Это цитата сообщения Томаовсянка Оригинальное сообщение
Рихард Вагнер. Опера «Парсифаль»
«В „Парсифале“, последнем труде гения, перед которым мы должны преклоняться, Вагнер попытался быть менее суровым и самовластным по отношению к музыке, позволив ей дышать свободнее. Мы не найдем здесь ни изнурительного, пристального изображения пагубной страсти Тристана, ни безумных животных воплей Изольды, ни велеречивого комментария бесчеловечной жестокости Вотана. Ни одна страница Вагнера не достигает красоты вступления к третьему действию и всего эпизода „Страстной Пятницы“. Вообще во всей опере оркестровое звучание всякий раз неповторимо и неожиданно, благородно и мощно: перед нами один из прекраснейших памятников во умножение непреходящей славы музыки»
Клод Дебюсси о «Парсифале
Увертюра, медленно разворачивающаяся звуковая поэма, полная религиозного чувства, основана на темах, которые порой именуют темами праздника Любви, Копья, Грааля и Веры. Вагнер собственноручно создал версию увертюры, в которой она имеет заключение, необходимое для того чтобы она могла звучать как законченное оркестровое произведение в симфонических концертах, но когда она исполняется в оперном театре, занавес поднимается на диссонирующем аккорде.
"Из всей музыки, созданной Вагнером, музыка "Парсифаля” в наименьшей степени усвоена общественным сознанием, и сказано о ней тоже мало такого, что проникало бы в самую суть ее своеобразия... Закон о "Парсифале”, который должен был защищать права мистерии по истечении предусмотренных некогда тридцати лет, так и не был принят; зато само произведение как бы окружено защитным слоем, который, вероятно, в равной мере сложился из благоговения перед культовым характером сочинения и из страха испытать томительную скуку. Этот страх необоснован. Именно в тяжеловесности "Парсифаля”, которой страшится неискушенный посетитель оперного театра, и скрывается то новое, что до сих пор поражает своей непривычностью. Обстоятельность искони была свойственна Вагнеру; она связана с его манерой убеждать слушателей, заговаривая их до полусмерти. Характеризуя движение музыкального потока в "Гибели богов”, можно вспомнить героя уландовского стихотворения — пловца, которого увлекает ко дну его кольчуга; так и динамика музыкального развития сдерживается тяжелой арматурой лейтмотивов. Завершающая часть тетралогии влечет за собой тяжелый груз своих доспехов — лейтмотивы всех четырех частей, и это парализует развитие. В "Парсифале” все это еще более усиливается и переходит в новое качество: мастер непрерывных переходов в конце концов пишет статическую партитуру. Но тот, кто хочет понять это произведение, прежде должен постичь искусство слушания, которое здесь требуется, как и во многих местах "Гибели богов”, — искусство прислушиваться к музыке, ловить ее замирание. Тот поймет "Парсифаля”, кто поймет всю его чрезмерность, странность, всю своеобычность и манерность..."
Т. Адорно
Религиозные и философские идеи либретто оперы «Парсифаль» представляют собой смесь христианства и буддизма, а символы Чаши и Копья относятся к еще более древней истории. Благословенный Грааль, по легенде, — это та Чаша, из которой Иисус пил на тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский, согласно традиционным представлениям, собрал Его кровь, а Копье — то самое Копье, которым Иисус был пронзен на кресте.
Вот, как пишет об этом Михаил Мугинштейн в книге «Хроника мировой оперы»:
«Во времена гонений на христиан Ангел доверил рыцарю Титурелю два священных дара – Грааль и Копье. Грааль – чаша последней вечери Иисуса Христа. В нее также собрали кровь Христа, после того, как римский солдат Лонгинус распорол копьем бок распятого мученика. Чтобы сберечь реликвию Титурель основал в отдаленной местности крепость Монсальват. Он призвал сюда рыцарей, давших обет целомудрия: они должны служить только Граалю и бороться с несправедливостью в мире. Регулярно собираясь для ритуала снятия покрова со Святой Чаши, рыцари умножают силы. Созерцание страданий Христа укрепляет их веру в нерушимость обета целомудрия – он непременное условие действий рыцарей Грааля.
Когда-то в их орден входил Клингзор. Не в силах соблюдать обет, он оскопил себя, и был изгнан Титурелем. Полный ненависти Клингзор обосновался в замке неподалеку в долине. Его девы-соблазнительницы должны склонять рыцарей к нарушению обета, чтобы ослабить силы Грааля. Получив корону от Титуреля, его сын Амфортас решил покончить с Клингзором и его угрозой. Вооруженный Священным копьем, он направился к волшебному замку, где наткнулся на Кундри.
Когда-то она смеялась над Христом во время его крестного пути. С тех пор ей стало ясно, как она заблуждалась. Лишенная покоя, она мечется и ошибается всю свою бесконечную жизнь. Странствуя сквозь времена, Кундри жаждет снова встретить Спасителя, чтобы искупить вину и очиститься. В надежде на это, она преданно служит Граалю. Однако в царстве Клингзора она превращается в дьявольскую соблазнительницу. Попав под чары Кундри, Амфортас потерял копье. Овладевший копьем Клингзор нанес ему незаживающую рану. Муки Амфортаса может исцелить только прикосновение обретенного вновь копья…»
Основным литературным источником для либретто Рихарда Вагнера служил роман крупнейшего поэта немецкого средневековья Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» («Parzival», 1195-1210).
muzcentrum.ru›Радио Орфей›Программы›issue407
С тем чтобы познакомиться с основными понятиями и персонажами оперы, Алексей Парин представляет вниманию радиослушателей фрагменты романа Эшенбаха в русском переводе Льва Гинзбурга, раскрывающие образы Священнго Грааля, замка Монсальват и соблазнительницы Кундри.
Последнее произведение великого Вагнера пронизано мотивами языческой мифологии, средневекового эпоса, восточной философии и христианской мистики. Зрелищная, хотя и очень спорная экранизация последней оперы Вагнера, снятая полностью в студийных декорациях, среди которых возвышается огромная посмертная маска композитора. То, что Парсифаля попеременно играют юноша и девушка, как и многое другое в постановке, наверное, покажется многим оригинальным и доставит удовольствие киноманам. Сьюзан Зонтаг включила фильм "Парсифаль" в один из своих списков Лучших фильмов ("всех времен и народов").