Странные, мрачные сны мне снились: что-то о так похожих на нас безумцев, рубивших Иггдрасиль; верно, им нужны были доски, чтобы построить мост через бездну, которая не может быть пересечена никогда.

А когда я проснулся, я заметил, что кое-что изменилось. Лед тронулся. Стикс оживает. Я так долго сидел здесь, на берегу сдавленной льдом реки, среди руин мира мрака и ужаса, глядя на бледный шар луны и странно размазанные по небу звезды: да, ведь рухнули своды пещер. Тогда еще, когда замерз Стикс.
Довольно глупо было торчать здесь столько времени. В Аиде-то и раньше было не очень интересно - а теперь даже Сизифа нет больше. Дважды мертвое царство мертвых. Я думал просто, что у меня и этого неба, этих аметистовых льдов, этих трепещущих звезд... у нас есть что-то великое. Может, свет, которого не видят другие. Такое Солнце, которое светит и в этой бесконечной ночи.
Только теперь надо встать и уйти. Даже не потому, что Танатос вот-вот сорвет цепи; не потому, что времени так мало, а смерти так много. Просто нет больше способа оставаться или даже способа думать об этом.
Рычат черные воды Стикса. Мир изменился.