[700x466]
Ах, как же спиться хорошо, как в постели дома родного. Только вот неслухи какие-то орут, весь сон портят. Открыл я глаза, в Колотыне проклятущей валяюсь! Вокруг мужики из отряда носятся, пистолетами размахивают. Только их тут не хватало, весь лес перебудили.
— Да пойдите вы все вон!
Тихо, исчезли. Я глазами захлопал, хотел в затылке почесать. Как ошкарябаюсь железкой! Взвизгнул, подскочил с земли. Озираюсь как зверь затравленный. Стоп, на чём это вы, товарищ Михаил как спесивый козёл скачете? Ногу-то кощей разрушил! Вдохнул я воздуха полною грудь и стал себя осматривать. Новая нога у меня теперь, железной чешуёй покрытая, доспехи чёрные да когтистые, волосы до самой талии стали.
« Теперь ты кощей». Матушка, неужели, быть того не может! Кинул я на землю меч черный и к ягдарю побежал. Руками путы травяные разорвал. Ягдарь застонал тихо, я рукой по глазам его провел. Спи, поспи ещё немного. Любимая моя, любимый. Нужно с этим что-то делать, Колотынь обратно под землю загнать. Ягдарь говорил, худо будет. А правда ли худо? А может если наоборот, я всем такую силу великую дам, мы тогда сразу беляков победим? Нет! Стоп, Миша! Кто в тебе сейчас говорит? Кощей! Должен ты решить теперь кто ты, дух злой, мальчишка красноармеец али вой ягдарев? Я взгляд тяжёлый в землю направил.
— Уходи.
— Сам призывал, повелитель,— голос из-под земли шёл. Сильный, затягивающий. Зеленый хлеб по ноге моей заструился волнами. Ластиться, прям как Берегиня к Ягдарю.
— Сейчас не нужна ты мне.
Ушла трава в землю. А что с храмом то разрушенным делать? Не знаю, пусть Ягдарь разбирается, не моё то дело. И священники на земле есть, и люди мудрые. А я как никак темный властелин. И сейчас я хочу решать свои дела семейные. Перекинув Ягдаря через плечо, прикрыл я глаза. Великая мать, приведи меня в дом возлюбленной моей.
Привела она меня, на крышу. На крылечке Берегиня с домовым сидят. Как меня углядели, у обоих шерсть вздыбилась.
— Ну и чего, можно подумать кощея на избе никогда не видели. Как спуститься то! Ягдаря об дуб всего размазало и Колотынь силу у него забрала. Врачевать надо заступника.
— Ты чтоль, дурной красноармеец?— у Берегини аж глаза выпучились.
— Кто тут дурной красноармеец!— у меня руку красное пламя охватило,— а ну, изба, быстро впустила, а то, как есть, по бревну разберу!
Не стала изба ягдарева со мной шашни крутить и двери мне распахивать как гостю дорогому. Раздвинулись бревна у меня под задом, и ухнул я с ягдарем на руках вниз, думал в своих латах до самого подпола долечу. Ничего, только мордой всё полы пропахал. Ох и кощей из тебя, Миша. Силы темные под землёй плачут от позору великого. Хоть ягдаря дом его защитил. Он пошевелился и сел рядом на полу.
— Да Миша, воин из Яги никакой. Нужно мудрых звать, чтоб дыру в храме залатали. Хоть помогло тебе мечное заклятье, убег хитрец? А двери то ты как открыл? Небось Берегиня, спасибо ей. Ногу я тебе подлатаю, не бойся. Людей твоих спасли, и то счастье. А кощей ещё отыграется, будь уверен. Ух, голова трещит, все силы Колотынь забрала. Щас отвара выпью и разгребать всё буду. Воин, какой из меня воин! Ничего, главное, храм устоял.
Он со стоном пополз к столу со склянками. Я следом на четвереньках. Пусть и мне отварчик какой сготовит. Когти мои железные по полу зашкрябали со звуком препротивнейшим. Ягдарь ко мне лицо обернул, вся краска с него ушла. Смотрит на меня и зубами стучит.
— Так это, тыж сам мне меч дал, я кощея убил. А он говорит, теперь ты кощей. Брехня конечно, ну, какой из меня темный властитель.
— Вон!!!!— как возопил ягдарь, я аж чуть латы не запачкал, сила меня к двери ветром рванула. Я когтями в двери вцепился, мертвой хваткой держу.
— Может, хватит! Ты моя жена, я тебе муж. Пока силы зла в меня не вошли, давай вместе быть, как мы того всегда желали. Или забыла Ягда, как клялась мне в верности как кощею. Или как Константин, сын царя, с мальчиком Мишей миловался. Я в доме твоём, изба твоя меня к себе допустила. А значит, не враги мы более.
— Уходи, уходи, уходи…— разум Костю совсем покинул, сидит у дальней стеночки, раскачивается. Даже посох свой не достал. А я в дверях повис, коли отпущу, выбросит меня снова сила ягдарева. И будет мальчик Миша дела темные творить как кощей бессмертный. Что тоже дух вечно живой, из человека в человека переходящий. Сейчас или никогда.
Прыгнул я обратно в избу, заклинание странное с уст моих сорвалось. Все двери и окна чёрный лёд закрыл. Теперь не выйти отсюда не ему, не мне. Стали мы по избе с ним бегать. Я к нему, он по стенкам от меня. Всю избу заклятиями разнесли. Зажал я его к печи, он глазами дико водит, бежать ему более некуда.
— Знаю я теперь всё о тебе, Костя. Имя твоё тайное, рождение твоё человечье. Нет больше у тебя защиты передо мной. Я люблю тебя, всегда любил.
— Ты станешь кощеем, ты будешь творить зло.
— А ты меня останови, как моя супруга законная.
Подошёл я к нему, лицо его в ладони взял, губ коснулся дрожащих.
— Не надо, всё тело болит. Миша, пожалуйста.
Он меня просит, он, ведун, охранитель леса. Не Кощея, меня.
— Не слабо мне доказать, что я люблю тебя.
Я стянул перчатки и снова погрузил пальцы в его шелковые волосы. Правда, теперь без благоговения, я мял их, дергал, наматывал на руку. Мой, ты мой. Рванул на нем одежды, силу кощееву ни одна булавка не выдержит. Он дрожал весь мелкой дрожью. Я губами стал его соски целовать, языком обводить со всей нежностью.
— Забудь, что мать твоя сделала. Не желаешь кощея, желай мальчика Мишу. Меня желай.
Его пальцы нежно скользнули мне в волосы, теперь они даже длиннее ягдаревых. Я живот его ласкал, дрожа от жара внутри. Я был словно голодный зверь. Рука моя его плоть обхватила, он выгнулся весь.
— Может постель сотворить? Чтож мы на полу.
— Нет, нет, скорее.
— Ты так желаешь Ягдарь? А кого ты желаешь, меня али кощея?
— Не проси слишком многого, скажи спасибо, что из дома тебя не выгнал.
— Ты пытался ягдарь, честное слово.
Я стал поглаживать его разведенные ноги, краснея, бледнея. По моему даже слегка позеленел.
— Почему ты остановился?
— Я не знаю что делать. Кощей мне такую срамоту подсказывает.
— Делай, что он велит, он старше.
Что велит, ох и хитрец ты ягдарь. Зажмурившись, я обхватил губами его тело, пощипывая, облизывая, покусывая. Что кощей велит? Если бы я во всем дух кощея слушал, ты бы щас задом все полы истер.
— Ах, а,ай! Мишка! Это тебе что, петушок на палочке, не кусайся!
— Чудный петушок, ягдарь, очень, очень вкусный.
Странно, я думал это будет трудно, страшно, болезненно. Но, когда Костя нежно прижал меня к себе и я очутился внутри, я как будто вернулся домой. Во мне сражались любовь к нему, желание быть ему любимым и дикий голод, жажда раздавить.
Поэтому я то скользил над Костей, качая его в колыбели своих рук, то, рыча как зверь рвался вглубь его, стирая его телом пол в стружку. Мой, мой, мой.
— Миша, Миша!— голос Кости жалобный, надломанный, больше на крик дикой птицы похожий.
Обхватил он меня, обнял своим телом, и сквозь меня прошла сила, его сила. А моя пронеслась сквозь него. Что-то случилось, я думал, как проклятия снимем, громы небесные нам на головы посыпятся. Да и не было ничего, просто тепло, так тепло. Именно этого тепла каждый человек всю жизнь и ищет. Закрыл я глаза, припав к нему всем телом.
Свет солнца резанул меня по глазам, я недовольно сощурился от света укрываясь. Теплые руки погладили моё лицо, подушечки пальцев мягко, едва уловимо коснулись моих ресниц. Я открыл глаза. Ягдарь сидел подле меня, гладя меня с нежностью. Он опечален, тоска и безнадежность скрыты во взгляде его.
— Чтож мы натворили то, Миша, ох, худо, как худо будет.
— Как же худо, Костя, мы проклятие сняли, вместе теперь вечно будем.
— Где вместе Миша? В темном царстве? Не пойду я туда, дела мои на земле. Кто леса беречь будет? Врачевать? Или ты правда думаешь игр срамных на полу достаточно для снятия проклятья? Силы древние нам ещё покажут, где раки зимуют. Сейчас, Миша, в деревню идти надобно. Людям ум здравый возвернуть, всё, что натворили мы с тобой, обратно править.
— Зачем править то, Пашка обо всём позаботится.
— Да неужто, темник кощей?
Я рот свой глупый рукой захлопнул. И, правда, вельми чушь я несу безбожную. Ягдарь смотрит на меня, в глазах слезы сверкают. Бросился я к нему, обнял, крепко к сердцу своему прижимая.
— Не стану я кощеем, не стану! Я всегда буду с тобой.
— Мать Ягды была сильная жрица. Не справиться тебе так просто с проклятием её любви.