Еще со студенческой младшекурсной скамьи 10-томные "Фейнмановские лекции по физике"-мой самый любимый учебник по общей физике. Это тот редкий случай, "когда следовать мыслям великого человека есть наука самая занимательная"
Ричард Фейнман
Но здесь речь пойдет не о физике, а о жизни и смерти.
В июне 1945 года Арлин Фейнман, супруга выдающегося американского физика Ричарда Фейнмана, скончалась от туберкулеза. Ей было 25 лет.
Ричард Фейнман был влюблен в Арлин с 13 лет. В 19 они были помолвлены. К моменту свадьбы Арлин была уже серьезно больна. Фейнман беззаветно заботился о супруге, которая умерла буквально у него на руках. Смерть любимой потрясла ученого. Фейнман впал в глубочайшую депрессию.
В октябре 1946 года, 16 месяцев спустя, Фейнман написал жене письмо и запечатал его в конверт, который вскрыли только после смерти самого ученого, спустя 43 года. Пожелтевший конверт был сильно помят и потрепан, словно его долгое время носили в кармане
Дорогая Арлин,
Я люблю тебя, моя милая.
Я прекрасно знаю, как тебе нравится это слышать. Но сейчас я пишу не для того, чтобы тебя порадовать (вернее, не только для этого), но и потому, что внутри меня разливается тепло, когда я это делаю.
Я не писал тебе ужасно долго, почти два года. Но ты простишь меня, правда? Ты ведь знаешь о моем упрямстве и приземленности. Я думал, не было никакого смысла писать тебе.
Но теперь, моя дорогая, я знаю – я должен сделать то, что так долго откладывал и то, что так любил делать в прошлом. Я хочу сказать, что люблю тебя. Я хочу любить тебя. Я всегда буду любить тебя.
Мне было сложно понять, что значит любить тебя после твоей смерти. Но я до сих пор хочу утешать и беречь тебя; хочу, чтобы ты любила и заботилась обо мне. Я хочу разговаривать и спорить с тобой. Хочу играть в твои игры. Мы вместе учились шить одежду, изучали китайский, хотели купить кинопроектор. А что теперь? Я ничего не могу без тебя. Ты была моим генератором идей, главной зачинщицей всех наших приключений.
Когда ты была больна, то беспокоилась о том, что чего-то не можешь мне дать из того, что мне, якобы, необходимо. Не стоило переживать. Я говорил тебе это тогда и скажу сейчас. Я любил тебя так сильно, что ничего больше не требовалось. Теперь это еще более верно. Ты не можешь мне дать ничего, но я все еще люблю тебя и не могу любить кого-то другого. Я не хочу любить кого-то другого. Ты, умершая, нужна мне больше, чем кто-либо из живых.
Я знаю, ты скажешь, я идиот, и что ты не хочешь стоять на моем пути и лишать меня счастья. Спорим, ты удивишься, узнав, что у меня все эти два года не было даже подружки. Но с этим ничего не поделаешь, дорогая. Я встречался со многими девушками и некоторые из них были очень красивы. Я не хотел оставаться один. Но после двух-трех свиданий становилось понятно, что ничего не выйдет – они ничего для меня не значат. Только ты мне нужна. Только ты – настоящая.
Моя дорогая жена, я обожаю тебя.
Я люблю мою жену. Моя жена мертва.
Рич.
PS: Не сердись, что не отправил это письмо почтой – просто я не знаю твой нынешний адрес.
[показать]
Ричард и Арлин
APEX.
Болезнь и смерть Фейнмана.
«Ричард Фейнман лег в больницу две недели назад и связи с почечной недостаточностью, обусловленной раком. В прошлый четверг он принял ясно осознанное (clear headed) решение прекратить диализ и умереть. Он скончался этим утром». Такую телеграмму от профессора Калифорнийского технологического института («Калтеха»), известного специалиста по гравитации и теории относительности Кипа Торна получил его друг профессор МГУ В.Б. Брагинский. Так мы узнали о кончине (15 февраля 1988 года) замечательного физика и учителя физиков Ричарда Фейнмана.
Как ясно из пришедшего затем письма, Фейнман с присущей ему трезвостью мысли давно сознавал, что умирает, и «ушел из жизни с большим достоинством» («left life with great dignity»).
Всю жизнь боровшийся с догмами, американский физик-теоретик зарекомендовал себя «непоседой» еще в Лос-Аламосе, шт. Нью-Мексико, где во время второй мировой войны создавалась первая атомная бомба. С 1950 года он стал профессором теоретической физики в Калифорнийском технологическом институте. В 1965 году стал лауреатом Нобелевской премии за создание квантовой электродинамики.
Его родители или только отец, а быть может, даже дед, – выходцы из России.
Когда Ричард был еще ребенком, его отец Мелвин, торговавший рабочей одеждой, учил сына не судить о людях по внешнему виду и не обращать внимания на чины и звания. («Ты можешь произнести название птицы на всех языках мира, но когда ты закончишь, то поймешь, что ничего не знаешь о ней... Так что посмотрим на птицу и разберемся, что она делает — только это чего-то стоит».) Этот совет ученый никогда не забывал.
В 1977 году, отдыхая в Альпах со своей женой Гвинет, он заболел лихорадкой, которую долго не могли определить. Фейнман не обследовался вплоть до октября 1978 года, когда в нижней части живота была обнаружена злокачественная опухоль. Опухоль, которая весила шесть фунтов и разрушила селезенку, почки и надпочечники удалили. В 1984 году Фейнману вновь потребовалась медицинская помощь, после того как он упал и сильно ударился головой. Его поведение было необъяснимым, пока не дренировали образовавшуюся вследствие ушиба обширную гематому.
Любимым видом отдыха Фейнмана была игра на банджо и рисование. Он много размышлял и любительски занимался тем, что сам называл «антинаукой» — изучал резервуары особых видов и экспериментировал с галлюциногенами.
После взрыва космического корабля «Челенджер» с восемью членами экипажа 28 января 1986 года ему предложили работать в комиссии по расследованию. «Вы разрушаете мою жизнь, — ответил Фейнман, — у меня осталось не так много времени». Он стал жертвой еще одной редкой болезни, при которой один из типов лимфоцита, белой кровяной клетки, выделяет избыток глобулина, сгущая кровь и затрудняя ее циркуляцию. Случаи заболевания одновременно двумя формами рака столь разной природы крайне редки. Видимо, причина в том, что Фейнман работал с радиоактивными материалами в Лос-Аламосе. Он всегда отличался повышенной любознательностью — на испытаниях в Бринити в июле 1945 года Фейнман был единственным наблюдателем, который снял защитные сварочные очки и смотрел на ослепительную вспышку первого ядерного взрыва только через стекло армейского автомобиля. Наверное, он был слишком любопытен и близко соприкасался с плутонием и ураном-235.
Еще до прибытия в Вашингтон для работы по расследованию взрыва «Челенджера», ученый предполагал, что причиной взрыва были тонкие резиновые прокладки между секциями космического корабля, предназначенные для того, чтобы удерживать выбрасываемые раскаленные газы. Председатель комиссии, Уильям П. Роджерс, заявил, что может вполне доверять лишь выводам собственного расследования НАСА и не хотел бы раньше времени «указывать пальцем на виновных». Раздраженный независимостью и решимостью Фейнмана, он вскоре стал отзываться о последнем как о «настоящей занозе в неподходящем месте». Физик знал, что роковой запуск был произведен на стартовой площадке во Флориде при температуре воздуха, близкой к нулю, и однажды вечером он проделал простейший эксперимент. На следующий день Фейнман повторил опыт на заседании комиссии. Перед телекамерами он опустил кусок прокладки в воду со льдом и продемонстрировал, что «если положить на некоторое время груз, а потом снять его, материал не сохраняет исходной формы... Я полагаю, что это имеет какое-то значение». Это было старое предположение, которое НАСА постоянно игнорировала. Фейнман отказался подписать заключение комиссии, которое полностью оправдывало космическое агентство. Его собственные, помещенные в приложении, выводы носили весьма резкий характер. Решения, принимаемые НАСА, ученый назвал «подобием русской рулетки».
В октябре 1987 года Ричарду Фейнману удалили еще одну опухоль в брюшной полости. За месяц до этого «Лос-Анджелес Таймс» прислала ему некролог. Поблагодарив автора, ученый написал: «Я пришел к выводу, что для человека не особенно приятно читать это раньше времени — слишком велик элемент неожиданности». 3 февраля 1988 года его вновь поместили в медицинский центр с диагнозом «прободение язвы двенадцатиперстной кишки». Оставшаяся почка отказала, но Фейнман отверг искусственное поддержание его жизни. Он безапелляционно заявил приемной дочери Мишель: «Я скоро умру». Теряя сознание, Фейнман пробормотал, обращаясь к сидящим рядом Гвинет, своей сестре Джоан и кузине Франсес Левайн: «Ненавижу умирать дважды. Это так скучно». Его сердце остановилось 15 февраля 1988 года.
См. Джеймс Глей к (1992).
