Уже две недельки как я полноценно отдыхаю, занимаюсь йогой, вдохновляюсь на творчество, много общаюсь с сестрой и в режиме нон-стоп разговариваю с мамой. Все идет своим чередом и впереди много планов. Хотя нет, планами их не назвать, скорее мечтания, потому как конкретных сроков у них нет. Все исполнится и все произойдет, просто не сразу.
Когда тебе 15, думаешь, что взрослый, всё знаешь, всё-всё умеешь. Когда 20, понимаешь, что ты не знаешь ничего, но осознанное незнание совсем не расстраивает, потому что маленькая и еще многому научишься. Прыгать выше головы нет смысла, и, слава Богу, до меня это дошло! А то ведь, не поверите, я пыталась. Потихоньку, по чуть-чуть, по шажочкам получаешь огромное удовольствие от процесса. Сегодня мне последний денек двадцать. Столько всего хорошего произошло за этот год: столько прекрасных людей пришло в мою жизнь, количество радостных событий не счесть. Набирая текст, вспышками в моей голове всплывают картинки теплых и душевных встреч, трогательных и эмоциональных моментов. Все эти моменты наполняют меня, меня настоящую и знаете, я очень счастлива. На душе тепло. В голове чисто и светло. В сердце любовь.
этим игривым фотографиям чуть больше года, но они очень про меня сегодняшнюю
и еще...вспомнила.
Год назад мне прочитали вот это стихотворение и сказали, что в нем вся я..
Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра;
играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна
(я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана:
пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, -
но приджазованна, громогласна и надирается как никто).
Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз;
а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас,
читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та,
и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта –
все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.
Влюбиться –
выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка:
одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, -
с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти;
а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» -
живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей;
благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.
Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год:
так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от
рекорда;
встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот;
теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий
, как крупный скот,
мечись
и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.
Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот;
Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот;
Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна;
пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона;
когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой –
тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках:
беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак;
взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой;
отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой;
не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам;
и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха;
с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха;
ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -
Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи.