Однажды прочувствовав, что это такое – трудно к ним не вернуться… и не возвращаться потом снова и снова. Я знаю еще два таких, схожих по составляющим воздействия: эстетика, дыхание, преодоление, - это горы и север…

… Археолог, с которым меня знакомят (новая конюшня, новые звери) – конь старый, из тех, что борозды не портит, надежный  и спокойный.  Окрас между вороным и темно-бурым, на морде – нарядная белая полоса. Крупный, по-зимнему лохматенький. Разглядывает   благожелательно и иронично, просит морковки.  Моровки у меня нет –   опять выбегала из дома, словно укушенная,   угощение позабыла. Он прощает, послушно идет за мной на поводке из конюшни в манеж по лужам и  талому снегу.

Первых двадцать минут – это чудо-конь... 

Вообще, конь и лошадка – это очень разные звери. Лошадка под тобой, особенно худенькая и молодая, своей подвижностью и непредсказуемостью напоминает… мопед, что ли…  Авторский такой чужой мопедик, про который ничего не знаешь поначалу: ни скорость старта, ни радиус разворота,  ни как ведет себя на трамплинах…  Конь – это боевой корабль: эсминец… или ледокол, в крайнем случае.  Даже если подвижен – он, как правило, дает тебе  время на размышление, принятие решения, установление контакта.

Итак, первых двадцать минут я вспоминаю забытое за потерянный год: шаг, рысь, манежная рысь, - конь разумен и послушен, поводок  хоть и короток, по требованию тренера, но необязателен: зверь отлично слышит самое легкое прикосновение ноги. «Бросьте левое стремя, бросьте правое, теперь оба…» «Нет» - паникую я,- «оба в следующий раз, и галопом мы сегодня не будем…»  Ну да, какой тут галоп: и ноги уже болят, и спина встала колом.  «Люба, сядьте крепенько в седло, не падайте вперед, не заваливайтесь к центру круга» - через полчаса понимаю, что устала, перевожу на шаг…

И тут в манеж прицокивает «его любовь». Хорошенькая такая, игреневая,  с молоденькой всадницей… Он приветствует ее заливистым ржанием, легонечко  взбрыкивает, - и я немедленно обнаруживаю себя висящей где-то чуть сбоку на мощной конской шее окраса между вороным и темно-бурым… Он, впрочем, виновато ждет, пока я вернусь в седло, - но с этого момента его бодрые шаг и рысь уже не оставляют мне времени на страх, - только на размышление и принятие решения.

А потому мы делаем на прощание пяток  кругов галопом влево по манежу,  столько же  вправо – и возвращаемся в конюшню с победой.