Знаете ли вы, что есть такая наука – скалология, которая изучает ступени и даже институт Ферми не смог дать ответ об оптимальном соотношении их высоты и длины.
В Малом театре лестницы очень неудобные, по ним трудно спускаться и подниматься, зато легко споткнуться и свалиться вниз. Спектакли здесь точно такие же.
«Дядя Ваня» - что может быть понятнее - в антракте я посчитал эту постановку проходной. В итоге стареющий Додин сделал все же свой юбилейный подарок горожанам. Господи, люди, как мы несчастны. Все здесь живут бессмысленно: праздно или деятельно, отвлекаясь лишь на интрижки, неразделенную любовь и бесконечные разочарования, снова и снова возвращаясь в эту,(….), нескончаемую работу – этот последний уход от действительности. Заключительный и всем известный монолог со звездами и небом…в алмазах – это гипноз и нет больше никакой надежды. Хочу понять одно – чему мы столь искренне аплодировали, ведь аплодисменты – это спасибо. За что? За то, что вы везде уже опоздали, сами предали свою судьбу и вечно теперь будете несчастны? Или за то, что мы такие же? И когда вы пытаетесь вновь обрести себя, бросаете все к черту и желаете измениться, то вдруг выясняется, что вас уже нет – это пугает, а вдруг я лишь сгусток общественных отношений.
Бразилец Коэльо говорит – идите и, узрев Божьи знаки, творите. Додин не согласен – делайте что хотите – в этом нет никакого смысла и только этот судорожный,(…), труд приносит забвение,(…).
Додину – 59, дяде Ване – 47, мне –32. Странный подарок на трехсотлетие.