бросился помогать мне собирать злосчастные листочки, разлетевшиеся по тротуару.

- Добрый день. Вы преследуете меня? - мозг не мог придумать больше ничего, особенного после звонкого столкновения наших лбов.

- Можно и так сказать, - мужчина ухмыльнулся и сложил последний лист в папку.

- Зря, - флегматично пожимаю плечами и встаю: у меня с недавних пор появилась очень сильная неприязнь к навязчивым людям.

- Я все же надеюсь на вашу компанию за обедом или ужином, - внимательно смотрит.

- Извините, но я уже пообедал, - если чашка бурды, которая в школьном буфете называется кофе, может считаться за обед – добавляю про себя, - а на ужин у меня совершенно другие планы, и вас, увы, в них нет, - произношу и сам поражаюсь, насколько ехидно можно преподнести правду.

- Тогда, может, я вас подвезу? - пронзительный взгляд голубых глаз буквально прожигал, создавая иллюзию того, что этот человек видел меня насквозь. Если бы он не был геем, то я мог бы даже назвать его красивым. Не знаю, сколько ему точно, – есть такие люди, которые выглядят одинаково и в 30 и в 45, но ему явно было больше тридцати, но меньше сорока. Короткие светлые волосы, темные джинсы и простая белая футболка, но только знающий взгляд, вроде моего, мог оценить, что это вещи далеко не из обычного магазина, а именно из тех самых маленьких брендовых бутиков, которые я любил.

Я хотел было брякнуть в ответ «Нет», но потом посмотрел на машину, представляя мягкое сиденье под попой и приятно дующий кондиционер, как смогу вытянуть ноги, на которых уже, наверное, кровавые мозоли, то готовое сорваться с языка слово благополучно проглотилось, заменившись почти дружелюбной улыбкой и:

- Да.

Он, словно девушке, что меня немного возмутило, распахнул передо мной дверь машины, а потом захлопнул и сел со своей стороны:

- Куда едем? И давай на «ты», - улыбается так, будто мы знакомы не 20 минут, а как минимум 20 лет.

- Хорошо. Перед тем, как я скажу тебе свой адрес, у меня к тебе 2 вопроса, точнее, один вопрос и одно предупреждение.

- И? - мужчина вскинул бровь, точно отзеркаливая мое любимое движение.

- Во-первых, прости, но я не запомнил, как тебя зовут, поэтому, - улыбаюсь и протягиваю ему руку: - Билл.

Мужчина удивился, но пожал мои пальцы, очень легко, опять-таки как девушке, но почему-то в тот момент это меня ничуть не насторожило.

- Дэвид, - точно, аллилуйя, я почти угадал. Ну подумаешь, одной буквой ошибся.

- Очень приятно, Дэвид, - убираю руку.

- Взаимно, - хмыкает мужчина. - А что второе?

- Я не буду с тобой спать, - слова с языка срываются прежде, чем я успел подумать. Я же собирался в шутку спросить, не маньяк ли он, а тут такое.

Подобное мог ляпнуть в лицо совершенно незнакомому человеку только Билл Кернер, которого я так старательно и долго пытался забыть и задавить, а он все равно постоянно давал о себе знать. Ну не приживалась на мне маска гламурного светского воговского мальчика. И сказать, что лицо моего нового знакомого выглядело ну очень удивленным, значит ничего не сказать.

Глава 3

POV Bill

- Мистер Кернер, - помощница испуганно просочилась в кабинет.

- Что? - не отрываю взгляд от компьютера, пересматривая уже, наверное, в сотый раз сверстанную страницу и пытаясь определить, что в ней не так. А в ней что-то точно было не так: взгляд цеплялся за какую-то маленькую, постоянно ускользающую деталь, а не должен был.

- Собрание акционеров начинается через пару минут, и миссис Винтур ждет отчет, - бедняжка настолько зашугана, что не смеет даже взгляд поднять от ковра, который, кстати, пора бы уже почистить. Все-таки белые ковры – ужасно непрактичная штука, но безумно дорогая и модная, и этим все сказано.

- Папка на столе, возьми, - киваю на угол стола, где мирно покоится папка, и наблюдаю, как удав за кроликом, как девушка неловко берет эту самую папку и бодро направляется на выход.

- Стоять, - я ухмыльнулся, замечая, как она вздрогнула, да и побледнела, кажется, - ковер надо отдать в чистку, - на ее лице появилось такое облегчение, что захотелось смеяться.

- Да-да, я сейчас позвоню, - суетливо забормотала она, снова раздражая меня.

- Не надо сейчас, надо когда меня здесь не будет, ночью, например. Свободна, - возвращаюсь к монитору, но Вильгельм Кернер не был бы Вильгельмом Кернером, если бы сдержался и не бросил кинжал в спину удаляющейся помощнице: - И будь добра, больше не надевай юбку от Gucci из летней коллекции 2005 с пуловером от Armani зимы 2007 – это ужасно, особенно в сочетании с сапогами с блошиного рынка и дешевой бижутерией.

Девушка вздрогнула и, тихонько прикрыв дверь, вышла. Сейчас плакать побежит - отмечаю про себя со злорадной ухмылкой и возвращаюсь к чертову макету. Вот оно: идиотские едва заметные градиентные разводы на фоне в правом нижнем углу, которые тут ни к черту не сдались. Я поскорее взял трубку и набрал номер отдела дизайна и верстки. Кажется, придется уволить верстальщика. Слишком долго он не вписывается в процесс. Но, прежде чем я успел соединиться с подчиненными, на столе громко разверещался мобильный, заставляя неосознанно вздрогнуть. Уже два года я учился не бояться и все равно боюсь. Вздрагиваю от каждого телефонного звонка с незнакомого номера, от каждого громкого крика и стука двери. Первые полгода это напоминало паранойю: мне постоянно казалось, что вот-вот он меня найдет и кошмар начнется снова. Я все время проводил в болезненном ожидании. Но прошел день, неделя, месяц, шесть месяцев, год, а Каулитцы в моей жизни так и не появились. Обруч, сдавливающий грудь, слабел, и дышать и жить становилось все легче. Я почти забыл, затолкал глубоко-глубоко вовнутрь воспоминания о последних месяцах в Джэксонвилле. Жаль, что люди еще не научились стирать по одному лишь желанию память: я бы дорого заплатил за то, чтобы просто забыть все и спокойно жить дальше… Хотя с моей новой жизнью спокойно не получится. Со вздохом беру трубку:

- Да, Вильгельм Кернер слушает, - поскольку звонили на прямой номер, а не через приемную, то отвечать надо было обязательно, ибо этот номер знал только узкий круг самых важных людей.

- Привет, Вильгельм, - насмешливый тон на том конце провода заставляет вздрогнуть и судорожно начать вспоминать, кто может быть обладателем этого голоса.

Совершенно незнакомый. В душе начинают подниматься волны паники. Ведь у парней голос может сильно измениться за 2,5 года? Да. Сделав глубокий вдох, медленно загоняю чувства и эмоции обратно в фарфоровую оболочку и произношу:

- Добрый день. Извините, мы знакомы?

На том конце раздался мягкий, я бы даже сказал приятный смех:

- Ты предлагаешь познакомиться в третий раз? - в голове словно что-то щелкнуло. Дэвид. На лице сама собой расплылась дурацкая ухмылка. То ли от того, что этот голос не принадлежал человеку, которого я так боялся, то ли от того, что я был рад звонку.

Удивительно, но Дэвид в близком общении, если таковым можно назвать одну поездку от Школы Журналистики до дома длительностью в 20 минут, оказался приятным собеседником, совсем не, гм, геем. Немного насмешливый, умный и, что для меня было чуть ли не главным качеством, он отлично разбирался в кино и мог отличить настоящий арт-хаус от всей той ширпотребной ерунды, которую режиссеры сами не знали, как обозвать, вот и называли красивым, но не понятным словом «арт-хаус». Он мог увидеть в «Пианистке» каноны греческой трагедии, а в неподражаемой Юппер – греческую богиню. Я давно ни с кем не болтал вот так, взахлеб, не думая о времени и о том, что и как сказать. Мне с ним было интересно, может, поэтому вместо двадцати минут я просидел в его машине три часа и едва не опоздал на заседание редакционного совета. По крайней мере, других причин я не видел. И потом даже немного расстроился, когда вечером вспомнил, что так и не дал ему номер своего телефона и забыл на сиденье в черном джипе белый квадратик его визитки. Но надо же, нашел, хотя это было очень и очень предсказуемо.

- Нет, - смеюсь. - Привет, Дэвид.

- Привет, Билл. Как насчет того, чтобы поужинать вместе?

- Я… - судорожно листаю органайзер на столе, пытаясь вспомнить, есть ли у меня запланированные на вечер встречи, и кто бы знал, как я был рад, увидев пустые строки, - очень даже не против.

- Отлично. У нас собрание, я потом где-то в шесть зайду за тобой. На каком ты этаже?

- На двадцатом, - хмыкаю.

- До вечера. А то разбор полетов старыми хрычами начинается, - тоже хмыкает и отключается, оставляя сидеть меня с трубкой, прижатой к уху, и совершенной дурацкой ухмылкой на лице, которую я стер сразу же, как только пришел в себя.

Ужин. А я ведь хотел вечером в салон, точно. В таком случае надо съездить сейчас. Все равно Анна на пресловутом собрании старых хрычей, а значит, можно спокойно испариться с рабочего места. Ведь, в конце концов, начальство не прогуливает, а находится на деловых встречах.

Пальцы уже нашли в записной книжке мобильного заветный номер. Пара гудков, и до боли знакомое:

- Привет, малыш…

***

- Малыш, дреды чуть поправим, корни пора подкрасить, личико почистим, - Жан юлой вился вокруг меня.

Он перебрался в Нью-Йорк спустя год после меня. И уже через пару дней его салон стал одним из самых раскрученных мест подобного типа в Нью-Йорке. Здесь мало что отличалось от заведения, в котором он меня преображал в Джэксонвилле, разве что стены были не кислотно-зеленого, а кислотно-желтого цвета. Сам Жан остался прежним: розовые линзы, разноцветные волосы, выстриженные странными клочками, маргинальные шмотки, куча украшений и ногти огромной длины.

- Делай, что хочешь, - лениво достаю такой уже привычный чупа-чупс изо рта и, повертев в пальцах пару секунд, засовываю обратно.

- Что хочу? - розовоглазое чудище ехидно улыбнулось. - Тогда срезаем дреды, выбеливаем волосы, пару голубых и розовых прядей… - он рассмеялся, наблюдая за тем, как я соскочил с кресла, стремясь оказаться от него подальше.

- Ну-ну, - возмущенно скрещиваю на груди руки, - я имел в виду в пределах разумного, а не твоих больных фантазий.

- Ладно, - расхохотался стилист, - иди на место, будем делать все по плану.

Я со вздохом вернулся в удобное кресло, отдавая себя в руки самого лучшего для меня в мире профи.

- Как у тебя дела? А то залетаешь раз в неделю, молча отсиживаешься с конфетой во рту и снова исчезаешь, - он начал смачивать волосы.

- Что тебя конкретно интересует? - улыбаюсь и морщусь, когда на лицо попадают случайные мелкие брызги.

- Личная жизнь, конечно, - ухмыльнулся стилист и вооружился маленькими ножничками.

- Там как всегда: тихо и спокойно, - хмыкаю.

- Билл, - Жан трагически вздохнул и картинно возвел руки с расческой и ножницами к потолку салона – просто моления парикмахеров какие-то, - в 19 лет личная жизнь должна быть до безобразия громкой и бурной и никак иначе. Сколько раз тебе повторять, что один неудачный опыт не значит, что все отношения такие? - я всегда поражался, каким он иногда может быть занудой.

- Жан, сколько раз я тебе говорил…

- Это сколько раз Я тебе говорил, что пора уже выходить из образа синего чулка.

***

POV David

Эти собрания меня страшно утомляли: цифры, споры, бюджеты… Я ненавидел отца, который в свое время отдал меня и брата, точнее, буквально силком запихнул на экономический факультет, и я всю жизнь был обречен купаться в этих собраниях, отчетах, бизнес-планах, акциях, инвестициях, дивидендах. Нет, не спорю, доход от всего этого получается очень даже не плохой, но в общем это безумно и безумно скучно, поэтому с таких собраний я обычно выползал в полудреме. Но сегодня все было совершенно не так. Я буквально вылетел, ощущая себя так, словно помолодел лет на 20. И причина этому могла быть только одна. И за ней я сейчас наблюдал сквозь прозрачные стены кабинета ответственного редактора.

Идеально уложенные волосы и макияж, которые смотрелись на мальчишеском лице совершенно не пошло и гармонично. Тонкая сигарета в мундштуке дымится, зажатая и забытая в хрупких пальцах правой руки. Отсутствующий взгляд устремлен в огромный монитор компьютера, а пальцы левой что-то выстукивают по поверхности стола. Идеальное создание. Как картинка. Идеальное фото из «Вог». Но в этом мальчике было что-то намного большее, чем глянец кукольной внешности. Он был таким разным в две наши недолгие встречи, что я откровенно терялся рядом с ним, чего уже не было очень и очень давно. Когда ты прожил на этом свете четыре десятка лет, почти с пеленок вращаясь в круговороте светского компота, найти что-то новое и интересное в людях, кроме возможности принять некоторые позы из Камасутры, очень трудно. А в этом мальчике было и новое, и интересное. То гордый и насмешливый, то хладнокровный и сияющий, то неловко пытающийся скрыть свои эмоции и краснеющий, то такой искренний и веселый, то умный и едкий, то до безумия наивный, и это только начало. И я надеялся, что далеко не конец. Очень далеко.

Я аккуратно постучал костяшками по стеклянной двери, игнорируя вопросы секретарши, и улыбнулся поднявшему на меня глаза юноше. Вечер точно будет приятным.

Глава 4

POV David

- Черт, Йост, где тебя носит, когда ты так нужен тут?! - чуть ли не матом орала телефонная трубка в моих руках. - Я тут с ума схожу, пока ты прохлаждаешься в своей обожаемой Англии… - я только улыбался и наблюдал в окно гостиницы за медленно текущей жизнью на туманных улицах Лондона.

Удивительно, еще три месяца назад я не мог представить, что все может так случиться. Три месяца назад я улетал отсюда вполне довольным человеком, чтобы встретить через двое суток того, кто буквально за пару месяцев перевернет все мое сознание и всю мою жизнь.

Вот и сейчас я улыбался, представляя, как ответственный (хотя на самом деле не очень) редактор «Вог» наматывает круги по своему кабинету, не в силах и пары секунд остаться на одном месте от волнения, как, чертыхаясь, выкидывает истлевшую без внимания сигарету и проклинает идиотов, придумавших пушистые ковры, ворс которых так коварно оплетает каблуки, как бедные секретари/помощницы испуганно прячутся по углам, чтобы не попасться жутко злому шефу под руку, как вслед за сигаретой в тонких пальцах оказывается карандаш и начинает отчаянно крутиться, пока не улетает куда-то в угол.

- Черт бы тебя побрал, Йост! Ты меня вообще слушаешь?! - голос на том конце провода выдергивает из полумечтательной дремы.

- Да, - немного неуверенно прозвучало. Вот кто бы мне сказал, что я буду нервничать, как закомплексованный подросток, в разговорах с кем-либо настолько, что даже соврать нормально не смогу, то я тут же ему расхохотался бы в лицо, но сейчас…

- Врешь ты все, - в голосе практически на другом конце планеты заплескалась такая детская и неприкрытая обида, что я снова разулыбался. Я поражался ему. В нашей акульем мире при такой потрясающей внешности и должности и постоянной необходимости носить маску «кукольного мальчика» он сумел остаться ребенком. Немного капризным, нервным, эгоистичным, но чистым, добрым, светлым, эмоциональным ребенком. И этого ребенка за маской холодного светского мальчика могли увидеть очень и очень немногие, поэтому мне несказанно повезло, что я умудрился однажды попасть в этот заветный список, ведь мы… – А еще друг называется, Йост! Я ему… а он... Ты ведешь себя, как последняя свинья! - жирная точка и короткие гудки.

Я усмехнулся. Друзья. Теперь это для меня самое больное в мире слово. Мы ведь и правда друзья. Дружеские походы в кино, посиделки в различных барах, обсуждения последних прочитанных книг, услышанных песен, просмотренных фильмов и рекламных роликов. Если бы я вдруг заболел, то Билл бы обязательно примчался ко мне с пакетиком лекарств и ненавидимыми им лимонами, а если бы заболел он – то же самое для него сделал бы я. Но это чудовищно мало. Для меня. Для Билла этого достаточно, но мне хочется большего. Мне хочется не просто пожать ему руку при встрече, а поцеловать каждый тоненький пальчик и запястье, не просто по-дружески обнять, а крепко прижать к себе и не отпускать ни за что, вдыхая пьянящий запах волос. Но он этого не примет. Ни за что. Я четко понимаю, что на один миллиметр ближе, чем дружба, и все. Конец. Он снова спрячется в скорлупу и никогда больше не подпустит ближе.

Я долго окольными путями пытался узнать, что произошло, но так и не получилось узнать правду и пришлось придумывать более или менее подходящую версию самому. Психологическая травма. Возможно, его изнасиловал маньяк-педофил, замаскировавшийся под школьного учителя, или новый муж матери, или случайный псих в подворотне. Ну не мог просто так сбежать провинциальный мальчик посредине учебного года в выпускном классе в Нью-Йорк. Просто не мог. Не мог он с таким отвращением (будь он миллион раз гомофобом) относиться к сексуальным меньшинствам, если его с ними ничего не связывало. Это было действительно фобией, но все подобные вещи лечатся. Временем, любовью и терпением.

Я не был уверен, что это любовь, но мальчик мне нравился, даже чуть больше, и я был готов попробовать вылечить его от всех травм и болезней.

Я посмотрел на часы: пять минут прошло, значит, можно набирать знакомые цифры. Эмоциональный взрыв произошел, и теперь, когда последствия растворились, можно продолжить разговор в более спокойной атмосфере.

***

POV Bill

Неудобная спинка стула, да и само сиденье врезается во все чувствительные и не очень части тела, от улыбки сводит скулы, но нет ни малейшей возможности сменить позу вот уже два часа. Что поделать, если это пресс-конференция про твою честь и ее никак не избежать…

- Вильгельм, скажите, а как обстоят дела у вас на личном фронте? - от этого вопроса хочется вздрогнуть, но я ловлю предостерегающий взгляд Анны, сидящей в первом ряду, и начинаю говорить уже заранее написанные и заученные ответы. Все-таки она блестящий редактор: с точностью до буквы предугадать все вопросы почти двух сотен этих стервятников, желающих поживиться первой официальной информацией, которую я впервые за два с половиной года решил сообщить о себе.

Я вздохнул, попутно пытаясь размять затекшие скулы, и приблизился к микрофону, чувствуя направленные на себя взгляды: сквозь линзы очков, фотоаппаратов, камер и просто так, и заговорил:

- У меня там все прекрасно, - обтекаемо и почти по делу, а на губах играет легкая полуулыбка в ожидании следующих вопросов.

- То есть у вас кто-то есть? - девушка с взъерошенными короткими светлыми волосами буквально подпрыгнула на месте с блокнотом в руках. Вот зачем им всем бумажки, ведь их диктофоны и так лежат передо мной на столе, тщательно фиксируя всякое слово?

- Да, у меня есть любимый человек, - спокойно и немного мечтательно улыбаюсь, так, чтобы было похоже, что я вспоминаю о чем-то приятном. Да, у меня есть любимый человек – бабушка. Надо будет обязательно позвонить ей и пригласить в гости. Познакомить с Дэвидом. Он наверняка ей понравится. Дэвид тоже практически личная жизнь и очень дорогой человек. Ведь друзья – это личная жизнь? Да?

Журналисточка хотела еще что-то просить, но ее старшие коллеги моментально поняли, что большего им от меня не получить, и пожилой грузный мужчина в очках задал следующий вопрос:

- В каких отношениях вы состоите с Тимом Бертоном? - я еле-еле подавил в себе желание фыркнуть и ответить, что в сексуальных. Было бы забавно посмотреть на их лица, но не стоит доставлять желтым изданиям такое удовольствие.

- Тим – замечательный человек и потрясающий режиссер, я восхищаюсь его работами, что нетрудно увидеть в моих статьях... - начинаю лить воду: вроде бы и много сказал и даже по делу, а на самом деле ничего – целое искусство. Тем и хороши пресс-конференции, что на них слишком много журналистов, слишком много вопросов и слишком мало времени, чтобы мэтры интервью смогли проявить мастерство и вытянуть максимум информации.

Два часа, отведенные для «общения» подошли к концу, и, вежливо попрощавшись, я едва сдержал себя, чтобы не рвануть со скоростью света на выход. Спокойно, Билл. Медленно и степенно, чуть покачивая бедрами, как тебя когда-то учила девушка, на чье имя теперь в твоей жизни наложено вечное табу.

- Билли, - Анна, звонко цокая каблуками по мрамору, буквально неслась ко мне, вернее, степенно шествовала, просто чуть быстрее, чем обычно. - Ты просто великолепно держался, - она распахнула объятия и прижала меня к дорогущему костюму от обожаемого ею Gucci и обдала запахом Chanel № 5. Я видел огромные глаза и отвалившиеся челюсти окружавших нас сотрудников. Еще бы, такой привилегии в их присутствии не удостаивался еще никто.

- Спасибо, я старался, - бормочу в красную пелену ткани.

- Я знаю, Билл, ты просто молодец.

***

- Дэйв, единственное, чего бы я сейчас хотел – это большая литровая бутылка текилы и твоя хорошая компания, - плюнув на все, я позволил себе стянуть дрожащими пальцами сапоги на огромном каблуке (точнее, пока что один левый) и упасть на кожаный диван в своем кабинете. И плевать, что подумают. Шокировать, так шокировать во всем. Слишком я устал, слишком меня измотал этот день.

Выученный до последнего оттенка за последние два месяца голос на том конце трубки хмыкнул:

- Ты же стараешься воздерживаться от употребления спиртных напитков? - я так и представил, как его глаза насмешливо прищурились и в них заплескались озорные огоньки. Удивительно, насколько плотно этот человек вошел в мою жизнь за последние два месяца. Словно был там всегда. Я уже не мог представить и дня, чтобы не услышать его голос, насмешки, не поспорить с ним. А наши посиделки, разговоры, споры, доходящие чуть ли не до рукоприкладства… Я и не думал, что гей может быть таким хорошим другом. От него не исходило ни одного поползновения в мою сторону за все время. Правда, иногда он обращался со мной как с девушкой, хотя нет, скорее как заботливый родитель с маленьким ребенком. Да, именно так. Наставник и учитель, хороший друг.

Я улыбнулся и помахал правой ногой, полюбовавшись новым творением от Dolce на своей ноге на фоне огромного окна. А может, он не гей? Может, просто Анна так пошутила, ведь я заметил между ними явную неприязнь. Интересно, почему они так недолюбливают друг друга, я бы даже сказал сильно недолюбливают? Надо будет спросить при случае. И про ориентацию тоже.

- Знаешь, - вздыхаю, - думаю, что сегодня можно сделать исключение. Ты не представляешь, но мне пришлось ответить больше чем на сотню вопросов. Они разве что про цвет моего белья не спросили, - при воспоминании об этом кошмаре по телу прокатывает волна дрожи. - Мне просто жизненно необходимо выпить, а лучше напиться вдрызг, как, помнишь, тогда, после премьеры фильма «Х», - в унисон моему на том конце провода в Лондоне раздается смех.

О да, здорово мы напились тогда, прошерстив едва ли не половину баров мегаполиса за ночь. Ром, текила, виски, шампанское, водка, пиво, мартини - все, что душе угодно.

- Да уж, - Дэйв задыхался от хохота, - я потом два дня не мог встать, а при слове «пиво» до сих пор мутит, честное слово.

- Вот-вот, сейчас мне абсолютно точно надо сделать так же, и ты даже не представляешь насколько.

- Неужели ты пойдешь напиваться неизвестно куда в одиночестве? - в голосе друга зазвучало неприкрытое беспокойство.

- Не бойся, я не пойду шляться по барам, - успокаиваю его, а сам прикидываю, куда можно завалиться, чтобы осуществить задуманное, - заеду в ближайший супермаркет, куплю бутылку текилы и шоколад…

- Фу, вот как ты можешь текилу шоколадом заедать? - я хихикнул, представив, как он там сморщился. Ну вот что поделать, не люблю я лимоны, а уж соленые… вообще не представляю, как кто-то эту гадость жрать может. Зато с горьким шоколадом вполне ням.

- Могу, - смеюсь, - ты же знаешь. И молчать по этому поводу. Так вот, я заеду в супермаркет, куплю все это, поеду к себе, включу какой-нибудь дешевый фильм ужасов, от которых тянет блевать и смеяться, и буду пить, и смеяться, и блевать, а потом усну, свернувшись калачиком на полу под унисон напыщенно-испуганных воплей…

- Ну уж нет, - вполне живой и реальный голос над свободным ухом заставляет дернуться и сесть.

- Черт, - Дэвид едва удержал равновесие после нехилого столкновения моего затылка с его подбородком, - у тебя голова железная, - вроде как морщится от боли, а в глазах смешинки.

- Как ты тут? - я растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, что вообще происходит. Я что, уже что-то пил и причем столько, что у меня цветные глюки а-ля реальность начались? Он же... - Ты же в Лондоне.

- Был утром, - смеется и садится рядом, потирая ушибленный подбородок, - но мне почему-то показалось, что одному моему другу в Нью-Йорке вечером срочно понадобится собутыльник, - хмыкает, - вот я и прилетел. Прости, текилы нет. Но мы постараемся достать сей драгоценный напиток.

Продолжение следует
Продолжение
Предыдущая часть