[288x400]Неудивительно, что тема смерти получила такое широкое распространение в Средние века (как, впрочем, и позже): ведь в ту эпоху, когда люди жили меньше, чем мы, когда свирепствовали чума и голод, когда практически не прекращались войны, присутствие смерти ощущалось постоянно и неумолимо – в отличие от наших дней, когда, выставляя на продажу образцы молодости и здоровья, общество силится забыть о смерти, спрятать ее, оттеснить на кладбища, говорить о ней только иносказательно или же отогнать ее от себя, сведя к простому элементу зрелища, побуждающего каждого позабыть о собственной смерти и поразвлечься, глядя на смерть чужую.

***

Долгое время считалось, что в роковую ночь последнего 31 декабря тысячелетие человечество бодрствовало в церквях, ожидая конца света, а на следующее утро, облегченно вздохнув, запело благодарственный гимны, и эта елгенда получила широкое распространение у историков-романтиков. На самом деле в текстах того времени нет и намека на эти страхи, а все источники, на которые ссылаются сторонники легенды о страхах, датированы XVI веком. Простой люд в те времена даже не знал, что живет в тысячном году, поскольку леточисление от Рождества Христова, а не от предполагаемого сотворения мира еще не вошло в обиход.

***

Как же воспринимались набожными монахами эти "безобразнейшие" чудища? Разумеется, чудищами любовались, как в последующие века будут любоваться уродцами на полях иллюстрированных книг (так назіваеміми маргиналиями) или на капителях романских церквей.
Средневековый человек находил привлекательными этих чудищ, как мы с интересом относимся к экзотическим животным в зоопарке.

***

Человек испытывает неловкость перед всем, что имеет отношение к экскрементам или к полу. Экскременты вызывают у нас отвращение и соответственно кажется нам безобразными (причем чужие, в том числе и животных, в гораздо большей степени, чем свои), что же касается пола, Фрейд в работе "недовольство культурой" заметил, что "сами половые органы, вид которых вызывает возбуждение, почти никогда не считались красивыми". Это замешательство выражается через стыдливость, то есть инстинкт или долг, повелевающий воздержаться от демонстрации и упоминания определенных частей тела и определенных процесов.

***

В раннехристианском мире смех не был в чести, он считался вольностью едва ли не бесовской. Традиция, восходившая к одному апокрифическому Евангелию, "Посланию Лентула", учила, что Христос никогда не смеялся, и спор о смехе Иисуса затянулся на века.

***

Хотя никто никогда не отрицал, что черной магией могут заниматься как мужчины (колдуны), так и женщины (ведьмы), в силу какого-то глубоко укоренившегося женоненавистничества злые чары испокон веков прежде всего ассоциировались с женщиной. Разумеется, в христианском мире связь с дьяволом тем более считалась делом исключительно женским.

***

Люди любят жестокие зрелища со времен римских амфитеатров, и одно из первых описаний казни мы находим у Овидия, рассказавшего, как Аполлон велел содрать кожу с живого Марсия за то, что тот одержал наж ним победу в музыкальном состязании. Шиллер замечательно назвал тягу ко всему ужасному "первичной природой человеческой", и не стоит забывать, что во все времена народ возбужденно сбегался поглазеть на смертную казнь. Если сегодня мы представляем себя людьми "цивилизованными", возможно, причина лишь в том, что кино предоставило в наше распоряжение сцены насилия, которые не смущают совесть зрителя, ибо изначально маркируются как ненастоящие.

***

Представим себе, что мы находимся в хорошо знакомой комнате, где на столе стоит красивая лампа, – и вдруг лампа поднимается в воздух. Лампа, стол, комната – все как прежде, но сама ситуация стала неспокойной, и мы, не зная, как ее объяснить, относимся к ней с тревогой, а если нервы сдают, то и со страхом. Это и есть принцип всех историй с призраками и иных сверхъестественных событий, когда возникает чувство жути: что-то происходит не так, как надо.

***

Роже Кайуа вслед за Фрейдом пишет, что фантастическое проявляется как жуткое в культуре, где вера в возможность чуда уже утрачена и считается, что всему должно найтись объяснение в соответствии с законами природі, где время не может обращаться вспять, человек не может находиться в двух местах одновременно, предметы не оживают, люди и животные разнятся по многим параметрам и т.д.
И тогда необъяснимое возникает, если мы не можем найти хорошо знакомую комнату или улицу, когда одни и те же события повторяются несколько раз, манекен оживает, то, что казалось сном или кошмаром, обретает реальность, являются привидения, возникает подозрение, что некоторые люди могут навести порчу. И наконец, вершиной необъяснимо жуткого становится появление нашего двойника.

***

Если авангард (понимаемый в широком смысле как искусство в его функции открытия и сотворения нового) подражает процессу подражания, китч подражает результату подражания; авангард, созидая, занимается процессами искусства, а китч нацеливается прямо на реакции, которые произведение должно вызывать, китч предопределяет эмоциональную реакцию потребителя.