Я уволилась, вся моя смена проводила меня меня до дома и когда был день забора они так же пришли все проводить меня, они помогли мне уложить вещи, брать можно было только одежду, мы даже не успели ничего продать, с собой тоже нельзя было брать и мои родители не успели бы приехать и увезти что-нибудь, время не было. Мама приехала нас проводить, 3 сентября нас погрузили в машины а мама все бежала за машиной и махала платком пока было нас видно. Привезли нас в Саратов на вокзал, там уже стояли эшелоны на готове, вагоны были товарные, их называли телячьи. Разместили нас по вагонам, а один сын Костя у меня уже был болен, отъехали мы от Саратова я все время боялась чтобы с ним чего не случилось по дороге, вспомнила что мама мне говорила, что если Костя вдруг умрет дорогой, то чтобы я его завернула и где-нибудь на остановке оставила. Но я боялась что его могут растерзать собаки или еще кто и все время думала чтоб нам доехать до места без приключений. Ехали мы 15 суток, я думала что нас везут на край света, очень далеко. Кормили нас дорогой хорошо 3 раза в день, да с собой было кое что, только очень было плохо в вагоне душно и тесно, ведь в вагоне было 42 человека да вещи у всех, не возможно было не пошевелиться не повернуться с боку на бок, да дети малые были. Приходилось мириться со всем, ехали без остановок, останавливались только между станциями, чтобы пообедать или поужинать. Везли нас как преступников. Так мы доехали до города Ужура, где нас ждали подводы, нас расформировали. 13 семей, в том числе и нас повезли в деревню Ельничную. Когда мы приехали там собралось столько народа, как-будто зверинец привезли смотреть, они смотрели на нас как на врагов народа и стали они между собой переговариваться: - смотрите они и не черные. Я услышала это подошла к женщинам и сказала "Женщины, почему вы так про нас говорите, ведь мы все такие же как вы, я вот тоже русская как и вы, но а если муж у меня немец, так мы ведь жили среди немцев в немповолжье и не надо нас бояться."
Когда стали нас распределять по квартирам, то никто не хочет нас брать, хоть на улице ночуй. К нам подошел один старенький дедушка, спросил какая у меня семья, я сказала что нас 6 человек: мы с мужем и 4 детей. Он сказал что берет нас к себе и мы пошли с ним. У него был небольшой дом, жили они вдвоем с женой. Так мы прожили зиму, а весной нас поместили к одной вдове, у нее было 3 сына и дочь, но дом большой на 2 половины, она уступила нам 1 половину, ход был отдельный и мы там смогли разместиться самостоятельно. Мужа взяли шофером на машину, но она была очень старая, он привез запчасти отремонтировал ее и стал работать в колхозе. Шоферам писали трудодни как трактористам и он зарабатывал хорошо, да еще паек давали из колхоза. Жили мы тогда хорошо у нас собой были деньги и одежда была своя. Я тоже пошла работать, мы с женщинами пилили чурки для тракторов, дети были дома. Жизнь налаживалась, иногда взгрустнешь, вспомнишь о жизни прошлой, но что было делать, все-таки мы были все вместе. Так мы и жили, мы на работе, а дочка присматривала дома за братьями и старалась что-то сделать, чтобы ее похвалили.
Так мы прожили 3 месяца и настал день расставания, мужа взяли в труд армию, а я осталась одна с детьми, на чужой стороне, вдалеке от родных и близких, я не могу этого описать как мне было тяжело. Дочери было 13 лет и она решила идти работать, я всячески ее отговаривала, что еще очень маленькая и трудно будет, но она стояла на своем и пошла работать с учениками. Годы шли, дочь подрастала и ей давали разные работы и на сенокос, и на уборочную, и на тракторе пахала, и на быках, а быки были упрямые, если захотят пить их ничем не удержишь, бегут к речке. Речка была рядом и они как ее увидят, так с плугом и бегут, ни чем не остановишь. Они вырвутся убегут, а дочь в слезы и за ними, а они ее не слушаются. Мужчины помогали ей, как увидят так и идут на помощь, вытащат их из воды, а она стоит и бьет их и приговаривает "вот вам пить, вот вам пить". Когда началась молотьба, ей дали лошадь пегую, она была слепая и упрямая, как куда надумает, то никакими вожжами ее не удержишь. Ида придет домой, устанет, руки от вожжей болят, ведь ей всего было 15 лет. С каждым годом она становилась взрослее и ей давали все труднее работу. Питались мы тогда еще хорошо, у нас были кое-какие запасы. Года 2 мы жили хорошо, этих запасов нам хватало, я работала, Ида работала и на ферме ухаживала за телятами, кормила, поила, посла, трудодни зарабатывала хорошие. Работала я на всякой работе, по бригадам, рассыльной, дрова из тайги возила, на огородах, в поле, в колхозе без работы не были и не могли сказать что не умеем делать, шли и делали, было нам конечно очень трудно привыкнуть к колхозной работе, но выбирать не приходилось. Когда кончился запас наших продуктов, стало жить труднее, но успокаивали себя, что на войне еще труднее, а у нас что-то да есть. Кто работал давали паек 300 грамм хлеба и мы этот паек делили на 5 частей всем поровну. Огорода у нас своего не было и я была рада после или до работы кому-то помочь в огороде, а за это что-нибудь дадут, то картошки, то моркошки, так и жили. Одна женщина дала кусочек земли в своем огороде, там никогда не копали и я была очень рада, вскопала, посадила 2 ведра картошки и она уродилась, что нам хватило ее на всю зиму, а хлеб иногда выписывали в колхозе, так мы и перезимовали. Мы с Идой продолжали работать, мальчики ходили в школу, но учеба никак не шла на ум, есть все время они хотели, ведь они росли. Они всегда говорили, что у товарищей и молоко и мясо есть, а у нас нету, но я уговаривала их что кончится война, приедет папа и у нас тоже все будет, а сейчас им нужно стараться учиться. Но Юра никак не мог учиться, а жить мы стали еще хуже, нечего было есть, одеть и обуть. Когда кончились все наши деньги и запасы, то мы стали менять сначала вещи мужа на продукты, но платили очень мало и все быстро кончалось и пришлось менять наши вещи, чтоб было что есть детям, о себе я думала мало. После колхозной работы я ходила работать по людям, а потом еще вязала чулки и носки, чтобы хоть как-нибудь прокормить своих детей. Часто у нас было только по кусочку хлеба и чай, а когда был картофель, то я намою его, порежу кусочками, нажарю на железной печке, потом детей бужу, кормлю, а сама не ем, говорю что уже поела. На работе если кто даст что, то тоже несу скорее детям, они меня ведь всегда с работы встречали. Однажды они встретили меня и говорят "мама, нам т. Поля дала творогу, но мы не ели его, тебя ждали, будем вместе есть". С учебой у Юры так и не клеилось и он сказал что пойдет работать, возить копны, что он уже с Федей ходил и он его учил как надо делать. Что я могла поделать, стала говориь ему чтобы он был осторожным с лошадью. И вот Юра стал работать и у него стало получаться и ему тоже стали давать пайку хлеба и иногда что-нибудь перепадало в поле. А жить становилось все труднее, пошел в школу второй сын Костя, учеба ему давалась легко, он уже перешел в 3 класс и заболел менингитом. Был 1947 год. Дали на Иду направление в больницу в Ужур, это 40 км от нас, а на Костю справку не дали. Он очень плакал, что его не возьмут в больницу и что он умрет, я ему объясняю что нет справки, а он свое твердит, тогда мы решили с Идой взять его, может как устроим. Повезла я двоих детей в большицу, а двое остались одни дома, без хлеба, без картошки, хоть шаром покати, спрашиваю их как же они жить будут, а они меня успокаивают, говорят как-нибудь проживем, кто-нибудь даст покушать. Юре было 12 лет, а Арно 8 лет. Я плакала от боли за моих детей, которые должны остаться дома одни и без еды, а они меня еще и уговаривали "Не беспокойся мама, мы пойдем к т. Поле и она нас покормит". Пошла я к председателю и говорю "Василий Трофимович, дайте мне пожалуйста подводу отвезти в Ужур в больницу больных детей", а он ответил мне "Запрягись сама и вези". Я стояла и не могла ни слова сказать, слезы душили меня, но зашла на мое счастье одна женщина-колхозница, увидела что я плачу, стала расспрашивать, я ей сказала все и она тогда говорит т. Пивневу "Ты что издеваешься над женщиной, она и так столько горя перенесла, живет одна с детьми, работает больше всех, выполняет любую работу и дети работают. Ты говорил как Гитлер издевается над русским народом и ты у него научился у него так вести себя, если не дашь подводу, то мы соберем правление и сами решим этот вопрос без тебя". Спасибо этой доброй женщине, она дождалась пока он написал разрешение и пошла со мной на конный двор к конюху и добилась, чтобы мне дали хорошую лошадь, чтобы в дороге я не мучалась.