Запрягли мне лошадь и я поехала домой собирать детей. Костя был очень рад что я беру его с собой, хоть и справки нет. С нами поехала еще одна женщина и она обратно уехала из Ужура на подводе, а мы остались в Ужуре. Больница стояла на горе, очень большая, зашли в больницу я отдала направление на Иду, мне велели вести больную в больницу. Зашли с Идой в приемную, ее посмотрели и отправили в палату, она была в палате третьей и еще была свободная койка, а врач увидел Костю и спрашивает "Что это за мальчик с вами?" Ну я сказала что мой сын очень болен, но без направления врач не мог его принять и послал на к врачу за направлением. Больница была далеко. Костя был очень болен и я несла его на руках по всякому до больницы. Ему было 10 лет. Было жарко, июнь 1947 года, когда пришли к врачу я дала ему записку из больницы, а он говорит, что не может нас принять, так как у нас другая прописка. Я стала плакать, христом богом умолять посмотреть моего сына, а он ни в какую. Пришлось мне опять взять Костю на руки и идти в ту больницу. Пришли, врач спрашивает, а я никак отдышаться не могу, сижу и плачу, опять я стала просить врача принять моего сына, а сама еле слова выговариваю и устала и Костю жалко. Врач ушел в свой кабинет, потом вышел, подошел ко мне и говорит "Хорошо мамаша, не плачьте, оставлю я вашего сына". Я попросила положить его в одну палату с Идой, ведь он был очень болен и она могла бы за ним посмотреть. Врач согласился и я была ему очень благодарна - ведь есть хорошие люди. У Кости был менингит и очень болела голова, а у Иды признали тиф, но потом оказалось что не тиф, остригли наголо, она очень плакала, у нее были хорошие косы. Я как могла успокаивала ее, говорила что косы еще вырастут, нужно только выздороветь скорее и поправиться. Пошла я на заезжий двор, где колхозники останавливались, был уже вечер, переночевала, а утром домой. Приезжаю, дети меня встречают, спрашиваю их, как они жили без меня 2 дня, а они отвечают что хорошо, сказали что ходили к председателю просить хлеба и он им выписал муки, показали: мука была овсяная и одни комочки, ну я их похвалила. Спрашиваю что же они ели, они посмотрели друг на друга и говорят "Мы ходили к т. Поле, сеи на углу, она нас увидела и стала спрашивать что мы ели, потом вынесла нам молока и творогу и велела нам идти домой и кушать". В то время сдали колхозники все продукты по плану и она работала приемщицей, с мужем сепарировала молоко, делали творог для государства и она спасла моих детей. Я пошла и поблагодарила ее и она стала рассказывать как она увидела их, они сидели как сиротки прижавшись друг к другу, такие жалкие, прямо слезы прошибают смотреть на них, она давала им поесть и говорила чтобы приходили еще если я не приеду. Подумайте только, неужели не мог председатель выписать детям немного хлеба, ведь что они могли сделать с мукой, ведь если бы я была дома, то хоть кисель бы сварила им.
Прошло 3 недели и мне сообщили что Костя умер, мне опять предстояла поездка в Ужур и я опять пошла просить подводу, он путем не выслушал меня и сказал что подводы нет и пусть я добераюсь как смогу, а там в Ужуре на базаре Скляровы, чтобы я нашла их и с ними привезла. Делать нечего, пошла я в Ужур пешком, жарко, есть хочу, голодная, ноги подкашиваются, иду одна. Помню росла какая-то трава высокая, стебель толстый, вот я ее сорвала, почистила и ела. Прошла пол пути, 20 км еще до Ужура осталась, да 2 км до больницы. Пришла в Ужур, ноги не идут, дошла до больницы, а Ида в окно смотрит и говорит мне что Костя умер, я сказала что знаю, она сказала что он лежит в морге и показала мне. Подошла я к моргу, сарай просто, открыла дверь, Костя лежит на полу и рядом с головой 2 кирпича, чтобы она прямо лежала, вы наверно догадываетесь что со мной было. Я не могла долго раздумывать, мне нужно было искать подводу, базар был недалеко от больницы, пошла я искать Скляровых, хожу, смотрю и ничего не вижу перед собой. Ходила ходила не могу найти, тогда я встала на одно место стою и думаю куда дальше идти, в какую сторону, увидела своих колхозников и стала говорить что у меня умер сын и Пивнев сказал мне найти вас чтоб увезти сына домой. Женщина была добрая, сказала что сейчас поедем в больницу заберем сына. Она что-то купила и мы поехали в больницу, я нарвала травы, постелила в телегу, у женщины были самотканные половики, мы постелили их на траву, вынесли Костю, положили его, укрыли и поехали домой. Ида в окно нам помахала и заплакала, я ей сказала чтоб она не плакала, этим горю нашему не поможешь, чтобы она скорее выздоравливала и поправлялась. Едем дорогой, а я никак себе представить не могу что Костя умер, сердце никак не может успокоится, плачет, волнуется, а как стали подъезжать к деревне сердце еще сильнее волноваться стало, ведь я думала что привезу его домой, а дома только дети и никого больше нет. Подъехали ближе, Юра с Арно бегут и кричат "Костя приехал", они не знали что он умер, а когда я им сказала, то они упали на него и стали плакать. Занесли мы его в дом, я обмыла его, а одеть не в чего, сшила из мешка рубашку, штанишки, вместо чулок обернула ноги марлей, спасибо эта женщина дала. Накрыла марлей лицо и стало мне еще горще, сердце сжимается и слезы прошибают и обида, опять идти просить доски, гвозди на гроб, тогда женщины сказали что пойдут сами все достанут и принесут и гроб отдадут делать Маркину. Помогли мне добрые люди, могилу выкопали ребята чужие, похоронить помогли, собрали обед. Стали выносить женщины гроб, а я иду, рядом со мной Юра и Арно, иду и не вижу ничего перед собой, кричу "Дорогие мои родные мама, папа, сестрицы, помогите мне похоронить мне моего сына. Помогите мне в последнюю минуту, хороню я его на чужой стороне, довела его до места, а здесь не уберегла, очень болезнь у него серьезная была". Юра с Арно идут и тоже плачут. да еще пролежала в больнице после смерти Кости еще 3 недели. Остались мы вчетвером. Я работала в конторе уборщицей и рассыльной, вызывала бригадиров, кладовщиков, мельника, колхозников, кто куда пошлет, то и делала. Юра тоже работал. Ида ничего мне не сообщила, когда ее выписали из больницы, пожалела. встретила в Ужуре нашу женщину и пришла с ней домой, да еще подушку несла, есть у нее не было, так эта женщина ее дорогой кормила, давала хлеба, молока. Когда она вошла в дом я просто не могла ничего спросить ее, так растерялась, а она говорит, что я пришла с т. Дусей и рассказала как они дошли до дома. После болезни надо было бы ее хорошенько поддержать, а у нас ничего не было, было все еще трудно с хлебом, тогда я опять стала после работы помогать людям, картошку полола, белила, стегала одеяла, делала все, лишь бы продукты давали. Она стала поправляться, стали расти волосы, а то была как мальчишка без волос. Когда она немного поправлялась, то пошла опять на работу, стала конюхом, ухаживала за лошадьми, она любила животных. Потом стала ухаживать за телятами на ферме, телята были очень тощими, молока было мало, молоком поили только до 3 месяцев. Потом их стали кормить толченым картофелем, разбавляли его немного молоком и телята стали делаться покрепче и бодрее, она стала выпускать их на пастбище и они ели траву. Маленькие телята часто подыхали и с них нужно было снимать шкуру. Она не могла раньше выполнять колхозную работу, не знала как это делать, а тут научилась делать все: и хлеб убирать, и сено возить, и дрова пилить и много чего другого. Делала она всякую работу не хуже коренных колхозников. Когда она пасла телят, то подгонит их поближе к дому, чтобы убраться дома, попросит Арно, чтобы он за ними посмотрел, а он не хочет, говорит "лучше сам буду полы мыть, картошку чистить, своих телят сама паси". Пол был у нас не крашенный. Вот Ида уйдет к своим тебя там, а Арно засучит штанишки и давай пол мыть, да так хорошо вымоет, он аж желтый станет, потом накопал картошки и сварил к нашему приходу.
Когда я работала в школе техничкой, то мы все делали сами и дрова заготавливали для школы, делали распиловку, кололи, а когда дежурили, то сами топили печи, а их было 4, дров надо было много, а они сырые, прямо из тайги, горят плохо и Арно был всегда со мной. У него было 2 товарища, они учились вместе и они ему помогали пилить дрова, я колола, а они потом носили их к каждой печке. Потом начинали мыть полы в классах, было 4 класса и большой коридор, полы были не крашенные, нужно было их скоблить. Они придумали железные терки и стали тереть полы друг перед дружкой на соревнования, в классах стояли парты, надо было их убирать и тогда Арно сказал своим друзьям Феде и Надиру "Давайте будем мыть вместе, так будет легче парты двигать" и они стали мыть полы вместе. Они очень хорошо мыли полы, как девочки, а потом просили чтобы я пустила Арно с ними погулять. По национальности они были татары, но очень дружные. Арно всегда приходил домой как я ему велела, в это время. семья у этих ребят-братьев была очень хорошая, по субботам они топили баню и звали нас. В Войну да и после было очень много вшей и вот когда мы ходили в баню, о брали с собой постель, жарили ее там так, что треск стоял от всех этих паразитов. Мы хорошо все отчищали, мы вставали утром и "та же Мария в том же сарафане" опять их было полно, откуда только они брались. Еще на моих ребят напала экзема, они были все в болячках, как кора какая на них была, это еще когда Костя был жив. Врача не было и фельдшер мне сказал сделай щелочной воды и помой их, потом помажь ихтиоловой мазью, я так и сделала, когда я их мыла они очень сильно кричали, им было больно, все тело было в ссадинах и ранах. Делала я им так 3 раза, одевать нельзя было ничего и они были как чертенята, одни глаза да зубы блестели, залезут на печь и сядут там голые, а когда кто зайдет, так они спрячутся под занавеску и не выглядывают. Причиной этому был голод, недоедание, ведь мы иногда по 3 суток во рту ничего не держали. Приду с работы, а они лежат и не шевелятся, только пищат "мама, нам бы по маленькому кусочку хлеба и мы бы встали". Заплачу я, поцелую их и пойду напротив нас к Химе, она на ферме дояркой работала, жили они хорошо, расскажу ей как мои дети мне сказали, а сама плачу, а она мне в ответ "не плачь, сейчас я вас всех накормлю", нальет борща, картошки даст, хлеба, молока я несу своим детям, посажу их, кормлю, а сама не ем, говорю что я у т. Химы поела, я была рада что дети сытые, а о себе я не думала. Когда приходилось ходить за бригадиром домой, то придешь под обед или под ужин, они сажают за стол, а я думаю если я поем, а дети мои голодные, то я скажу если можно, то дайте лучше детям. Бригадир тогда говорит своей матери "приготовь что-нибудь", она навязала целый узел, и борща, и картошки, и хлеба, а я стою жду бригадира, она была женщина очень хорошая, они стали опять приглашать меня за стол, а мне и есть хочется и стыдно, а сама думаю сказали бы еще раз и вот слышу мать говорит " Садись Таня, поешь и пойдете вместе с Аришкой". Я быстрее села и поела, поблагодарила всех, бригадир пошла в контору, а я скорее к детям пошла отнести поесть. Они поели, да еще на другой день осталось.