Настроение сейчас - Дождик! Аеееее))

Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Левой рукой он держал синий планшет с листом бумаги. Между длинными тонкими пальцами правой руки он перебирал хорошо заточенный карандаш. Покусывал сухие губы и неуверенно рисовал женское плечо. Она сидела на табуретке напротив, откинувшись на холодную серую стену, согнув в коленке и подобрав одну ногу к себе. Бросала на него взгляд сквозь курчавые пряди шоколадного цвета. Он смахнул челку с глаз и улыбнулся ей.
- Расслабься, - Сказал он.
Потом отложил рисунок и потянул к себе пепельницу с тумбочки. Тяжелую пепельницу в виде ракушки. В ней лежал уже начатый косяк, который он поджог и затянулся, вытолкнув из легких густой дым. Потом он передал шмаль ей.
- Ну и когда же? – поменявшись в лице, спросил он.
- Я думаю, в следующем месяце.
Он лишь одобрительно покачал головой, но она явно не этого ждала.
- Я рада, что ты спокойнее теперь к этому относишься.
- Ну а что мне делать? - хмыкнул он.
- Оливер, я… - начала она, но он оборвал ее.
- Не надо. Просто молчи, хорошо?
- Угу, - кивнула она.
Последующие минуты они сидели молча. Он рисовал, а она просто сидела.
Сделав последнюю затяжку, он вдавил окурок в ракушку, и, прокашлявшись, спросил у нее:
- Я понять не могу, чего ты, черт возьми, хочешь!
Она хотела многого. В первую очередь, чтоб он затрахал ее до смерти. Хотела скорее уехать из этого города. Хотела даже немного умереть… Может потому, что не могла сказать ему всего этого.
- Чего ты хочешь? - почти прошептал он.
Она сжала губы, глаза стали наливаться слезами.
Оба они хотели одного. Хотели быть вместе. Но не могли. Она – потому что ее привлекала идея дружбы между ними, идея отношений, которым не быть, не могла, потому что боялась переступить барьер, а он не помогал ей этого сделать, он не мог – потому что через месяц она выходила замуж.
- Я же знаю, что ты уже давно не любишь его…
- Люблю! – возразила она.
- Нет! Тебе просто жаль его, разве нет?
Она вздохнула.
Оливер снял лист с пластиковой доски и передал его ей.
- Я не хочу это больше обсуждать. Мы с тобой уже пробовали. У нас ничего не получилось. Кто сказал, что теперь получиться? Я выхожу замуж, потому что он - моя судьба. Не ты, – она пыталась говорить это громко и быстро. От своих же слов ей было противно, потому что все – неправда.
Он вскочил с кресла и подбежал ближе к ней, прямо на полоску света, прорывающуюся между штор, освещающую его высокий, тонкий стан, покрывающую его голый торс золотистым цветом.
- Ты что, совсем тупая? Арви, ты сама себя слышишь? – начал кричать он.
«К сожалению, да», - подумала она.
- Теперь-то ты что молчишь? М? А обо мне ты подумала?
Он усмехнулся:
- Куда уж там, ты на меня давно уже хер положила.
Она судорожно вдохнула теплый воздух, отгоняя мысли, казавшиеся неправильными, мысли о том, что было бы замечательно обнять его, успокоить, заткнуть его, поцеловав уже, наконец, но встала с табуретки, одела платье, валявшееся на полу, направилась к выходу…
- Уходишь? Ну и уходи… Ненавижу тебя, - прошипел он.
Скомкав лист, она забросила его куда-то в темный угол комнаты. Оставила с ним свое сердце. Оставила свою душу и любовь… И ушла.
А он? Он остался, замерев в тающем на свету дыме, остался слушать стук ее каблуков по лестнице, прокручивая в памяти все минуты с ней. Но они не принесли ему теперь ничего, кроме боли и прожигающей ненависти...