(Писалось на олимпиаде по экономике от нечего делать. Как водится - без конца и начала, сплошная середина. Станции - вымышленные, сами понимаете)

Было тихо. Капала с потолка вода. Паутина проводов плотно оплела стены тоннеля, не оставляя крысам ни единого шанса на существование. Впрочем, плоха та крыса, которая хоть раз, да не попытается сделать все не как у всех. Плохих крыс на линии не водилось, о чем ярко свидетельствовала парочка обгоревших мертвых тушек. Тушки жалко задирали вверх почерневшие лапки и распространяли вокруг слабый, но отчетливый запах тухлятины. Отдельные провода - как ни странно, в основном толстенные, с руку, кабели - над тушками могли похвастаться разодранной острыми крысиными зубками изоляцией. Под ней открывалась тонкая поблескивающая проводка, по которой пробегали редкие голубоватые искры электричества.
Почему линию не обесточили, до сих пор оставалось для Анны загадкой. Когда электричество пытались оставить на Ленинской, на перегоне между ней и Стрелецкой площадью, протекающая сверху Москва-река решила проявить характер - от обилия влаги провода закоротило, и движение пришлось остановить на четверо суток. Анне тогда удалось затесаться в бригаду ремонтников, и она лучше других знала - в искрящий от электричества, по щиколотку затопленный тоннель людей загоняли под автоматным дулом.
Впереди, между рельсами, маслянисто поблескивала лужа чего-то непонятного. По мере приближения сквозь запах сырости и тухлятины стал ненавязчиво пробиваться отчетливый запах бензина. Рядом, в опасной близости от лужи, искрил оборванный провод.
Анна остановилась, чувствуя, как зашевелились, потрескивая, волоски на руках. Равномерный, пока ещё слабый заряд давал о себе знать.
Подумав, Анна осторожно, мелкими шагами отошла на пару десятков метров назад. Без особой брезгливости присела на мерно гудящий короб в стороне от рельсов, ближе к стене. Короба изолировали на славу - даже крысы не добирались, а в сказки о внезапно пропадающей изоляции Анна не верила...