Песня о пятой колонне
И вот опять нас мало - тыщ восемь, может быть,
кого телеканалы не могут охмурить.
Кого Россия-мама готова съесть живьем.
Опять нас, братцы, мало, уставши мы живем.
Пока мы честь по чести бранили нашу власть,
Россия с нами вместе смеялась подбочась.
И вдруг необъяснимо, как гром средь бела дня,
Россия после Крыма свихнулась сразу вся.
Как будто подвиг славный наш главный совершил,
как бы рукой державной дракона сокрушил.
И честную победу сложил у наших ног,
Как будто он соседа не ограбил под шумок.
(Юлий Ким "Песня пятой колонны")
Можно уходить далеко в дебри прошлого. Но давайте остановимся на последнем столетии.
Конец Российской Империи - просто на вскидку: Чехов, МХАТ, Врубель, Бунин, Иван Павлов, Рахманинов, Скрябин, Блок, Сикорский, Зворыкин, Крылов...
Двадцатые - тридцатые - опять же первое, что приходит на ум: Маяковский, Есенин, Пастернак, Капица, Семенов, Шостакович, Шолохов, Бабель, Туполев, Эйзенштейн...
Сороковые - Твардовский, Гудзенко, Ильюшин, Королев, Некрасов, Гроссман, Жуков, Рокоссовский, Курчатов, Тамм, Симонов...
Пятидесятые - Янгель, Челомей, Прохоров, Басов, Калатозов, Бондарчук, Даниил Андреев, Дудинцев...
Шестидесятые - Солженицын, Вознесенский, Ефремов, Братья Стругацкие, Ландау, Черенков, Лихачев...
Семидесятые - Аксенов, Искандер, Лотман, Канторович, Бродский, Тарковский, Сахаров, Высоцкий...
Восьмидесятые - Горбачев, Гребенщиков, Абуладзе, Шевчук, Макаревич, Климов, Соловьев, Михалков, Рыбаков...
Девяностые - Сорокин, Пелевин, Гайдар, Летов, Черномырдин, Улицкая, Березовский, Ельцин, Парфенов, Тодоровский, Виктюк...
Нулевые (и по сей день) - Путин, Путин, Путин, Путин... (Может быть на самом деле Эрнст, Добродеев и Кулистиков)?
PS.
Все нобелевские лауреаты российского происхождения, получившие премию в нулевых либо проживают постоянно за рубежом (Гейм, Новоселов, Абрикосов), либо получили ее за заслуги 20 - 30 летней давности (Гинзбург, Алферов).
Да! Совсем забыл! Стас Михайлов! И Комеди Клаб!
У меня - все.
Альфред Кох
"...Да если бы, – вздохнул колдун. – Тут видишь, Глебушка, какое дело… Ты-то, чай, думаешь, что физический мир – один. А их – до чёртовой матери! Учитель мой говаривал: на меже, Ефремка, живём, разными глазами разные миры видим… Возьми нарочно проверь! Сперва левый глаз зажмурь, потом – правый. Сам заметишь: и оттенки малость отличаются, и чёткость… Во-от… Причём так: смежные миры, считай, одинаковые. Почти. Ну а чем дальше от нас – тем больше разницы…
Глеб одурело потряс головой, не давая уму зайти за разум. Потом вдруг понял.
– Во-он ты о чём… – с облегчением протянул он. – Параллельные пространства, что ли?
Колдун насупился, но придраться было не к чему: «параллельные» – слово крепко обрусевшее, «пространства» – и вовсе исконное.
– Всё знает! – тем не менее подивился он, обращаясь к стеллажу с эзотерикой. – Только на горшок не просится… Говорю тебе: миры – они и есть миры! А уж параллельные они там, перпендикулярные – это кому как нравится.
– И попасть туда можно? – недоверчиво допытывался Глеб. – Из нашего…
– Да если не врут, мы только и делаем, что из одного в другой перескакиваем, просто замечаем редко… Живёшь-живёшь, а потом вдруг померещится, будто всё это с тобой уже было…"
(Евгений Лукин. "Горбыли судьбы")