В жизни каждого молодого парня вдруг появляется мысль, что надо жениться. Вот ты отгулял на свадьбе у одного, потом у другого приятеля, а сам-то. Всё ходишь по вечеринкам. Вот же Толик как хорошо живёт. Придёшь к нему в гости - встречает жена, проводит в комнату. Ты бутылки на стол, а она стаканчики, да закуску по-быстрому. Затем появляется Толик и понеслась...
Ну и что, что они ругаются и при мне, и на кухне, и за стенкой, но не всё же время. Зато, приходит Толик нажратый, как он сам рассказывает, ему слова никто не скажет. Жена встретит, разденет, накормит и спать положит. Красота! Не то что моя мама и бабушка, если пришёл поздно - заполучи "шкандаль" ("За двумя зайцами") на всю ночь. И утром ещё не успокоились. Собрал у себя массовку, в 22 всех разогнали, а мне скандал на неделю.
Вот и начинаешь внимательнее смотреть по сторонам. А избранных-то и нет. Вот эта такая, а вот та другая, третья этакая. Но как представишь, что надо встречаться только с ней чуть-ли не каждый день, как переедет она ко мне, как утром после свадьбы, когда вся полуда с невесты сойдёт, предстанет она в новом качестве и обличии....
Однажды я проснулся утром - рядом девушка лежит. Вспомнил прошедший вечер. Кто это, зачем, и откуда? Не помню. На всякий случай отодвинулся подальше и растолкав, спрашиваю прямо:
- Ты кто?
Она медленно просыпается и поняв вопрос, смотрит на меня, как на алкоголика:
- Я? - Люда.
Затем она встаёт, ни капельки не стесняясь, берёт сумочку и, отвернувшись, начинает краситься. Затем поворачивается ко мне:
- Ну, а теперь?
Я в изумлении:
- Ах, Люда!
С натуральными блондинками такой эффект бывает довольно часто. Косметика их меняет очень сильно. Мог ли я себе представить, что действительность окажется ещё суровее.

Вот припоминаю я скромную, спокойную девушку. Сейчас уже не помню её имени. Познакомился я с ней в общежитии, кои я любил посещать по праздникам. Я дал ей телефон и она стала навещать меня. Причём приходила она ни когда я массовку собирал, а просто так в гости:
- Вот была рядом, решила зайти.
Каждый раз она приносила с собой, как я помню, шесть эклеров в коробке.
Угощала маму, бабушку. А со мной садилась чай пить.
- А давай выпьем вина. - дежурно предлагал я. Эклеры под портвейн - закуска
знатная.
- Я не буду.
- А может сухого?
- Нет. Давай лучше чаю.
Она сама шла на кухню, приносила чашки-блюдцы, сама разливала и угощала меня. А я на полную включал Катэрину Козелли, Таню Иванову, Мидл оф вэ роуд, Челентано… Хип, Папл, Криденс она не любила, и всегда садился напротив её. Я и сейчас не люблю, когда кто-то неблизкий сидит рядом со мной. И никаких вольностей. Я, и когда выпимши был, ничего такого себе не позволял, робел сильно и этим всех удивлял, хотя на словах был весьма боек. А мне тогда почему-то казалось, что любое прикосновение к девушке поступок очень ответственный. Мне и сейчас положить руку на ногу женщине стоит больших усилий. Сейчас или никогда. Сегодня рано - завтра будет поздно. К счастью, сейчас женщины весьма смелые пошли.
Визиты её стали так часты, что мама стала говорить:
- Смотри какая хорошая девушка к тебе приходит, а тебе жениться пора.
Любому здравомыслящему парню следует остерегаться таких слов мамы. Чуть прорастёт брошенное зёрнышко и "век свободы не видать". Я понимал, что дружба жены с мамой грозит тяжёлой кабалой и это "...крах личной жизни" ("Серёжа"), но всё же надеялся на "свободу".
- А где живут твои родители?
- У меня нет родителей. Я из детдома. - сразила она меня своей прямотой.
Я немного оробел. Как начинающий журналист, я уже занимался темой девушек-выпускниц детдомов и получил от этого некоторое удовольствие. Но здесь параллель никак не проводилась.
- У тебя и родственников никаких нет?
- Есть братья и сёстры. Хочешь познакомлю?
- Да, конечно. - ответил я и проглотил голый крючок.
Я уже тогда знал что: Чтобы добыть информацию, следует хотя бы увидеть, чтобы добыть секретную информацию надо устроить массовый опрос (сформулировал только что - VIK).
Недели через две она пришла не одна, а с двумя братьями, как сообщила мне по телефону. Мы познакомились. Вроде бы обыкновенные не высокие парни, совершенно не похожие друг на друга. Только взгляд бегающих глаз был у них одинаков. Такой взгляд я встречал позднее на зоне и у тех, кто только что "откинулся".
Вечерок прошёл более весело, а ещё и полезно. Мы не чурались вина, любимая музыка на полную катушку, я расспрашивал и мне охотно отвечали, я с интересом подыгрывал и перескакивал с темы на тему. В 22 часа гости ушли самостоятельно, оставив меня в раздумье. Проснувшись утром, решение уже было принято.
Позднее я познакомился и с другими её "братьями и сёстрами". Их у неё оказалось более 15 человек. Я их даже по имени перестал узнавать. Сёстры меня как-то чурались, а вот братья стали захаживать запросто, даже не позвонив по телефону. Они, если заставали у меня массовку, ничего не внося садились за стол, заигрывали с девушками, танцевали с ними. Мне очень не нравились халявщики, но приятели успокаивали меня, им очень не хотелось танцевать. Вот выпить, курнуть или колёсико заглотить это да. На "баяне" играть я у себя не разрешал.
А в дни, когда подъезжали "братья" и у меня никого не было, начиналась другая "песня".
- А дай мне мафон послушать? Не бойся не сломаю.
И далее: дай плёнки послушать, пластинки, дай куртку поносить и т.д. Причём так наивно и бесцеремонно, что прямо сейчас взял и понёс. "А что тут такого у нас в детдоме всё общее". И нет ему никакого дела, что каждый аппарат под 1000 рублей стоит. Мафон и мафон и всё тут. И что самому мне он нужен не волнует. И хотя, когда я был маленький меня бабушка и называла "раздайбеда", но братьям я отвечал твёрдо: - Нет.
И привиделось мне: вот будет у меня такая большая "семья". Каждого прими, накорми, приодень и спать уложи. А иначе нельзя, родственники ведь.