Посвящается Ирине - единственной из "милых дам", кто по  человечески поинтересовалась, что у меня "болит".
    Мы познакомились  этой ночью на Московском вокзале. Я как всегда остановился на оживлённой улице, как бы в ожидании халтуры, и высматривал симпатичную и свободную женщину,  чтобы провести с ней ночь. (Ну вы ещё Берия вспомните). У меня было правило, если такая женщина проходила мимо меня три раза, я обращался к ней с вопросом: "Я не хотите-ли вы прокатиться на шарабане и получить пакетик леденцов?". Если она соглашалась, я давал ей денег и просил для начала купить 2 бутылки портвейна и, обязательно, жареных пирожков на вокзале, а на остальные всё, что сама пожелает.  И, на теперешнее  удивление, я ни разу не получал отказа и ни разу женщина не пропадала с деньгами. 
    Так было и на этот раз. С её возращением, когда она села в машину, мы познакомились и согласовывали "программу" на ночь. Мы быстро понимали друг друга. Я не рвался к ней домой и не хотел везти на конспиративную квартиру, что могло бы способствовать сближению, но мне этого не хотелось.  Поэтому я всегда выбирал тихий безлюдный двор подальше от дома. Машина моя была довольно приметная и по ней меня уже находили. 
    На этот раз я почему-то выбрал место в соседнем дворе.  Двор  большой и хорошо просматривается, с хорошим выездом. Не хотелось по утру после пьянки утруждать себя вождением или конфликтами на чужой территории. А тут без проблем развернулся, довёз подружку до Московского и сам потихоньку до дома. Мы пили и разговаривали всю ночь. Женщина попалась смышлёная, много "несла", и, даже изрядно поддав, не тупела, не бубнила, как нередко бывает, одно и то же.  Такие ночи пролетают быстро.
   
    Раннее летнее  утро.  Солнце уже светило в верхние этажи домов.  Вместе с подружкой мы сидели в машине в одном из дворов моего квартала. У нас ещё оставалось полбутылки портвейна и три пирожка.  В такие минуты, глядя на синее небо, чувствуя, что впереди ещё один день жизни, у меня всегда появляется мысль - Боже, как же хорошо!  Но уже настало утро и мимо двора по Лиговскому на трёх лапах пробежал Санчо.  Он шёл по следу, поэтому не облаивал редких прохожих виляя белым пушистым хвостом. Значит уже около 5-ти часов и мама выпустила его, чтобы он своим лаем, требуя прогулки, не будил всех соседей во дворе.  А мне придётся, поставив машину,  подождать, когда он вернётся, открыть ему двери на лестницу и в квартиру, иначе он будет громко и непрерывно лаять пока не добьётся своего.
   
    Появились дворники. Уже тогда они стали почему-то ходить по дворам только стайками. Они разбредались по разным углам двора, в  разнобой махали мётлами,  скрежетали жестяными совками, хлопали крышками мусорных баков,  да перекрикивались.  Им было так веселей и интересней.
    Вдруг где-то на третьем этаже с шумом распахивается окно и оттуда раздаётся крик на весь двор:
    - Валька! А ну, давай скорей сюда! Здесь инвалид помер!
    Побросав мётлы к открытой лестнице побежали дворники.  Я живо представил, как по теперь уже пустой квартире снуют чужие люди. Пошла суета-работа. Они заглядывают в каждый угол, открывают все ящики буфетов, комодов, шкафов, роются в белье и обязательно заглядывают под матрас, громко переговариваются не обращая внимание на лежащее на полу скрюченное тело.  У них действует простое правило: животных - на улицу, а всё сколь-нибудь ценное - по домам.
    Сегодня уже никто работать не будет. Сегодня будут делить награбленное.
VictorIvanKushin