Супруги, после теплых приветствий и уверения в радости долгожданной встречи, ожидали меня в гостиной. Еще раз я поразился значительным переменам в их взаимоотношениях.
Прежде, при все своей наивности и мечтательности Рауль играл главную роль в делах семьи. Чего только стоило то самое его решение, выполнить за жену ее обязательство. И с пресловутым кольцом он расстался весьма решительно. Теперь же, словно маленький ребенок он льнул и ластился к супруге. Она же вела себя покровительственно, словно была его матушкой.
В разговоре он часто терял слова и повторял обрывки фраз за Кристиной.

Такого унылого обеда я не помню. И как можно ранее было сетовать на моих английским кузин. С этими юными вертихвостками мы все обеды пересмеивались и поддразнивали друг друга, как раньше с Раулем... прежним Раулем.
Этот же бормотал что-то неразборчивое, едва отрывая взгляд от собственной тарелки. Когда же я захотел что-то у него переспросить, обнаружил, что Кристина слегка отрицательно качнула головой и глубоко вздохнула.
Манеры его заметно ухудшились, насыщался он теперь с неприличной поспешностью, словно простолюдин, и самое неприятное, что глаза его были пусты.
Вспомнив просьбу Кристины я было решился повернуть обсуждение на близкие и любимые прежде Раулем темы.
Я спросил его об осенней охоте, еще совсем недавно он бы с жаром поддержал разговор, и начал, как водится, поддразнивать меня, предлагая состязание в меткости. Но сейчас он стал совсем другим, и даже не смог продолжить раньше так занимавшую его тему беседы.

В конце обеда и вовсе случилось странное. Плотно накрахмаленная салфетка соскользнула с колен Рауля и упала, едва коснувшись его левой ноги.
Он вздрогнул и подскочил, словно укушенный ядовитым гадом.
Ни разу я не видел на лице взрослого мужчины такого откровенного ужаса.
Его всего трясло, холодный пот струился по лицу, глаза расширились и стали совершенно безумными. Кристина подскочила к нему и стала гладить по плечам и голове, словно успокаивая норовистого жеребенка.

Было ясно, что граф пережил какое-то нервное потрясение или видел галлюцинацию, совершенно разбившую, как я надеялся, на время его самообладание и волю. Словно вернувшись во времени назад он стал испуганным и больным ребенком.

Время от времени хватался за левый бок, словно у него болело сердце, и почти совсем не реагировал на мои речи. В конце концов я стал беседовать только с Кристиной, обнаружив немалую, удивительную для юной женщины разумность в ее речах.
Мне же пришлось болтать глупости, чтобы развеять гнетущую атмосферу за столом.
В какой-то момент я с трудом удержался от почти истерического смеха над идиотской ситуацией в которой мы все очутились. Представьте себе, сидят три дурня за столом и делают вид, что все в порядке