Марина Цветаева ушла из жизни 31 августа 1941 года. Пастернак называл её «возмутительно большим поэтом». Она была мастером недюжинной силы и энергии, неординарным человеком и страстной женщиной.
С юности Цветаева вела себя как бунтарка: в 14 лет она курила, красила волосы, ночевала на погосте, интересовалась революционными идеями. После были не менее странные и даже чудовищные события: брак по собственному предсказанию, депрессии, обречение детей на сиротство, потеря ребёнка, стихийные влюблённости, эмиграция, возвращение домой, гонения... Жизнь Цветаевой была полна потрясений, превратившихся в финале в подлинную трагедию.
Последние два года жизни Марины Ивановны были особенно тяжёлыми. В 1939 году она вслед за мужем Сергеем Эфроном вернулась на родину после 17 лет вынужденной эмиграции. Вместе с детьми, дочерью Ариадной и сыном Георгием, они обустраивали свой новый быт и строили планы на будущее. Но в один страшный миг всё рухнуло: сначала 27 августа НКВД забрал Ариадну (её заподозрили в шпионаже), затем 10 октября арестовали и Сергея. Цветаева писала Берии, просила за мужа, но тщетно. Оказавшись одна с сыном под надзором спецслужб и в полной изоляции, Цветаева продолжала работать. Но её поэзию не публиковали, небольшой доход приносили переводы. Однако и эту возможность ей скоро перекрыли.
Осенью 1940 года Марина Ивановна познакомилась с тонким, образованным, интеллигентным поэтом Арсением Тарковским. В нём она сразу увидела близкого ей по духу человека. Они встретились в сложный и переломный для обоих период жизни. Тарковский в том момент развёлся с супругой и женился во второй раз. К Цветаевой он питал дружеские чувства, он уважал её как профессионала и восхищался её мастерством. В отношениях с ней он соблюдал дистанцию, и потому после смерти Цветаевой чувствовал свою косвенную вину. Он неоднократно обращался к ней в своих стихах: первый раз в сентябре 1941 года, затем в 1946, 1962, несколько раз в 1963.
Где твоя волна гремучая,
Душный, чёрный морской прибой,
Ты, крылатая, звезда падучая,
Что ты сделала с собой?
Как светилась ты, милостивица,
Все раздаривая на пути.
Встать бы, крикнуть бы, воспротивиться,
Подхватить бы да унести –
Не удержишь – и поздно каяться:
Задыхаясь, идёшь ко дну.
Так жемчужина опускается
В заповедную глубину.
Последнее стихотворение Марина Ивановна написала 6 марта 1941 года, почти за полгода до своей смерти. Впервые оно будет опубликовано лишь через 41 год – в 1982 году в журнале «Нева». Это был ответ Тарковскому на его стихотворение «Стол накрыт на шестерых».
Стол накрыт на шестерых,
Розы да хрусталь,
А среди гостей моих
Горе да печаль.
И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.
Как двенадцать лет назад,
Холодна рука
И немодные шумят
Синие шелка.
И вино звенит из тьмы,
И поет стекло:
“Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло!”
Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:
— Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И поют из-под земли
Наши голоса.
1940
* * *
В ответе Цветаевой нет ни прощания, ни подведения или осмысления итогов жизни. Она не задумывала этот текст как последний, подводящий под всем черту. В ней ещё кипела жизнь, в тексте ощущается биение её страстного сердца. В нём звучит голос возмущённой и обиженной женщины, запальчиво укоряющей адресата в том, что ей не нашлось места его в жизни. Но тревожное предчувствие всё же сквозит между строк. Последние четверостишья, пронизанные темой смерти и незримого присутствия лирической героини, приобретают пророческое значение.
Все повторяю первый стих
И все переправляю слово:
«Я стол накрыл на шестерых»...
Ты одного забыл — седьмого.
Невесело вам вшестером.
На лицах — дождевые струи...
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть — седьмую...
Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально — им, печален — сам,
Непозванная — всех печальней.
Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
— Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?
Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий —
Ты сам — с женой, отец и мать)
Есть семеро — раз я на свете!
Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых —
Быть призраком хочу — с твоими,
(Своими)...
Робкая как вор,
О — ни души не задевая! —
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.
Раз! — опрокинула стакан!
И все, что жаждало пролиться, —
Вся соль из глаз, вся кровь из ран —
Со скатерти — на половицы.
И — гроба нет! Разлуки — нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть — на свадебный обед,
Я — жизнь, пришедшая на ужин.
...Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг — и все же укоряю:
— Ты, стол накрывший на шесть — душ,
Меня не посадивший — с краю.
6 марта 1941 г.
Через много лет это стихотворение потрясло Тарковского, попав ему в руки. Он говорил, что любил Марину, но она была тяжёлым и сложным человеком, который не мирился с полумерами. То, что она с собой сотворила, – очевидное тому доказательство. Перед тем, как оборвать собственную жизнь, Марина Ивановна написала два прощальных послания. Одно предназначалось 16-летнему Георгию, которого родные ласково называли Муром.
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».
Второе предсмертное письмо было адресовано тем, кто сможет позаботиться о её сыне, для которого она не хотела быть обузой. То, какую подробную практичную инструкцию даёт Марина Ивановна неизвестным «товарищам», умоляя помочь Муру, рвёт сердце. Удивительно и чудовищно это смешение бытового и бытийного. Страшно представить, какие мысли метались в голове Цветаевой в те роковые минуты, что она испытывала, оставляя сына одного в этом безобразном мире, мире боли и несправедливости. Думая о судьбе Георгия, она в то же время испытывали мистический «гоголевский» страх.
«Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто сможет, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы – страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему с багажом – сложить и довезти. В Чистополе надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет. Адр. Асеева на конверте. Не похороните живой! Хорошенько проверьте».
Где именно похоронена Марина Ивановна, неизвестно. Могила её, к сожалению, затерялась. На кресте с её именем было написано лишь: «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева. Родилась 26 сентября ст. ст. 1892 в Москве. Умерла 31 августа нов. ст. 1941 в Елабуге». Она не дожила до своего 49-летия всего месяц с небольшим. Её мужа Сергея Эфрона уже после её смерти приговорили к высшей мере, обвинив сразу по нескольким статьям: «измена Родине», «террор» и «участие в контрреволюционной организации „Евразия“». 16 октября 1941 года он был расстрелян (реабилитирован посмертно в 1956 году). Ариадну ждали многие годы в исправительно-трудовых лагерях. Георгий был тяжело ранен в боях в июле 1944 года, он погиб, освобождая Беларуссию.
Литрес |
|
