Узкие джинсы, белые кеды, длинная майка-алкоголичка, кольца в ушах, волосы с вет-эффектом, смоки на веках, прозрачный блеск... Кузьминки, знакомый дом, этаж восемнадцатый.
Олежка открывает дверь. Окидывает взглядом, тихо охает и произносит потрясенно: "Привет, спортсменка!" Я чувствую, как непроизвольно растягивается улыбка во все тридцать два, как замирает на секунду сердечный метроном, как вспыхивает что-то внутри, запуская механизм сладкого щемления. Зеленая искра собственных глаз, отраженная в темной глубине его карих. Мгновенный аффект, дар речи на секунду потерян, и резкий выход из комы: легким толчком отрываюсь от пола и висну на его крепкой шее, утыкаясь в нее носом. Он сжимает мои ребра до легкого хруста, зарывается лицом в кудри,и я слышу, как мы в один момент шумно втягиваем ноздри, вдыхая знакомые запахи.
Не хочу и не умею молчать, когда переполнена чувствами.Знаю, несдержанность - это неправильно, глупо, недальновидно, нерационально, неблагоразумно, да назовите как угодно, и будете тысячу раз правы, легко соглашусь с вашим мнением. Но мне нужны эмоции: не мелкодонные, а жгучие, как листья борщевика в знойный полдень, острые, как корейская кухня, опасные, как самостоятельно приготовленная рыба-фугу, бодрящие, как ведро ледяной воды после парилки. Пожалуй, слишком хорошо осведомлена о своем сердечном непостоянстве и переменчивости, о собственном цинизме и редкости людей, которые могут вызвать во мне истинное, лишенное наигранности обожание, для того чтобы это чувство игнорировать. И если - о чудо! - оно возникает, предмет потом долго живет с мыслью, что ТАК его никто не любил и не полюбит, со временем прощая даже быстротечность моих амуров. Да и как не извинить - закон жизни. Чем ярче горит, тем быстрее сгорает :маковым цветом, бабочкой-однодневкой, магниевым порошком, трескучим снопом сухой соломы. Есть только миг, зависший в тихом полете среди пустоты бесконечности, чтобы успеть нырнуть, коснуться дна и пущеной стрелой вылететь из пучины на поверхность - туда, где желтеет сквозь толщу золотое блюдце солнца.
"Я дико соскучилась, сладкий!" - горячо шепчу Олежке в ухо.
Решаем прогуляться. Спускаемся, на ощупь лавируем в нежных объятьях июньской ночи, отмеряем метры темных тротуаров. Гулким эхом звенят где-то на уровне верхних этажей обрывки нашего смеха; эйфорическое веселье;моя рука сжата в его ладони, перебивая друг друга, мы спорим, рассказываем что-то сокровенное, далекое и, казалось бы, незначительное. Тускло мигают звезды в подсвеченном небе, щедро растягивают в свете фонарей призрачные тени деревья и заборы, а между ними движется то и дело деформирующаяся четырехногая морока. Взломаны пароли, выбиты двери, маски сброшены:обнаженные души стыдливо танцуют стриптиз.
А потом, дома, он заваривает чай. Прихлебывая ароматный напиток, улыбаюсь. "Вкусно?" - спрашивает Олег. "Угу," - отвечаю, - "а с чем это?". "С любовью" - хохотнув, щурится мой мачо.
...И до утра поцелуи, поцелуи, поцелуи. Страстные, трогательные, нежные, сладкие...И снова какие-то отнюдь не дружеские.

З.Ы. По пути на работу я поняла, что все бойцы моего личного фронта, кроме Олежки, опять пролетают.
[663x440]