Трактор мчался по полю, слегка попахивая…
Это не вранье, не небылица.
Видели другие, видел я,
Как в ручную глупую синицу
Превратить пытались журавля.
Чтоб ему не видеть синей дали
И не отрываться от земли,
Грубо журавля окольцевали
И в журнал отметку занесли.
Спрятали в шкафу, связали крылья
Белой птице счастья моего,
Чтоб она дышала теплой пылью
И не замышляла ничего.
Но недаром птица в небе крепла.
Дураки остались в дураках.
Сломанная клетка, кучка пепла.
А журавлик снова в облаках.
(Г. Полонский ''Доживём до понедельника'')
''А Сыромятников списывает! Чужое счастье ворует!''
(''Доживём до понедельника'')
''Диктор телевидения: Прежде всего необходимо определить, что такое душа.
Мать главного героя: Неужели определит?''
(''Доживём до понедельника'')
Три старухи с вязаньем в глубоких креслах
толкуют в холле о муках крестных;
пансион "Аккадемиа" вместе со
всей Вселенной плывет к Рождеству под рокот
телевизора; сунув гроссбух под локоть,
клерк поворачивает колесо.
И восходит в свой номер на борт по трапу
постоялец, несущий в кармане граппу,
совершенный никто, человек в плаще,
потерявший память, отчизну, сына;
по горбу его плачет в лесах осина,
если кто-то плачет о нем вообще...
(Иосиф Бродский)