Где сотня пройдет - там один обернется.
Меж тесных дворов, опустевших колодцев,
И каждому - слово, и каждому - песня,
Улыбка Московии - хлеб её пресный.

Москва похожа на ящера. Именно поэтому Москва спит зимой...
Меня давно преследует лиловый цвет. Я уже привыкла.
И было так.

Усталость мерно гудела в ногах, натужно разливалась по позвоночнику, коварно перехватывала дыхание, песком присыпала глаза. Уже не хотелось идти на конкурс, не хотелось ничего - только что бы этот ад закончился...

Этот дворик редко привлекал внимание днем. Химера помнила об этом - недаром каждый день дорога из университета пролегала мимо. Не дворик даже - пятачок земли, на котором соорудили клумбу, поставили кругом скамейки и милостиво оставили жизнь десятку деревьев. Редкое пристанище пьяниц, компаний и мамочек с колясками - слишком близко к улице. Слишком открыто...

Но не сейчас.

Стволы деревьев плотно окутывал мягкий лиловый свет тысяч электрических светляков. По краю видимости лиловый обрамляла яркая синева. Химера прошла было мимо... и остановилась. "Никогда, - спокойно пронеслось в одуревшей от усталости голове. - Никогда не игнорируй предчувствие. В чем бы оно ни заключалось".

Медленно повернувшись она сделала несколько неуверенных шагов и неторопливо зашла в круг сиреневого сияния. Села на лавочку... Чувство облегчения было таким мгновнным и острым, что даже на мгновение перехватило дыхание. Химера осторожно выдохнула, откидываясь на спинку. Было тихо и как-то по особенному пусто. Улица, все ещё навходившаяся меньше, чем в полутора десятках метров, словно отступила, примолкла.

Шли люди. Светились окна. Мир погружался в спасительную, уютную темноту, охраняемую светящимися древесными силуэтами.

"Это просто электричество. Фонарики," - слабым возражением пронеслось в голове. И тут же пришел ответ: нет. Не только это.

Вдох-выдох.

- Позволь - я закурю?

Пауза.

- Мне нечем тебя отблагодарить. Только этим.

Монеты, наугад вытащенные из кармана, аккуратно ложатся на лавку. Щелкает зажигалка.

Вдох-выдох.
Вдох-выдох.

...И тогда она начала петь. Сначала одну лишь мелодию - бесконечную, выводимую голосом мелодию, а после родились слова. Они складывались в вереницы, венчали друг другом строки, и мир вокруг приобретал что-то новое, а в груди теснилось забытое чувство. Впервые за долгое время музыка творила...

Она забудет слова песни почти мгновенно - только второпях запишет четверостишие, одно-единственное.

И низко поклонится укутанным в свет деревьям.