НЕМЕЦКИЙ ХУДОЖНИК Ф.К.ВИНТЕРХАЛЬТЕР - Русские портреты
Ажиотаж в Европе не мог пройти и мимо российских аристократов. Исконно русское – «а чем мы хуже?» – привело к тому, что быть запечатленными Винтерхальтером захотели и известнейшие российские фамилии: Мусины-Пушкины, Трубецкие, Римские-Корсаковы, Нарышкины, Шуваловы, Юсуповы, Бобринские. И художник не обманул ожидания русских великосветских красавиц.
«В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы.
Ее глаза в иные дни обращены.
Там хорошо, там лишних нет, и страх не властен над годами,
и все давно уже друг другом прощены.
Еще покуда в честь нее высокий хор звучит хвалебно,
и музыканты все в парадных пиджаках.
Но с каждой нотой, боже мой, иная музыка целебна,
и дирижер ломает палочку в руках.
Не оскорблю своей судьбы слезой поспешной и напрасной,
но вот о чем я сокрушаюсь иногда:
ведь что мы сами, господа, в сравненьи с дамой той прекрасной,
и наша жизнь, и наши дамы, господа?»
Б.Окуджава
Портрет княгини Софьи Трубецкой
Софья Трубецкая, герцогиня де Морни, была внебрачной дочерью императора Николая I. Николай І в январе 1838 обвенчал корнета Кавалергардского полка князя Сергея Васильевича Трубецкого (1815–1859) со своей фавориткой Екатериной Петровной Мусиной-Пушкиной, с весьма ощутимым сроком беременности. История этой женитьбы наделала в свое время много шума. С. А. Бобринская, двоюродная сестра Трубецкого, писала 1 февраля 1838 г. своему мужу: «Нужно тебе рассказать последнюю новость. Ту, которая занимает все умы, как когда-то наводнение, как пожар Дворца, как смерть Пушкина год тому назад — как, наконец, все, что выходит за рамки обычной жизни, как неслыханная и ужасная катастрофа, – это женитьба Сергея Трубецкого на мадемуазель Пушкиной!». Уже летом 1838 года, после рождения Софии − дочери Екатерины Петровны от Николая І, супруги разъехались. И несчастного князя постигла печальная судьба мужа царской фаворитки, несогласного с навязанным браком - Кавказ, немилость, разжалование... Муж Софьи Трубецкой Шарль Огюст Жозеф Луи граф де Морни, сводный брат Наполеона III, сын Гортензии Богарне и Шарля де Флао, внебрачного сына Талейрана, был старше своей жены на 27 лет.
* * *
«Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.» М.Волошин
Портрет Ольги Николаевны, дочери Николая I
Привлекательная, образованная, говорящая на нескольких языках, увлекающаяся игрой на пианино и живописью, Ольга расценивалась как одна из лучших невест в Европе.
«Вторая великая княжна,Ольга Николаевна, любимица русских; действительно, невозможно представить себе более милого лица, на котором выражались бы в такой степени кротость, доброта и снисходительность. Она очень стройна, с прозрачным цветом лица, и в глазах тот необыкновенный блеск, который поэты и влюблённые называют небесным, но который внушает опасение врачам.» Ф.Г.
По меркам того времени Ольга Николаевна довольно поздно вышла замуж, хотя к ней сваталось немало достойных женихов. Родители не стали торопить любимую дочь, да и Ольге самой не хотелось покидать родительский дом, где она была так счастлива. Однако встреча в1845 году с принцем Карлом Фридрихом Вюртембергским изменила дальнейшую жизнь русской принцессы Ольги, предназначив ей вскоре стать вюртембергской королевой.
Ольга Николаевна в Вюртемберге проживет большую часть своей жизни, почти полвека. Она стала достойной преемницей дел, как своей тети Екатерины Павловны, так и бабушки Марии Федоровны. Не случайно, подданные называли ее "великим мастером, виртуозом благотворительности". В стране ею были возрождены и получили дальнейшее развитие многие благотворительные учреждения. Постоянной заботой королевы была первая педиатрическая клиника в Штутгарте, (Olgahospital), попечительское общество, основанное ею, для оказания помощи слепым, и названное в честь отца именем Николая (Nikolauspflege). Известна своей благотворительной деятельностью Ольга Николаевна и во время франко-прусской войны 1870 года. В Германии помнят, как королева возглавила организацию в помощь раненым (Wurttembergischer Sanitatsverein) и объединила добровольных сестер милосердия в союз "Сестер Ольги" (Olgaschwester). В благодарность Карл I в честь своей королевы учредил специальный орден "Ольги", которым награждали за активную благотворительную деятельность в стране.
Не имея детей, король Карл I и королева Ольга взяли на воспитание племянницу Ольги Николаевны Веру Константиновну дочь великого князя Константина Николаевича и великой княгини Александры Иосифовны, урожденной принцессы Саксен-Альтенбургской. В 1874 году Вера Константиновна вышла замуж тоже за представителя Вюртембергского дома племянника Карла I герцога Вильгельма-Евгения, вступившего на престол под именем Вильгельма II.
Королева Ольга скончалась в 1892 в возрасте 70 лет и была похоронена в королевском замке Фридрихсхафен. В настоящее время многие учреждения, основанные Ольгой Николаевной, успешно продолжают свою деятельность. А в Германии в Баден-Вюртемберге стало прекрасной традицией 24 июля отмечать День королевы Ольги, приуроченный к именинам Святой Ольги.
Портрет Ольги Николаевны, дочери Николая 1, королевы Вюртембергской
"Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман."
М.Волошин
Портрет княжны Леониллы Баратинской
Княжна Леонилла Барятинская была дочерью князя Ивана Ивановича Барятинского и Марии Федоровны, урожденной Келлер. Леонилла Ивановна родилась в 1816 г. С юных лет она славилась своей красотой и была одной из самых красивых и образованных женщин Санкт-Петербурга.
В 1834 году в 17 лет она вышла замуж за князя Льва Петровича (Людвига) Сайн-Витгенштейна-Сайн (1799–1866), флигель-адъютанта, старшего сына фельдмаршала Петра Христофоровича Витгенштейна, прославившегося в Отечественную войну 1812 года. В 1824 Лев Петрович был ротмистром Кавалергардского полка. Его блестящая карьера остановилась, когда в 1826 году было выявлено его участие в Союзе Благоденствия и Южном обществе. Он добился прощения через вмешательство своего влиятельного отца. Высочайше повелено было не считать его прикосновенным к делу. В 1828 он уволен от службы с награждением чином полковника, в 1834 стал светлейшим князем. Умер в Каннах во Франции. Первая жена его - Стефания Доминиковна Радзивилл (1809-1832), которая принесла ему баснословно богатое приданое.
Выйдя замуж за адъютанта царя, княгиня Леонилла Сайн-Витгенштейн блистала при дворе Николая I. Однако это не спасло её супруга от монаршей немилости. Царь помнил, что Лев Петрович был замешан в заговоре декабристов. Молодая чета переехала в Германию, где они перестроили себе замок Сайн на берегу Рейна. Однако княгиня, перешедшая в католичество, предпочитала всему Париж и Рим. В Париже она содержала известный салон. Во время революции 1848 г. она перебралась в Берлин. Там она вместе со своей подругой императрицей Августой пыталась бороться с канцлером Германии Бисмарком, чтобы предотвратить франко-прусскую войну. Овдовев в возрасте 50 лет, Леонилла Сайн-Витгенштейн поселилась в Швейцарии. Там занималась благотворительной деятельностью и умерла в 1918 г. в возрасте 102-х лет на своей вилле на Женевском озере.
Августа, императрица Германии
* * *
Но, пожалуй, массовый спрос русской аристократии на Винтерхальтера начался после 1857, когда он написал портрет русской императрицы Марии Александровны, супруги Александра II, Мария была внебрачной дочерью Вильгемины Баденской, великой герцогини Гессенской и её бывшего камергера, барона фон Сенарклен де Гранси. Мария Александровна отличалась искренностью, и когда говорила что-либо приятное кому, то чувствовала так. Она, без сомнения, не была счастлива в семейной жизни. Не любили её также и придворные дамы, находившие её слишком строгой: они не могли понять, отчего это Мария Александровна так близко принимает к сердцу «шалости» мужа. Это была удивительная женщина. В области благотворительности важнейшей ее заслугой является организация Красного Креста, на расширение деятельности которого во время Русско-Турецкой войны она положила много труда и расходов, отказываясь даже шить себе новые платья, отдавая все свои сбережения на пользу вдов, сирот, раненых и больных. Учрежденные ею женские гимназии, были хорошо поставлены с широкой программой в демократическом духе. Мария Александровна при поддержке супруга основала крупнейший в Санкт-Петербурге и всей России театр и балетную школу, которую возглавила позднее Агриппина Ваганова. При этом и школа, и знаменитый театр, названный впоследствии ее именем (Мариинский театр в Санкт-Петербурге) полностью содержались на средства Императорской Фамилии и лично Марии Александровны.
Это ей поэт Федор Тютчев посвятил в 1864 году прекрасные строки:
«Как неразгаданная тайна,
Живая прелесть дышит в ней –
Мы смотрим с трепетом тревожным
На тихий свет ее очей.
Земное ль в ней очарованье
Иль неземная благодать?
Душа хотела б ей молиться,
А сердце рвется обожать».
[475x640]
На портрете Императрица изображена на серо-коричневом фоне, анфас и в пол-оборота к зрителю.
Бледные болезненные черты её лица, глубокий и печальный взгляд необычайно выразительны и
полны затаённого чувства. Нить тяжёлых жемчужин переплетает её каштановые волосы и
эффектно спускается на грудь. Великолепно цветовое соотношение нейтрального холодного фона
и белого воздушного туалета, ассоциирующееся с зимним небом.
* * *
Свой след в общественной и культурной жизни России оставила и императрица Александра Федоровна, супруга Николая I. Сохранилась её библиотека более чем из 9 тысяч книг, которая создавалась при непосредственном участии В.А. Жуковского. Многие книги в ней уникальны, это прижизненные и посмертные издания сочинений Байрона, Гюго, Гете, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. В 1862 г. по случаю открытия Московского публичного и Румянцевского музеев библиотека была перевезена в Москву. Портрет Александры Федоровны – один из немногих, реалистично изображающих даму «в возрасте», ей тогда было 58 лет.
В отличие от супруги царя Александра Первого Елизаветы Баденской, бывшая Шарлотта («Лоттхен») сразу пришлась русскому Двору «ко двору». Свекровь (София Доротея фон Вюртемберг, она же Мария Федоровна в православии) полюбила ее все с той же немецкой сентиментальностью, – экс-Лоттхен отвечала ей тем же. Не слишком образованная, любезная, очень «понятная» и «своя», веселая, счастливая, красивая, умопомрачительно грациозная, Александра Федоровна стала украшением русского Двора. Юный Пушкин пленился ею и оставался шутливым почитателем А.Ф. всю жизнь. Она тоже платила ему большой приязненностью. Пушкин отмечал в ней легкость духа и человечность счастливого существа. А уж ее красота и изящество… При Дворе молодую прозвали Лалла-Рук в честь героини романтической поэмы Т. Мура. Такой и запечатлел ее Пушкин в «Евгении Онегине»:
"…в умолкший тесный круг,
Подобно лилии крылатой,
Колеблясь, входит Лалла-Рук,
И над поникшею толпою
Сияет царственной главою
И тихо вьется и скользит
Звезда-харита средь харит.
Художник В.Хензель. Александра Федоровна в костюме Лалы Рук
Это был первый по-настоящему счастливый союз в доме Романовых, во многом ставший таковым, благодаря Александре Федоровне.
«Император Николай питал к своей жене, этому хрупкому, безответному и изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, единственным властелином которого он себя чувствует. Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами, но крылья, которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золоченых решеток своей клетки».
Болезненная и инфантильная, Александра Федоровна мало интересовалась государственными делами. Она вела активную светскую жизнь, с 1828 года стала попечительницей благотворительных учреждений, перешедших в ее ведение после смерти свекрови, была также покровительницей Императорского женского патриотического общества и Елизаветинского института. Ее именем назван Александринский театр в Санкт-Петербурге.
* * *
Портрет великой княгини Марии Николаевны, дочери Николая I, герцогини Лейхтербергской. В портрете великой княгини художнику удалось отобразить не только внешнее ее сходство с отцом, но даже сходство характеров.
Ф. Гагерн так отзывался о Марии Николаевна в своём дневнике:
«Старшая (сестра), великая княгиня Мария Николаевна, супруга герцога Лейхтенбергского, мала ростом, но чертами лица и характером — вылитый отец. Профиль её имеет большое сходство с профилем императрицы Екатерины в годы в её юности. Великая княгиня Мария — любимица отца, и полагают, что в случае кончины императрицы она приобрела бы большое влияние. Вообще, кто может предвидеть будущее в этой стране? Великая княгиня Мария Николаевна обладает, конечно же, многими дарованиями, равно как и желанием повелевать; уже в первые дни замужества она приняла в свои руки бразды правления».
Муж Марии Николаевны Максимилиан был вторым сыном Евгения Богарне (сына Жозефины и пасынка Наполеона Бонапарта) и Августы из Виттельбахов, принцессы Баварской, дочери короля Баварии Максимилиана 1. Несмотря на происхождение Максимилиана и его вероисповедание (он был католиком), Николай I дал согласие на брак с ним своей дочери при условии, что супруги будут жить в России, а не за границей. Свадьба проходила по двум обрядам: православному и католическому. После смерти его старшего брата Августа, к нему перешел титул герцога Лейхтенбергского. О положении герцога в России, несмотря на пожалованные ему земли и должности говорит уже то, что сестра Марии Николаевны Ольга Николаевна одно время задумывалась о браке с Морисом братом герцога Нассаусского, но все же отказалась. Она считала, что жена должна последовать за мужем, а не муж входить в отечество жены. Ей казалась унизительной мысль, что Морис будет играть ту же роль, какую играл в императорской семье принц Максимилиан Лейхтенбергский. Официальной резиденцией князей Лейхтенбергских в Санкт-Петербурге стал Мариинский дворец, названный так в честь Марии Николаевны. Она и ее муж активно занимались благотворительностью. После смерти мужа в 1852 году Мария Николаевна, увлекавшаяся коллекционированием произведений искусства, сменила его на посту Президента Академии художеств. После смерти герцога Максимилиана Лейхтенбергского император Николай I присвоил его детям (а, следовательно, своим внукам) титул Императорских высочеств князей Романовских, с тем, чтобы этот титул сохранялся в мужском поколении до праправнуков императора Николая I включительно.
После смерти мужа Мария Николаевна вышла замуж вторично за графа Григория Александровича Строганова. Этот брак был морганатическим, заключённым в тайне от отца Марии Николаевны императора Николая I, поскольку, если бы стал известен её отцу, император вполне мог его расторгнуть, сослав Строганова на Кавказ и заточив любимую дочь в монастырь. После смерти Николая I брак был признан законным особым Актом, подписанным Александром II и императрицей Александрой Федоровной 12 (24) сентября 1856 года в Москве . Однако этот брак при этом так и остался тайным.
Умерла Мария Николаевна 21 февраля 1876 года в Санкт-Петербурге в возрасте 56 лет.
* * *
Портрет великой княгини Александры Иосифовны (Александре Фридерике Генриетте Паулине Марианне Элизабете, пятой дочеригерцога Саксен-Альтенбургского Йозефа), супруги Константина Николаевича, и являвшейся ему троюродной сестрой. Александра Иосифовна родила мужу шестерых детей. Однако после нескольких лет страстной любви к своей красавице жене, наступило охлаждение. Предметом обожания вел.князя Константина стала балерина Мариинского театра Анна Васильевна Кузнецова. Константин Николаевич не скрывал этой связи (в которой у него родилось пять детей) от своей супруги и призвал ее «соблюдать приличия». О второй семье великого князя знали многие. Император Александр III относился к поведению дяди резко отрицательно, у него перед глазами был пример матери императрицы Марии Александровны, которая мучилась из-за связи мужа императора Александра II и княжны Долгоруковой. Именно это, а не только либерализм, явилось причиной нерасположения Александра III к дяде. Тем не менее, всем внебрачным детям в 1883 году император пожаловал отчество «Константиновичи», фамилию «Князевы» и личное дворянство, а в 1892 году — потомственное (фактически к этому моменту все сыновья Константина и Кузнецовой умерли в детстве, поэтому дворянский род Князевых был представлен только двумя дочерями, и фамилия дальше не передавалась).
* * *
Портрет великой княгини Марии Павловны
Елена Павловна, жена великого князя Михаила Павловича, не видела много счастья в семейной жизни. Муж не любил ее, Неудачу в браке Елена Павловна пыталась компенсировать, посвятив все силы устройству счастья дочерей. Однако и тут ее ждало горе и неудачи. Ей пришлось пережить смерть четырех из пяти ее дочерей.
Невесту для младшего сына Михаила Павловича императрица Мария Фёдоровна нашла в родном ей Вюртембергском доме. В отличие от старших братьев Александра 1 и Николая 1, женившихся в ранней молодости, великий князь Михаил Павлович оставался холостяком до двадцати семи лет. Принцесса Фередерика-Шарлотта-Мария Вюртембергская (позднее принявшая в православии имя Елены Павловны) не произвела на великого князя Михаила должного впечатления, хотя была очаровательной, высокообразованной женщиной с широким кругом знаний. Он не испытывал к ней каких-либо нежных чувств, но подчинился матери-императрице. Подобное отношение скорее всего объяснялось влиянием старшего брата Константина, который после первого неудачного брака возненавидел всех немецких принцесс и поддерживал младшего брата в нежелании жениться на одной из них. Добрый по сути своей человек, Михаил Павлович был не самым приятным в общении, с манерами невоспитанного холостяка. Общества жены он по возможности избегал. Всего себя посвятил делам армии. Вообще же о нем говорили, что «кроме армейского устава он ни одной книги не открыл». Невнимательное отношение Михаила к жене шокировало даже его братьев. Константин Павлович писал брату Николаю: «Положение (Елены Павловны) оскорбительно для женского самолюбия и для той деликатности, которая вообще свойственна женщинам. Это — потерянная женщина, если плачевное положение, в котором она находится, не изменится».
* * *
«Вся радость - в прошлом, в таком далеком и безвозвратном.
А в настоящем – благополучье и безнадежность.
Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,
Любви и страсти – его пленяет неосторожность…
Ему подвластны и верность другу, и материнство,
Оно боится оставить близких, как жалких сирот…
Но одиноко его биенье, и нет единства…
А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может вырот…»
И.Северянин
[480x603]
Портрет графини Ламсфорф (урожденной Марии Николаевны Бек)
Ее мать Мария Аркадьевна Столыпина была выдана замуж в 17 лет за богатого помещика Ивана Александровича Бека, которого она совсем не знала. Посаженой матерью на свадьбе была бабушка М. Ю. Лермонтова, Елизавета Алексеевна Арсеньева. Брак Марии Аркадьевны был недолгим и не принёс ей особого счастья. Муж заболел, он внезапно сошёл с ума, что проявилось резко и бурно, и Мария Аркадьевна осталась вдовой с двумя дочерьми Марией и Верой.
Мария Ивановна, унаследовавшую красоту своей матери и от отца склонность к поэзии и искусству и вышла замуж по любви за кавалергарда графа Ламсдорфа, Однако семейная жизнь Марии Ивановны сложилась несчастливо — граф Ламсдорф в семье был тираном, разлад между супругами был полный. Мария Ивановна уехала за границу, где в 1866 году скоропостижно умерла, вдали от родных. Мария Аркадьевна к дочери приехать не успела.
* * *
«В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите марево…
Ваше платье изысканно, ваша пальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена…» И. Северянин
Ещё одна очаровательная представительница русской знати во Франции – княгиня Елизавета Эсперовна Трубецкая , урождённая Белосельская-Белозерская, супруга князя Трубецкого Петра Никитовича, действительного статского советника, Санкт-Петербургского уездного предворителя дворянства.
* * *
«Часто вы мне грезитесь фиалкой –
Этим нежным, ласковым цветком:
Иногда - таинственной русалкой,
Воплощенной грезящим умом.
Иногда – принцессой кроткой, хрупкой,
Милосердной даже к комару.
И всегда – свободною голубкой
Ввысь летящей к правде и добру!»
И. Северянин
[506x660]
Портрет сестры княгини Елизаветы Трубецкой Ольги Эсперовны Белосельской-Белозерской, графини Шуваловой, жены П.А. Шувалова, государственного деятеля, военного. Хрупкая фигура Шуваловой буквально "утопает" в каскаде пышных складок изысканного платья. В строгих чертах задумчивого лица Шуваловой угадываются ум, скромность и сдержанность представительницы одного из древнейших родов России. Ольга Эсперовна не дожила, когда мужа произвели в генералы. Она умерла молодой, ей был 31 год....
* * *
[480x454]
Портрет Елены Павловны Бибиковой, падчерицы Бенкендорфа, в первом браке Белосельской-Белозерской, матери Елизаветы Эсперовны и Ольги Эсперовны, во втором браке Кочубей.
Портрет графини Варвары Алексеевны Мусиной-Пушкиной, урожденной Шереметевой. 1857 г.
Графиня вместе со своим мужем принадлежала к ближайшему окружению царской семьи. Эта работа по своему психологизму и мастерству по праву считается одной из вершин творчества Винтерхальтера.
Близок композиционно к предыдущему портрету, но совершенно иной, тёплый по гамме ярко акцентированных цветов и лирическому своему тону, еще один эрмитажный портрет, на котором изображена одна из богатейших женщин своего времени – Софья Петровна Нарышкина (1823–1877), урождённая Ушакова, жена камергера двора.
Винтерхальтер здесь снова избрал свой любимый овальный формат. Нарышкина, изображена в эффектном повороте, акцентирующем плавную линию обнаженного плеча. Изящный жест холеных рук, смелое сочетание темно-бордовых и лимонно-желтых тонов одежды придают облику модели претенциозную элегантность. Багровая бархатная шаль, накинутая на плечи, подбита соболем. Жемчужное ожерелье перехвачено у шеи рубиновым аграфом. На пальце правой руки заметен бирюзовый перстень.
* * *
Портрет Татьяны Александровны Рибопьер, княгини А.Юсуповой
Лина княжна Гагарина-Стурдза,
Княгиня Мария (Лина) Александровна Гагарина, дочь Александра Скарлатовича Стурдза и Елизаветы Гуфланд, дочери знаменитого немецкого врача; с 1838 года жена князя Евгения Григорьевича Гагарина, получившего в 1848 году Высочайшее разрешение именоваться князем Гагарин-Стурдза.
* * *
В коллекции Эрмитажа среди женских портретов кисти Винтерхальтера есть один мужской портрет. В 1844 году он изобразил графа Алексея Алексеевича Бобринского, (отец которого по бытующей легенде был сыном Екатерины П и графа Григория Орлова).
Портрет разительно отличается от обычных полотен автора. На темном фоне изображен стройный худощавый мужчина в строгом сером сюртуке. Ни украшений, ни орденов, все внимание сразу фокусируется на лице: пронзительный взгляд, волевой рот, высокий лоб. Как точно художник подметил суть портретируемого, это – труженик и подвижник.
Портрет явно подтверждает слова Петра Вяземского, что «в лице Алексея Алексеевича удачно сочетались блестящая образованность, высокая культура, прирожденное свободомыслие, искренний патриотизм, талант и неисчерпаемый дух исследователя». К сожалению, Имя этого человека незаслуженно забыто.
Алексей Алексеевич получил очень хорошее образование, обладал интуицией и стремлением к накоплению новых знаний. Он занимался изучением явления магнетизма, фотографией, смог за 6 месяцев изучить английский язык.
Бобринский боготворил свою жену и из уважения к ней занялся цветоводством. Софья Александровна любила цветы и много времени уделяла выращиванию и уходу за ними. Чтобы доставить жене удовольствие, Алексей Алексеевич строит трехэтажную оранжерею и сам увлекается выращиванием этих чудесных растений, проводит разные исследования и даже пишет и издает брошюру о цветах. Выведенный им сорт роз был назван именем графа.
Кроме того, он увлекался механикой, химией, блестящая образованность сочеталась в нем с обширной осведомленностью в математике, финансах, сельском хозяйстве и промышленности.
Выйдя в отставку, он полностью погружается в хозяйственные дела в своих тульских имениях с присущей ему энергией и размахом. Он понимает, что без кардинальных изменений взаимоотношений с принадлежащими ему крепостными крестьянами не обойтись. Он вводит самоуправление и справедливое разделение всех повинностей, всячески стремится улучшить их быт, увеличивает заработную плату, предоставляет различные льготы. После реформы 1861 года граф помогает своим бывшим крепостным выкупать у него землю.
Алексей Алексеевич был хорошо знаком с постановкой свеклосахарного дела во Франции и Германии, знал о первых попытках отечественных сахароваров. Будучи человеком смелым и любознательным, граф Бобринский начинает вводить в своих имениях различные хозяйственные новшества. Одним из таких новшеств было выделение им значительных площадей под посев новой на то время культуры сахарной свеклы, ставшей в последствии одним из основных занятий в его жизни. Свой первый сахарный завод граф А.А.Бобринский построил в одном из своих тульских имений, в селе Михайловском, продолжив этим семейную увлеченность свеклосахарным производством.
Ниже портрет его невестки Софьи Андреевны Шуваловой (1829-1912), жены его сына Александра Алексеевича Бобринского.
Любопытна судьба Варвары Римской-Корсаковой, которую художник писал дважды. Поговаривали, что художник даже был неравнодушен к ней.
«…Неуловимые черты:
Снегурка с темпом сердца серны.
Газель оснеженная – ты.
Смотреть в глаза твои русалочьи
И в них забвенно утопать;
Изнеженные цветы фиалчьи
Под ними четко намечать…»
И.Северянин
[480x627]
Варвара Дмитриевна происходила из костромского дворянского рода Мергасовых. В 16 лет обворожительная Варенька Мергасова вышла замуж за выпускника Московского университета, остроумного и веселого красавца, гусара, любимца "света" Николая Корсакова, семья которого оставила заметный след в истории русской культуры. Николая и Варвару Корсаковых знал в Москве Л.Н. Толстой и вывел их под прозрачными именами в "Анне Карениной" в картине бала.
Впервые блеснув на великосветском небосклоне, она скоро звездой высшего света блистательной Москвы и надменного Санкт-Петербурга.
Позже, расставшись с мужем, она поселилась в Ницце. Князь Д.Д. Оболенский, хорошо знавший Варвару Дмитриевну, писал о ней, что она "считалась не только петербургскою, но и европейскою красавицей». Блистая на заграничных водах, приморских купаньях, в Биарице и Остенде, а также в Тюильри, в самый разгар безумной роскоши императрицы Евгении и блеска Наполеона III, В.Д. Корсакова делила успехи свои между петербургским великим светом и французским двором.
Капризный Париж склонялся в восхищении перед красотой той, кого называли «Венерой из Тартара». В ней чувствовалась уроженка волжских берегов, из века в век дававших пристанище и славянам, и калмыкам, и булгарам. А глаза.. «В ее глазах грустили степи», как сказал бы о них И.Северянин.
Она затмевала саму французскую императрицу Евгению, чем вызвала большое недовольство последней. Смелые наряды Римской-Корсаковой часто становились причиной скандалов (однажды её даже вывели из бальной залы за чересчур прозрачное платье). Об остроумии этой женщины ходили легенды, а её ноги поклонники считали «прекраснейшими в Европе».
Корсакова любила свой винтерхальтерский портрет. Кстати, обратите внимание – на ней нет украшений, только маленькие сережки в ушах. Варвара Дмитриевна считала, что ее красоте драгоценности не нужны. Этот портрет украшал обложку ее книги. Возможно, в библиотечных собраниях Франции эта книга хранится до сих пор. Можно лишь предполагать, какой смысл вложен в эпиграф написанной ею книги: "Лишения и печали мне указали Бога, а счастье заставило познать Его".
Винтерхальтер никогда не был в России. Многие его портреты великосветских русских заказчиков написаны им в Париже. Портреты эти рассеяны сегодня по всему свету и частью, к сожалению, утрачены.