В географии лежат ключи к проблемам военной и политической стратегии <...>
География является наиболее фундаментальным фактором во внешней политике государств потому, что этот фактор наиболее постоянный Н. Спайкмен
Расширение это все. С. Роде

[показать]

В своей работе «Земля и море. Созерцание всемирной исто­рии» классик немецкой политологии Карл Шмитт писал: «На­ряду с «автохтонными», т. е. родившимися на суше, существуют также «автоталассические», т. е. исключительно морем опреде­ляемые народы, никогда не путешествовавшие по земле и не желавшие ничего знать о твердой суше, которая являлась гра­ницей их чисто морского существования» [1]. Т. е. тем самым он проводил четкую границу между двумя фундаментально от­личными типами народов — народами сухопутными (автохтон­ными) и народами морскими (автоталассическими).

Данный феномен не случаен. Как известно, окружающая среда является одним из главных, определяющих факторов, формирующих сознание человека. Психологические особенно­сти того, кто родился, вырос и живет возле морского побережья(чья жизнь целиком зависит от моря),в значительной мере от­личается от того, кто родился, вырос и живет в глубине конти­нента(чья жизнь целиком зависит от суши).В первом случае над сознанием человека властвует архетип моря (океана), во вто­ром — архетип земли. Естественно, что это же относится и к со­обществам людей, прежде всего к этносам.

Морской (автоталассический) народ — это такой народ, чья жизнедеятельность практически полностью ориентирована на море и чья психология преимущественно формируется алгоритмами мор­ского (океанического) пространства. Соответственно сухопутный (автохтонный) народ — это такой народ, чья жизнедеятельность и психология определяются пространством суши.

Мощное воздействие на глубинные пласты человеческого сознания (особенно на начальных этапах формирования чело­вечества) земли и моря сложно переоценить. Его последствия проявляют себя даже сейчас, когда технологическое развитие современной цивилизации разорвало непосредственную жиз­ненную и психологическую связь человека как с землей, так и с морем, изолировав его пространственно и духовно в рамках ис­кусственной среды урбанизированных мегаполисов.

Если ретроспективно взглянуть на процесс становления «морских народов», то та их часть, которая жила на побережье либо в его непосредственной близости, традиционно играла ведущую роль, определяя мировоззрение, экономику, полити­ку, культуру данной страны. Для этих доминирующих «прибреж­ных» социальных групп море было всей их жизнью: от ее начала и до конца. Самые активные и дееспособные их представители, уходя на кораблях в океан (будь то для рыбной ловли, торговли, грабежа, войны и т.п.), создавали материальную основу жизни тех, кто оставался на берегу. Жизнь последних в разнообразных ее формах также напрямую зависела от моря и была ориентиро­вана на него: они строили суда, планировали новые экспеди­ции, перерабатывали морские продукты, воспитывали будущих моряков и т.д.

Однако морская стихия всегда несла для человека (как су­хопутного существа) смертельную угрозу, держала в беспрестан­ном психологическом напряжении, каждый выход в море для него фактически был очередным фрагментом борьбы с окружа­ющим миром, причем не на жизнь, а на смерть. Так происходил естественный отбор. В подобных условиях выживали только сильные натуры с определенной духовно-психологической орга­низацией. Иные на берег не возвращались. Жизнь с постоян­ным ощущением опасности и потому ориентированная прак­тически во всем на борьбу, накладывала особый отпечаток на сознание «людей моря», вырабатывая у них в течение столетий особый психотип.

Гармоничного сосуществования с миром в таких условиях быть не могло. Громадное пространство океанов и их невероят­ная всесокрушающая мощь порождали в человеке ощущение собственной малости и ничтожности. Чтобы защитить и утвер­дить себя, он должен был бороться со всем, что его окружало. И эта борьба постепенно воспитывала в нем неудержимое стрем­ление к господству и покорению. Только так он мог преодолеть

страх, избавиться от постоянного ощущения своей ничтожнос­ти. Только так он мог жить. Итогом этого стало великое, непре­одолимое отчуждение «морских людей» от мира, в котором им приходилось существовать, породившее у них скрытое, неосоз­нанное стремление к его разрушению.

В открытом океане, как агрессивной, хаотической среде, не может быть общих, обязательных для всех законов. Закон и же­лезная дисциплина существуют только на корабле, как изоли­рованном, упорядоченном микромире. Все, что находится за бортом, может быть либо врагом, либо добычей, а на них зако­ны и правила, организующие жизнь команды корабля, не рас­пространяются. Таким образом возникают двойные стандарты. Вне судна все шатко и неопределенно. Океан, как враждебная человеку среда, существует для него за рамками каких-либо пра­вил и норм. Тут имеют смысл лишь сила и точный расчет. Имен­но поэтому такое большое значение приобретают механичес­кие устройства — техника, предназначенная дать человеку силу в борьбе с окружающим его миром.

Со временем вышеуказанные духовно-психологические установки приобретают определенную универсальность в рамках культуры «морских народов», впитываясь в их быт, нравы, жиз­ненную философию. Постепенно представления о мире и че­ловеке, возникшие на их основе, становятся незыблемыми и даже абсолютными, формируя социальную и политическую организацию «морских народов». Государства, которые они со­здают, по своей глубинной сути становятся огромными кораб­лями (над ними довлеет архетип «корабля»). Социальные мат­рицы малых групп, чья жизнь оказалась замкнутой в корпусе покинувшего землю судна, постепенно переносилась на «мор­ские народы» в целом. Здесь присутствует та же четкость орга­низации и управления, порядок даже в самых мельчайших де­талях, ярко выраженный корпоративный дух и единая целена­правленность общих усилий. Соответственно все, что находится за бортом такого корабля-государства, воспринимается его командой либо в качестве угрозы (врага), либо в качестве добы­чи, а сам корабль — надежным инструментом противостояния внешнему миру (агрессивной среде).

Впрочем, необходимо отметить, что возникновение «морс­ких народов» в контексте мировой истории произошло лишь на определенном этапе технологического развития в судостроении. Именно возможность безбоязненно не видеть берега, оконча­тельный психологический отрыв от суши (как архетипического символа безопасности), способность преодолевать моря, а затем и океаны, создала феномен «морских народов» как некой исторической силы. До этого момента человеческая история со­здавалась лишь «сухопутными народами».

Последние можно рассматривать в качестве своеобразных организмов, глубоко ушедших своими корнями в ту землю, на которой они произрастают. Эти «корни» обладают как матери­альной, так и духовно-психологической природой. В первом случае вся жизнедеятельность народа (т.е. деятельность, обес­печивающая его физическое существование) непосредственно связана с землей через взаимный обмен: человек отдает земле свой труд, а взамен получает от нее продукты. Таким образом, возникает своеобразное гармоничное сосуществование, при котором земля является для человека «матерью-кормилицей», которую он должен беречь.

В духовно-психологическом плане отношения между зем­лей и человеком приобретают интимную, сакральную сущность: земля дает ему жизнь и в нее же он уходит после своей смерти. В человеческом сознании образ ее гигантской мощи и силы не несет угрозы, а обладает защитными, охранительными свойства­ми. Именно так новорожденный младенец воспринимает свою мать. Вся духовная сфера «сухопутных народов» основана на этой родственной связи с ней, точно так же как и культура, вос­певающая и обожествляющая землю, через открытие в ней не только явных материальных, но и скрытых мистических свойств. Естественно, что здесь нет той непримиримой борьбы, которая возникает между человеком и чуждой, враждебной ему морс­кой стихией, а в более глубоком понимании — между челове­ком и окружающим его миром. В данном случае отношения между ним и землей основаны на освященном традицией со­трудничестве. Алгоритм данного гармоничного сосуществова­ния естественным образом распространяется не только на ок­ружающую человека природу, но и окружающих его людей. Так возникает дух коллективизма, основой которого является об­щая «Мать-земля».

Симбиоз родной земли и родной семьи (рода) создает в кол­лективном сознании «сухопутных народов» один из главнейших образов — образ Родины, отражающий в себе сакральную связь земли и рода (народа), всю глубину древнейшего архетипа зем­ли и вросшего в нее (духовно и материально) рода (народа). Именно поэтому понятие «Родины» у них не сводится, в отли­чие от «морских народов», лишь к месту рождения человека или стране, где ему принадлежит земельный участок, а несет в себе более глубокое значение.

В узкой символической форме (связанной с социальными аспектами жизни) объективацией архетипа земли у «сухопут­ных народов» является образ «дома» — места, где начинается и заканчивается жизнь человека, где продлевается его род, где раз­ворачивается во времени и пространстве бытие его семьи (для «морских народов» аналогичное значение имеет образ «кораб­ля»). Организационная матрица «дома» (как домохозяйства, в рамках которого взаимодействует определенное количество людей) естественным образом накладывается на общественную и экономическую организацию «сухопутных народов», а пси­хологическая матрица «семьи» (определяющая прежде всего аспект управления) формирует государственное устройство.

Из вышеизложенного следует, что фундаментальные отли­чия между автохтонными и автоталассическими народами преж­де всего проявляются в духовно-психологической сфере (ми­ровосприятие, отношение к миру, ценности и т.п.), с которой тесно переплетена их материальная жизнь: социально-полити­ческая организация, экономическая деятельность, культура и т.д. Т. е. все многообразие миров автохтонных и автоталасси-ческих народов, а также их конгломератов представляют собой противоположности.

Именно поэтому является вполне естественным такой фено­мен, как перманентное противостояние автохтонных и автота-лассических народов и их цивилизаций. В связи с этим К. Шмитт подчеркивал: «Всемирная история — это история борьбы конти­нентальных держав против морских и морских против континен­тальных» [1].

Естественно, что и между автохтонными народами велись войны, так же как воевали между собою автоталассические на­роды, однако эти войны были спорадичными и не имели анта­гонистического характера. Они были борьбой за лидерство в рамках одного мира, в котором духовно-психологические и ма­териальные основы соперников были идентичными.

В свою очередь, войны между автохтонными и автоталас­сическими народами выступают фрагментами перманентного противостояния несхожих миров (континуумов) Суши и Моря, которые пытаются уничтожить друг друга.

Как автохтонные государства, так и автоталассические за столетия непрекращающегося противостояния выработали свой определенный метод (стиль) борьбы. Конфликт Суши и Моря — это противоборство двух глобальных, непохожих стратегий, обеспечивающих своим носителям победу и дальнейшее господ­ство. Для «сухопутных народов» этой стратегией является совокупность определенных принципов, формирующих алгоритм теллурократии,а для морских— талассократии.

Теллурократия («сухопутное могущество») основана на фиксированности пространства и устойчивости его качественных ориентации и характеристик. А. Дугин таким образом характе­ризует теллурократию: «На цивилизационном уровне это воп­лощается в оседлости, в консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения лю­дей — рода, племена, народы, государства, империи. Твердость Суши культурно воплощается в твердости этики и устойчивос­ти социальных традиций. Сухопутным (особенно оседлым) на­родам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность» [2, с. 16].

Талассократия («морское могущество») основывается на противоположных факторах. «Этот тип динамичен, подвижен, склонен к техническому развитию. Его приоритеты — кочев­ничество (особенно мореплавание), торговля, дух индивидуаль­ного предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвиж­ная часть коллектива возводится в высшую ценность, при этом этические и юридические нормы размываются, становятся от­носительными и подвижными» [2, с. 16].

[1] Шмитт К. Земля и море: Созерцание всемирной истории, http:// resist.gothic.ru/index.html

[2] Дугин А. Основы геополитики: Геополитическое будущее России. — М.:Арктогея, 1997.

На основе книги "Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии"