Из истории знаменитой фотографии Джо Розенталя «Поднятие флага над ИвоДзимой» (и не только)

Вскоре после поднятия первого флага на горе Сурибачи (Иво Дзима) командир батальона подполковник Джонсон отправил лейтенанта Таттла на один из кораблей за большим боевым флагом: «Достаточно большим, чтобы люди на другой стороне острова могли его видеть. Это поднимет их дух» — сказал он лейтенанту. Таттл поднялся на борт LST 779 и выбрал самый большой флаг (2,5 на 1,5 метра). По странному стечению обстоятельств, этот флаг, который вскоре будет установлен на первой захваченной японской территории, был несколько лет назад спасен на Пирл-Харборе.

[показать]

Когда лейтенант вернулся подполковник Джонсон приказал передать флаг рядовому первого класса Рене Гэгнону, который вместе с сержантом Майклом Стрэнком, капралом Харлоном Блоком, рядовыми Франклином Соусли и Айрой Хайесом понес этот флаг на гору Сурибачи. Одновременно с ними отправился Джо Розенталь (Joe Rosenthal) — фотограф, работающий на Ассошиэйтед Пресс.
Когда они пришли на вершину горы, поджидающий их там лейтенант Шрейер решил, что нужно одновременно поднять новый флаг и опустить старый. Сержант Стрэнк, капрал Блок, рядовые Хайес и Соусли закрепили флаг на самодельном флагштоке и попытались установить его в каменистую землю. У них это плохо получилось и рядовой Гэгнон с армейским санитаром Джоном Брэдли пришли к ним на помощь. Сцену, на которой они вшестером пытаются закрепить флаг, и увековечил Джо Розенталь на своей знаменитой фотографии.

Позже он вспоминал, что важную роль в появлении фотографии сыграл случай. Он прибыл на вершину в момент, когда лейтенант Шрейер готовился снять первый флаг. Сначала Розенталь надеялся сфотографировать сцену одновременного опускания первого флага с поднятием второго. Но когда он понял, что не успеет приготовиться, то решил сосредоточиться на поднятии второго флага. Он отошел на 10 метров назад, чтобы занять лучшую позицию, но обнаружил, что находится слишком низко. Он быстро построил себе возвышение из камней и приготовился фотографировать.

[показать]

Но тут как раз лейтенант Шрейер прикрыл собой солдат поднимающих флаг. Когда он отошел сержант Билл Генауст, батальонный кинооператор, проскочил перед ним и занял позицию справа. «Я не мешаю, Джо»? — спросил он. «Нет», — ответил Розенталь и спросил как у него дела. «Пока мы обменивались любезностями, я чуть было не пропустил свой момент», — вспоминал Розенталь, — «но я вовремя опомнился, поднял камеру, подождал, пока мне не показалась, что действие достигло своего апогея и сфотографировал».

Всего Розенталь сделал в тот день 18 снимков. Среди них фотография двадцати восьми моряков позирующих возле флага. Когда через несколько дней редактор прислал телеграмму с вопросом была ли фотография постановочной, он решил, что спрашивают именно об этом снимке и ответил утвердительно.

Но фотография поднятия флага не была постановочной. Как говорил сам Джо Розенталь: «Если бы я планировал этот кадр, я бы все испортил. Я бы взял меньшее количество людей… Я бы заставил их повернуть головы к камере. В общем, получил бы совсем другой результат».

***

Фотография «Поднятие флага над Иво Дзимой» стала одной из самых знаменитых фотографий времен Второй Мировой Войны. Джо Розенталь получил за нее вполне заслуженную Пулицеровскую премию — кстати сказать, это был единственный случай, когда премия была вручена в том же году. В 1954 году в городе Арлингтон (Вирджиния) был установлен памятник сделанный на основе этой фотографии.

[показать]

с сайта photoisland

Интересно то, что эти события произошли 23 февраля
1945 года, в день Красной Армии.

Кстати, за аналогичный снимок(постановочный) водружения Красного Знамени над рейхстагом, его автор Е.Халдей получил выговор от политуправления. На фото хорошо видно, что офицер, помогающий установить флаг, на каждой руке имеет часы. Кажется Е.Халдей отговорился тем, что на другой руке был одет компас.

[показать]

В мировую историю фотографии Евгений Хал­дей вошел именно благодаря снимкам, сде­ланным во время Второй мировой. Когда объ­явили о начале войны, Евгений позвонил сво­ему начальству с просьбой выдать ему 100 м пленки. Но ему ответили: «Это много. Мы же выиграем войну через две недели». Ему дали только 60 м. Но война растянулась на долгих 4 года, а вме­сте с ней - и репортаж Халдея. С первых дней войны он мечтал поставить в ней точку, поэтому и помчался стремглав в Берлин в 1945 году. О том, что «засветившаяся» в большинстве учебников и энциклопедий фотография «Зна­мя над Рейхстагом» является постановочной, известно всем. Но можно ли из-за этого не­дооценивать ее символичность и значение, а тем более обвинять автора, который, мечтая об окончании кровопролитной войны, привез с собой в Берлин из Москвы целых три фла­га, сшитых из красных скатертей. Первый Ев­гений установил на крыше штаба, в котором было получено сообщение о смерти Гитлера, второй остался на Бранденбургских воро­тах, а третий, последний, фотокор приберег для «обители зла». Вообще, неудивительно, что в эти дни среди советских солдат в Берлине царила на­стоящая победная эйфория - все, как су­масшедшие, носились по городу, кто фото­графируя, кто просто развешивая красные флаги везде, где можно и нельзя (и, согласитесь, совсем не имеет значения то, что не­которые знамена были сшиты из немецких красных перин). Добровольное появление фотографа со зна­менем за пазухой у подножия Рейхстага не про­сто не вызвало ни у кого возмущения или удив­ления, а наоборот - советские воины охотно взялись помогать в создании исторического кадра. И сам Евгений Халдей намного позже в одном из своих интервью говорил, что «Знамя над Рейхстагом» - это подвиг коллективный и к тому же интернациональный, ведь участ­никами действа были украинец А. Ковалев, дагестанец А. Исмаилов и белорус Л. Горычев. Вот только во все учебники по доброй советской традиции попали не они, а Миха­ил Егоров и Мелитон Кантария.
В 1996 году, в Лондонском аукционном до­ме Sotheby's, 115 фотографий Евгения Халдея (в их числе «Знамя над Рейхстагом», «Повер­женные знамена на Красной площади» и «Пер­вый день войны») были проданы за $224 тыс. Вряд ли советский фотокорреспондент мог это предположить, сидя со своей «скатертью», как он называл флаг, на крыше Рейхстага в самом начале мая 1945 года.