Моя Мить посоветовал почитать мне роман Татьяны Толстой "Кысь", привез мне книгу. Не приметная с виду, маленькая, черненькая. Взяла я ее с собой в дорогу, так и зависла на ней! Потрясающий роман, своеобразный! Вот маленький кусочек... он меня заворожил...

---

Сердце билось. Кысь это... Она. Вот, значит, что. А не фелософия
никакая. Правильно говорят: кысь в спину смотрит!
Это она там, на ветвях, в северных лесах, в непролазной чащобе, -
плачет, поворачивается, принюхивается, перебирает лапами, прижимает уши,
выбирает... выбрала!.. Мягко, как страшный, невидимый Котя, соскочила с
ветвей, пошла, пошла, пошла, - ползком под буреломом, под завалами сучьев,
колючек, длинным скачком через седой, мохом обросший, метелями поваленный
сухостой!.. Ползком и скачком, гибко и длинно; поворачивается плоская
головка, поводит из стороны в сторону: не упустить, не потерять бы следа:
далеко в худой избе, на лежанке, налитый теплой кровью, как квасом, лежит и
дрожит, в потолок уставился Бенедикт.
Ближе, все ближе к жилью!.. Где поземка стелется, пылит по оврагам, где
метель столбом, где снежный смерч с полей поднялся, там и она: летит в
поземке, вьется в метели! Ни следа не оставит лапами на снегу, не спугнет ни
одного подворотного пса, не потревожит домашней твари!..
Ближе и ближе, - и кривится невидимое лицо ее, и дрожат когти, -
голодно ей, голодно! Мука ей, мука! Кы-ы-ысь! Кы-ы-ысь!
Вот она подкрадывается к жилью, вот глазыньки-то закрыла, чтоб лучше
слышать, вот сейчас прыгнет на ветхую крышу-то, на остывшую трубу-то; вот
напрягла ноги...