Судьба волка
Вы говорите волки бродят?
Ужель?.. Едва открыв глаза
Я ощущаю их свободу...
Я разрываю небеса..

Вы говорите зубы скалят?
Вы говорите ищут кровь?
А я иду в чужие дали,
Туда где нет стальных оков...

Вы говорите злобой пышат?
А ветер заметёт следы?
Моя печаль беззвучно дышит
Не поднимая головы...

А что их ждёт? Удар последний?
А может выстрел с двух шагов?
Я ощущаю близость бездны
И весь комизм Последних слов...

Про луну
Огромная луна повисла в черном небе,
мерцают облака, как плазменный мешок:
Селена на меня за что-то в сильном гневе,
но вспомнить не могу от страха свой грешок...

Стою, смотрю наверх в предсмертной странной неге,
а на устах моих – молитва иль стишок,
хочу сбежать скорей и спрятаться, но негде,
от ужаса застыл – так сковывает шок.

Вокруг светло как днем, мир залит странным светом,
я знаю – этот свет мертвецкий, неживой,
он словно говорит, что песня наша спета.

Готовлюсь заплатить за все грехи с лихвой:
неистово молюсь, молитве нет ответа...
Шумит с угрозой лес... Наружу рвется вой...

Черный волк
Мать его была собакой, чёрной и большой.
Волк привёл её с собою раннею весной.
Из волчат был тёмной масти только он один,
Чёрный, с жёлтыми глазами лунной ночи сын.

Мать зимой в капкан попала, а отец ушёл.
От тоски он видно где-то смерть свою нашёл.
Был волчонок-одиночка и силён и тих,
Но умом он отличался от волков других.

От собаки перенял он ум и тонкий слух,
А от волка зубы, силу, верный глаз и нюх.
Через год он был крупнее остальных волков,
Обходить умел капканы, ямы и стрелков.

Лучше старых и матёрых мог добыть еду,
Помогал другим волчатам не попасть в беду.
А когда вожак их старый заболел и слёг,
Взял ответственность за стаю сильный, чёрный волк.

Для округи волчья стая с чёрным вожаком
Стала страшным наказаньем, всем он был знаком.
Матери детей пугали: чёрный волк придёт,
И того, кто непослушный в чащу унесёт.

Не догнала его пуля, не поймал капкан,
Обходи...

Волчья лирика
Солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком,
стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине,
тонул,Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без концаИ следов,
что навеки ушли в темноту.И еще не бывает,
чтоб я стервецаНе настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинкаИ стрелы с тетивы
за четыре шага.Ибоюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там