Всегда ли наши с вами предки воспринимали мир таким, каким его воспринимаем мы?
Из учебника физики вы знаете, что цветовая гамма состоит из семи основных цветов спектра. В настоящее время мы, конечно, различаем гораздо больше цветов: разного рода оттенков красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового.
Но еще сравнительно недавно, поколений 15 - 20 назад, люди не различали, например, синего и зеленого цвета. Для них он совпадал в одном, похожем на черный. Цвет обозначен в языке словом только потому, что важен в жизни - все остальные цвета были бессмысленны, бесполезны, и потому их не видели. Не видели, потому что не знали и потому никак не называли.
Разные человеческие коллективы, разные народы в разные эпохи различным образом воспринимают окружающий их цветовой мир.
Сначала человек не различал цветов вовсе, все окружающее для него было белым или черным, иногда серым. И слово "белый" обозначало все, что угодно: это и белый в нашем понимании, это и прозрачный,, это и светлый. Бел-горюч камень - камень, который горит бесцветным пламенем, настолько бесцветным, что его не видно.
Затем в этот черно-белый мир ворвался красный цвет, цвет солнца, горячего песка и огня. Цвет крови и жизни. Он особенно выделился позднее, когда человек стал осознавать еще и зеленый цвет, цвет травы и деревьев. И только много позже из черного стал выделяться ещё один цвет. Тот. который мы называем теперь синим. Гораздо труднее оказалось отделить оранжевый от красного, а голубой и желтый от зеленого. Что же касается фиолетового, то его впервые определил английский ученый Исаак Ньютон - тот самый Ньютон, который установил физические закономерности солнечного спектра.
Интересно, как постепенное обогащение человеческого опыта откладывалось в языке, в частности, в названиях цвета. То, что оранжевый и фиолетовый довольно поздно попали в русский язык, показывают и сами названия - они французские. В середине 18 века поэт Антиох Кантимир, российский посол в Англии, впервые перевел на русский язык "спектр Ньютона", и вот, что у него получилось: Фиалковый - пурпуровый - голубой - зеленый - желтый - рудо-желтый - красный. Ни оранжевого, ни фиолетового, ни синего нет - они еще только оттенки близких им тонов. Не случайно в конце этого века, сквозь дымку времени, Пушкин увидел старого инвалида, который, сидя на столе, клал синюю заплатку на зеленое сукно. Для героев "Капитанской дочки" синий - темный оттенок зеленого, не больше.
А как было в более раннее время, у древних славян?
В одном из сборников, написанном в Киеве в 1073 году, цвета радуги ограничиваются всего четырьмя: в радуге свойства суть червеное, и синее, и зеленое, и багряное. Итак, красный, зеленый, синий и... все, потому что слово багряный могло обозначать и "красный" и "чёрный".
Тот же состав спектра сохраняется еще и в русской летописи, датированной 1230 годом, но это скорее как дань традиции, как символ. Ведь радуга 1230 года, по мысли летописца, стала предзнаменованием монголо-татарского нашествия. Во всяком случае, в начале 16 века такую символику цвета уже знали и объясняли ее так: четыре цвета радуги связаны с четырьмя стихиями. Зеленый от воды, синий от воздуха, красный от огня, черный или багряный - от земли. На Русь такое представление попало из переводной литературы. Но символика цвета возникает лишь тогда, когда сами цвета уже точно известны, определены и названы.
Переложение рассказов из истории русского языка В. Колесова.