"Доставая бумажник, разглядываю витрину. Стандартный набор продуктового ларька: сигареты ''Родина'' и папиросы ''Россия'', водка ''Ржаная'' и ''Пшеничная'', хлеб черный и белый, конфеты ''Мишка косолапый'' и ''Мишка на Севере'', повидло яблочное и сливовое, масло коровье и постное, мясо с костями и без, молоко цельное и топленое, яйцо куриное и перепелиное, колбаса вареная и копченая, компот вишневый и грушевый, и наконец - сыр ''Российский''.
Хороша была идея отца Государева, упокойного Николая Платоновича, по ликвидации всех иноземных супермаркетов и замены их на русские ларьки. И чтобы в каждом ларьке - по две вещи, для выбора народного. Мудро это и глубоко Ибо народ наш, богоносец, выбирать из двух должен, а не из трех и не из тридцати трех. Выбирая из двух, народ покой душевный обретает, уверенностью в завтрашнем дне напитывается, лишней суеты беспокойной избегает, а следовательно — удовлетворяется. А с таким народом, удовлетворенным, великие дела сотворить можно"
(Cорокин ''День опричника'').
http://www.youtube.com/watch?v=hf-K0dARoys
Шарлатаинство
14 Александровский проспект Одесса Одесская область Украина
Кроме балагуров, унявшихся в прежней наглости,
престарелых красавиц, изогнутых боево -
Кто еще с нами дремлет на ветреных пляжах в августе?
только тучи и мидии, более никого.
Кроме нас, выбывших из правдолюбивых, спорящих
(речи обличительны, добродетели показны),
Кто еще свидетель всей этой роскоши, этой горечи,
этой пегости, ржавчины, белизны.
Потому что воюющий с адом всегда навлекает весь его
на себя,
тьма за ним смыкается, глубока.
Только мы проиграли все, это даже весело:
мы глядим, как движутся облака.
С мокрыми волосами, разжалованные, пешие,
бесполезные, растерявшие что могли,
Мы садимся на берегу пожинать поспевшие
колыбельные, штормы, закаты и корабли.
Да, мы слышали: хрипнет мир, и земля шатается,
как дурное корыто, стремится в небытие.
Шарлатаны вершат свои шарлатанцы и шарлатаинства.
может, только это удерживает ее.
27 августа 2014, Одесса
Танк горит на перекрёстке улиц,
Расстреляв последние снаряды,
В дымном жаре, в орудийном гуле,
У разбитой им же баррикады.
На его броне дымится краска
Не от немцем сброшенной фугаски,
Не на волжском вздыбленном песке, —
Труп студента, детская коляска,
И обрывок флага на штыке.
Где и как, когда случилось это
В самый первый распроклятый раз?
Над казармой прежние портреты,
И приказ — по-прежнему приказ.
Разгребая жар чужой руками,
Принеся восстанию беду,
Парни с комсомольскими значками
Умирают в огненном чаду.
Их могилу не укроют лавры,
Лишь листок уронит на пол мать, —
Извещение, что «смертью храбрых»,
«Смертью храбрых», — что ещё ей знать?
Как там встретят весть, что не вернулись, —
Закусив губу или навзрыд?
Танк горит на перекрёстке улиц, —
Хорошо, что этот танк горит!
1956
''Будапешт-56''
