Весной 1891 года П. И. Чайковский совершает поездку в США. В качестве дирижёра своих произведений с сенсационным успехом он выступил в Нью-Йорке, Балтиморе и Филадельфии (подробное описание этого путешествия сохранилось в дневниках композитора). В Нью-Йорке он выступал в только что открытом Карнеги-холл,где дирижировал Нью-йоркским симфоническим оркестром.

Чайковскому случалось бывать на море Он совершил однажды путешествие от черноморского побережья Кавказа, через Константинополь и Средиземное море, до Марселя в южной Франции. Виды скалистого, лишенного растительности побережья Сардинии, красота бурно вздымающихся волн при ярком свете полной луны были так удивительны что он дал себе обещание каждый год ездить куда-нибудь морем. Но в следующую морскую поездку Чайковский отправился нескоро, зато путешествие было долгим и далеким.

В апреле 1891 года он сел на пароход в Гавре и через восемь дней сошел на пристани уже в Нью-Йорке! Были в пути и настоящая буря, и густой туман, и безоблачная, тихая погода; были приятные часы, были часы досадно пустых разговоров с досужими пассажирами, узнавшими, что с ними едет знаменитость; были минуты ужаса перед разбушевавшимся океаном и мучительной тоски по родине и дому… Он ехал в Америку, чтобы в качестве почетного гостя участвовать в открытии нового, огромного концертного зала и вслед затем выступить в нескольких концертах. Чайковский — первый русский композитор, приглашенный концертировать в Новом Свете, как называли тогда Америку.

Его хорошо знали здесь со времени, когда прославленный пианист Ганс фон Бюлов впервые сыграл в Бостоне еще никем и нигде не игранный Первый фортепианный концерт Чайковского. За минувшие с той поры годы его оркестровые сочинения много раз исполнялись в Нью-Йорке, в Бостоне, в Филадельфии. С изумлением убедился Петр Ильич в том, что в Америке он гораздо более известен, чем в Европе. Оркестранты были счастливы играть под его управлением. Пусть взмах его палочки лишен властности, пусть заметно его волнение! Все равно, музыканты восторженно глядят на невысокого, голубоглазого и в свои пятьдесят лет уже почти совсем седого композитора. Чайковского любят не только за его музыку. Он необыкновенно обаятелен.

«За весь мой долголетний опыт я ни разу не встречал великого композитора столь милого, столь скромного, даже застенчивого, как он», — вспоминал много лет спустя американский дирижер Уолтер Дамрош. Многое в Нью-Йорке ново, непривычно и потому интересно для Петра Ильича. Его поражают громадные дома, высящиеся среди одноэтажных домишек. «Говорят, что лет через десять все дома будут не меньше как в десять этажей», — пишет он племяннику. Другая новинка, невиданная в самых лучших европейских гостиницах, — горячая вода и ванна при каждом номере. И лифт! И всюду газ и электричество. И телефон, соединяющий номер с дежурным. Встречи, знакомства, утомительные чествования. И вот, наконец, наступает 5 мая — день торжественного открытия зала Карнеги-холл. Зал непомерно велик, и наполняющая его нарядная толпа кажется с эстрады гигантским скопищем снующих муравьев.

В программе концерта музыка Бетховена, Чайковского, Берлиоза. Покраснев от волнения, Петр Ильич поднимается к дирижерскому пульту. Бурные аплодисменты, всеобщий восторг. Торжественный марш, которым он дирижирует, звучит мощно и ослепительно. И когда он окончен, Чайковский под гром оваций быстро сходит с возвышения. Его окружают ликующие лица. Праздник удался на славу. Величайший в Америке концертный зал открыт при участии величайшего из живущих композиторов. «Чайковский! Чайковский! Чайковский!» — без конца повторяет публика. И слушателям на всю жизнь запоминается невысокая изящная фигура и прекрасное лицо посланца музыкальной России…