Каждый человек существует
только в мгновениях
и живёт долгой жизнью
в памяти души



В родительской обители


Мои родители Иван и Мария были счастливыми людьми. Они нашли друг друга по любви в маленьком городке на Черниговщине.
Отец родился в Ленинграде там, где жили его родители: мой дед Николай Петрович и бабушка Надежда Петровна.
Дед был предприимчивым коммерсантом и по воле случая оказался соучредителем одной из табачных кампаний, плантации табака которой раскинулись на землях Черниговщины, вокруг маленького городка Почепа.
По этой причине он с весны до осени жил там, следил за посадками, всходами, ростом растений, уборкой табака и производством сигар.
Поздней осенью он, как правило, возвращался к жене в Ленинград на Театральную площадь, где они жили в доме номер пять.
Она всегда поджидала мужа к осени. Пока его не было дома, Надежда Петровна одна воспитывала и образовывала их сына Ивана, жила своей жизнью, ходила в театры, музеи, совершала прогулки по городу, ходила в церковь и к этому приучала своего сына.
Он вместе с ней любил ходить в Мариинский театр, который находился совсем рядом с их домом.
Там он разглядывал развешанные по стенам фотографии знаменитых артистов, виды сцен из спектаклей, выставленные декорации и костюмы.
Оперные спектакли ему были непонятны, а вот лёгкость балетных танцев, утончённые барышни в разноцветных коротких платьях привлекали его внимание.
Ему было уже десять лет, он ходил в школу, и мама, как могла, развивала в нём любознательность.
Часто она брала мальчика с собой на прогулки, показывала ему площади, набережные, улицы.
Красота Ленинграда открывалась им сразу же после выхода из дома. Вот они уже оказались на Театральной площади, где расположились удивительной красоты и значимости здания театра, консерватории, Никольского собора.
Прошли далее и они оказались на Поцелуемом мосту, а там и набережная Невы.
В этот раз Надежда Петровна повела мальчика через Благовещенский мост на Васильевский остров, где на набережной лейтенанта Шмидта разноцветной лесенкой стояли старые городские постройки.
Его внимание привлекло здание на изгибе Большой Невы в виде бело-золотистого храма, завершавшего собой стройный ряд уступообразных невысоких домов.


Он попросил маму подойти поближе к этому зданию и рассказать о нём.
Надежда Петровна знала, что в нём учились студенты Горного института, и поведала о нём своему сыну.
Ещё она сказала, что в здании имеется музей с интересной коллекцией горных минералов.
Сын попросил сводить его в него, а когда они вошли, мальчика невозможно было оторвать от экспонатов.
Он разглядывал минералы, метеориты, необычные виды холодного оружия, необычные коллекции самородков меди, золота, предметов.
После прогулки по берегу Невы, Иван пришёл домой, достал чистую тетрадь и подписал: «Горные клади ».
Потом он, учась в школе, посетил все ленинградские горные музеи, а в свою тетрадь заносил сведения о самых знаменитых коллекциях, добытых путешественниками в горах.
Тетрадь эта хранится в нашей семье до сих пор, в которой имеются записи о многочисленных метеоритах, самородках платины, меди, малахита, различных минералов.
Вся тетрадь была исписана школьным ещё не совсем уверенным почерком, в которой кроме всего прочего намечались походы в музеи, темы для изучения горного дела и возможные будущие походы по горным тропам,.
Его воображение рисовало картины вулканов с текущей лавой Везувия и Этны, путешествия по горам Тянь-Шаня.
Он описал путешествие академика П.П. Семенова - Тяньшанского, который в 1856 году подарил музею сотни образцов горных пород.
Материалы, занесённые в тетрадь, сформировали в нём представление о своей будущей профессии.
С тех пор прошло шесть лет, из мальчика Иван превратился в подростка, а увлечение горным делом продолжало занимать его всё больше и больше.
Он стал задумываться о поступлении в Горный институт, куда часто заходил и где познакомился с некоторыми из его студентов, носивших студенческую чёрного цвета с золотой окантовкой форму, вызывавшую у него восторг.
Вскоре он поступил в Горный институт. Учился он хорошо, и каждый год с наступлением лета вместе с преподавателями подряжался для поездок «в поле», на практику, обычно в Карелию или в Мурманскую область.
Мама всегда переживала за него, но привыкшая к отъездам мужа, она свыклась и с разъездами сына.
После окончания института горный инженер Иван Шишков отправился почти на два года в экспедицию на Северный Урал исследовать его горные богатства.
По окончании экспедиции, возвращаясь обратно в Ленинград, он решил по пути заехать в черниговские земли, где в то время находился его отец. Хотелось познакомиться с неизвестными для Ивана местами, ставшими для его отца столь дорогими.
Почепский край издревле славился знаменитыми табачными плантациями, являвшимися важной табачной зоной страны. Там оказались наиболее благоприятные условия для произрастания табаков различных сортов. Умеренный климат и плодородная почва давали богатый урожай сочных и ароматных листьев.
Поэтому возле каждого дома и сами жители весной вместо цветов сажали эти растения, выраставшие к осени большими разлапистыми листьями, которые потом срезали и сушили.
Этот промысел в Почепе получил такое широкое применение, что в начале двадцатого века была построена и табачная фабрика, переведённая позже в город Погар.
После революции фабрика была национализирована, но производство табака не остановилось. Николая Петровича, как прекрасного специалиста в этой области каждый год приглашали из Ленинграда в Почепе, где он следил за процессом производством табака от посадки рассады до выпуска сигар.
Николай Петрович знал о скором приезде сына и каждый день ждал его прибытия.

Путь Ивана от Урала до Почепа оказался непростым и долгим. Две недели добирался он, то товарными составами, то попутными машинами, то пешком.
И вот, наконец, в августе месяце его радушно встретил отец.
На радостях приезда сына Николай Петрович решил организовать вечеринку, пригласив в гости дружески настроенных к нему почепчан.
Там же геолог Иван увидел очень симпатичную девушку Машу, дочь одного из наёмных работников табачной плантации, Емельяна Ивановича Сыроквашина.
Он настолько был очарован её красотой, что задержался в Почепе на два месяца, не в силах с ней расстаться.
Уже через месяц Иван решился рассказать отцу о его страстных чувствах, а ещё через месяц попросил руки и сердца Машеньки.
К его удивлению она ему не отказала, и прямо в Почепе была сыграна свадьба.
Девушка оказалась скромной, очень чуткой и заботливой молодой женой.
Вскоре вновь образовавшаяся семья стала собираться переезжать в Ленинград.
В первый раз своей жизни Машенька, домашняя и неискушённая жизнью девочка, покидала родителей и очень беспокоилась и за себя и за них.
Она плакала, плакали и её родители: папа Емельян Иванович и мама Мавра Анисимовна.
От ждущей впереди неизвестности Маша немного даже замкнулась в себе.
Муж успокаивал её, говорил о своей любви к ней, о том, что он покажет ей самый лучший город на свете, где живёт и ждёт их приезда его мама Надежда Петровна.
И вот рано утром дом, превращённый в своеобразный улей, провожал Машу и Ивана. На улице было ещё темно, и в доме горели все лампы, отсвет которых излучался из окон дома. Все сновали по комнатам, сеням, погребам, собирая молодых в дальнюю дорогу.
Первое расставание с дочерью для родителей оказалось душевно тяжёлым. Мама Мавра постоянно плакала и, обнимая дочь, давала советы, как себя уберечь от неприятностей. Отец больше молчал, иногда отворачиваясь и сжимая зубы, чтобы не заплакать.
Прощались громко, так, что соседи проснулись и вышли на переулок. Все родители и молодые уселись на подводу, и запряжённая лошадь повезла их на железнодорожный вокзал.

Дорога на поезде от Почепа до Брянска пролетела быстро. Так показалось Маше, хотя путь занял почти пять часов времени.
Она всё это время смотрела в окошко, видела мелькающие деревья и среди них небольшие деревенские домики, низенькие, часто с соломенными крышами. Она привыкла к таким строениям, и печаль сама накатывалась ей на глаза.
Ей захотелось, чтобы её кто-то обнял и успокоил, как делала это её мама. Муж понял её чувства и ласково положил свою руку ей на плечи.
Только сейчас, когда его тепло достигло её тела, она впервые почувствовала в нём родного человека, прижалась к нему и, словно в детской материнской постели, постепенно стала засыпать.
Проснулась, когда муж нежно тронул её за руку и сказал: «Машенька, просыпайся. Мы приехали в Брянск».
Путь из Брянска до самого Ленинграда больше её так уже не тревожил. Она почувствовала полное доверие к мужу, хотя уснула уже под утро.
На Московском вокзале в Ленинграде их встречала Надежда Петровна, женщина среднего роста, довольно милая, в шляпке.
Выйдя из вагона, Иван обнял и поцеловал мать, потом представил свою жену:
- «Моя Машенька, люби её и оберегай, как меня в детстве».
- «Здравствуй, Машенька! С приездом тебя в Ленинград!»- сказала она и притянула её к себе.
- «Здравствуй, сыночек Ванечка! Теперь мы все - наша семья».
От этих слов у Маши на душе стало легче, ведь она так переживала за первую встречу со свекровью. Она помнила слова своей мамы: «Будь поласковей со свекровью. Никогда не отвечай ей грубостью».
Да и сама она желала уважать и даже любить её.
Все вместе они вышли на привокзальную площадь, Иван пошёл искать такси. Маша и Надежда Петровна остались одни. Первой вновь заговорила свекровь. Она засыпала Машу вопросами:
-«Машенька, хорошо ли вы доехали? Тепло ли было в поезде? Заботился ли о тебе в пути наш Ванечка?
На что Маша ответила просто и нежно одновременно:
- «Наш Ванечка, всегда такой заботливый и находчивый. Я люблю его больше жизни. Спасибо вам, что вы его таким сотворили. Он мне так много о вас рассказывал»
После таких ответных слов свекровь взяла Машу под руку и больше не отпускала её от себя.
Тем временем возвратился Иван. Он взял в обе руки все поклажи и вслед за собой пригласил пройти к такси и дам.
Перед ними растворились двери машины и они сели вместе на заднее сидение.
Маша, никогда не видевшая такси, непосредственно сказала:
- «Ой, как мягко. Прямо домик на колёсах».
Потом молча смотрела в окно, не отрывая своего взгляда от больших каменных домов, мелькавших перед ней.
– «Всё дома и дома, да такие большие и красивые, совсем нет деревьев. Кто же это всё строил? – спросила она.
Ни Надежда Петровна, ни Иван не посмели отвлечь от её любопытства, пока она сама не задала им свой вопрос. Но отвечать не пришлось, потому что такси подъехала к родному дому.

Вскоре все уже поднимались по лестнице в ленинградскую квартиру.
Маша, поднимаясь на третий этаж, восхищённо показывала на узоры лестничных перил, на старинную резную дверь, а когда оказалась в квартире подняла глаза кверху и отметила большой планшет на потолке в зале.
- Так красиво!- восхитилась она.
Надежда Петровна умилялась детской чистотой и непосредственностью невестки.
Невестка же в свою очередь восхищалась манерами поведения свекрови, умением разговаривать по - петербуржски, с уважительным тактом к недостаткам произношения слов невестки.
Когда Маша смущённо употребляла слова с произношением на «Г» как растяжное «ГХ» Надежда Петровна мило улыбалась и говорила: «Машенька, «ГХ» оставим в поезде, а, ступив на ленинградскую землю, мы гордо скажем «КГ».
Муж был в восторге от таких бесед невестки со свекровью.
Для Маши Ленинград показался таким большим, что выйти самостоятельно из квартиры она не желала, боясь заблудиться и не найти дорогу домой.
В Почепе всё было по – другому, там все дороги сходились к одной площади, которую знали все жители.
А здесь, куда не посмотри везде стояли огромные дома, один краше другого, много площадей, улиц, набережных . «Заглядишься и потеряешься», - думала она.
Окна их квартиры выходили прямо на красивую колокольню собора, откуда каждый день слышался чистый колокольный звон, призывавший православных горожан на службу.
Сияющие золотом купола, голубизна стен, красота архитектурных форм собора, виднеющихся из окна, как бы приглашали её к себе.
Первый раз они пошли в собор втроём: Надежда Петровна, Иван и Машенька.
Машенька взяла под руку Ивана, а Надежда Петровна Машеньку.
Только что отзвучали колокола, постепенно стал собираться народ. Люди шли молча, больше женщины в тёмных платочках.
Девочке из провинции захотелось узнать, откуда разливалась такая звучащая красота.
Иван опередил мысли Маши и, остановившись в скверике перед собором, рассказал об истории собора.
Говорил он с подтекстом о том, что этот дивной красоты собор был построен по указанию императрицы Елизаветы Петровны архитектором Саввой Ивановичем Чевакинским.
Может и не стал бы он придворным архитектором и остался бы неизвестным, если бы не женился на дочери любимца Петра Первого галерного дела мастера Ивана Ивановича Немцова, после смерти которого весь его двор со строениями перешёл к Чевакинским.
Это был прикрытый намёк Маше на её будущее наследственное владение. Однако молодая жена была совсем ещё неискушённым ребёнком в этих делах, поэтому ничего из этого не поняла.

Иван сказал:
- Савва Иванович построил много красивых зданий, которые мы обязательно посетим с тобой, ведь ты должна хорошо знать свой прекрасный город.
Конечно, ты можешь сейчас не запомнить название дворцов, но я очень хочу, чтобы ты о них знала.
Маша слушала и со всем соглашалась.
Золото, покрывавшее пять глав собора, нежно бирюзовый цвет его стен, белые изящные колонны и обрамление окон создавали у неё в душе праздничное состояние.



Маша мало что запомнила из того, что ей сказал Иван, но всей душой ощутила эту милую искусственную красоту, разливавшуюся вокруг.
Затем Иван предложил зайти внутрь собора, но перед этим напомнил о том, что соборе имеется две церкви: нижняя, названная Никольской, и верхняя — во имя Богоявления Господня.. Так как верхняя церковь была закрыта, пошли в нижнюю Никольскую.
Повеяло стариной. Казалось, здесь скопилось столько духовной мощи, что она пронзила Машу до глубины души.
Многочисленные иконы смотрели на неё суровым взором, горели лампадки и пахло ладаном.
Народу было немного, молодой батюшка нараспев читал вечернюю молитву.
Эти распевные слова батюшки, взгляды молящихся людей, краски фресок по стенам и сводам, строгие очертания икон и доверчивые глаза святых – всё сразу соединилось под купольным пространством церкви.
Стало уютно мыслям, расслабились чувства.
Иван подвёл Машу к чудотворной иконе святителя Николая.



И хотя на неё святой смотрел несколько отрешённым взглядом, она почувствовала доброту и любовь, исходящие от него.
Иван тихо, так, чтобы слышала только она, сказал:
«Верующие считают, что и сегодня Николай Чудотворец совершает множество чудес. Стоит только приложиться к святыне».
Они вначале прикоснулись рукой к иконе, а потом по очереди поцеловали её.

***

Почти два года Маша жила в Ленинграде, ставший для неё родным. Муж заботился о ней, водил её в театры и музеи, знакомил с дворцами и парками.
Всё здесь нравилось Маше, она перенимала эту культуру самозабвенно, не переча ни мужу, ни свекрови, а они в свою очередь искренне полюбили её.
Маша уже не произносила свои «ГХ», а в одежде полностью стала городской дамой, утончённой и скромной, вежливой и рассудительной
Научилась и самостоятельно выходить в город.
Но однажды она почувствовала себя плохо, у неё закружилась голова.
Свекровь, увидев это, попросила не выходить из дома и сходить вместе с ней к врачу.
Вскоре все поняли причину головокружения, она забеременела.
Иван прыгал от радости. Свекровь оказывать ей всяческое внимание и помощь. Все готовились к этому волнительному и радостному событию в их жизни.
Но Маше загрустила. Она боялась родов.
Вдалеке от родной мамы, намечаемые желанные перемены у неё стали сопровождаться тревогой, волнением, и даже смятением.
Это был страх перед неизвестностью и новым этапом своих отношений с мужем.
Это было беспокойство и за собственную безопасность и за состояние своего будущего ребенка. Много странных вопросов задавала она себе в эти дни.



Наконец, она не выдержала и попросила мужа отвезти её в Почеп. «Свекровь, какая бы она не была, всё равно не может быть лучше родной матери», - рассуждала про себя будущая мама.
Сколько не уговаривали Машу родить ребёнка в Ленинграде, она твердила своё: «Я люблю вас, но боюсь. А вдруг, умру. Отвезите меня к маме». Пришлось мужу Ивану везти Машу к родной матери.

***
Почеп - город небольшой, в основном деревянный, c центром, застроенным большими каменными купеческими домами, от которых раскинулись по холмам его окраины.
Родители Маши жили в собственном доме на одной из окраин - «на украине», так её называли по местному наречию.
Этот был окраинный район, имевший и другое название –Покровщина.
Название это было связано с небольшой деревянной церковью Покрова, стоявшей на самом высоком месте окраины.
Она своей архитектурой была совсем не похожа на знаменитый Никольский морской собор в Петербурге: ветхая, с небольшой колоколенкой, от которой жалостливо разливался звон, доходящий до ближайших окрестностей.
Церковь расположилась на перекрёстке шести дорог, на одной из которых стоял родовой дом Маши, в котором появился на свет я, крича громко и долго, по всей видимости, для того, чтобы известить мир о важности сего события.
Настало время дать мне имя, за которым обычно шли в Покровскую церковь, где обычно батюшка Тимофей, перебирая ангельские имена, искал наиболее подходящее в соответствии с ближайшим днём рождения святого.

И вот наступил тот день, когда ребёнку нужно было дать имя. Мама понесла меня в церковь, чтобы батюшка отец Тимофей его мне подыскал.
Он долго листал церковную книгу со святыми именами и вдруг произнёс: «Что ж, имя мы ему нашли очень звучное и редкое. Лупа».
Мама вначале не поняла, что он сказал, и переспросила: «Какое имя?». Тогда батюшка написал его на бумажке.
Недовольная данным именем, она отправилась домой и показала бумажку своей маме Мавре.
Моя бабушка Мавра, которая тоже получила когда-то своё неудачное имя в церкви, боясь за последствия, сказала своей дочери, чтобы деду Емельяну не говорили о походе к батюшке и о данном им имени.
-В гневе он мог причинить большой вред и церкви, и самому батюшке,- добавила она.
Дело в том, что мой почепский дедушка Емельян был настоящий богатырь, высокого под два метра роста. Он иногда любил выпить, а в подпитии всегда своим грозным видом любил устанавливать справедливость. Его уважали и побаивались соседи, они знали, что лучше в этот момент с ним не спорить, потому что бывали случаи, когда он пускал в ход свои кулаки.
По всей видимости, дедушка Емельян иногда досаждал и церковникам, отчего батюшка Тимофей его недолюбливал.
На следующий день бабушка Мавра и моя мама Мария вновь отправились к батюшке в церковь.
Мавра, встретив попа, сказала: -«Батюшка, вы дали моему внучку имя Лупа, но наш дед Емельян, узнав об этом, ругался. Он даже кричал и произносил грубые слова: «Вот я «отлупаю» этого батюшку завтра же».
Мы пришли просить, чтобы вы переменили это имя на другое.»
Батюшка вдруг стал добрым и ангельским голоском сказал: -«Матушки, так это же я пошутил! Вот сейчас мы откроем святые книги и вместе подберём ему новое имя».
Он достал книгу и произнёс: -Вот, смотрите, какое великое имя нам открылось – Сергей» и начал рассказывать о православном святом Сергии Радонежском, жившем в XIV веке, при чём, чем больше он говорил, тем энергичнее и увлекательнее была его речь.
А говорил он, примерно, следующее:
-Великий проповедник Сергий жил в те тяжелые времена, когда наше Отечество, наши предки несли ужасное иго иноземного татарского порабощения и испытывали великие скорби.
Вопли и мольбы людские дошли до Господа, и Он, Милосердный, для спасения нашей земли воздвиг преподобного Сергия.
Около 1330 года родители Сергия, доведённые до нищеты, покинули Ростов и поселились в городе Радонеже в Подмосковье.
Вместе со своим братом Стефаном он основал пустынь на берегу реки Кончуры, посреди глухого Радонежского бора, где они построили около 1335 года небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы.
Постепенно слава его росла и в обитель стали приходить не только крестьяне, даже князья.
Многие поселились по соседству с ней, жертвуя своё имущество. Вскоре пустынь вскоре превратилась в богатый монастырь».

Его внимательно слушали обе женщины, открывавшие в себе новую им доселе неведомую страницу святой жизни.
Батюшка, увидев в глазах простых женщин такую заинтересованность, с новой энергией продолжил свой рассказ:
-«Преподобный Сергий стал известен православным людям как добрый, любвеобильный, смиренный старец, готовый за ближнего отдать свою душу.
Постепенно Сергий "тихими и кроткими словами" объединял всех вокруг себя, действовал на самые загрубелые и ожесточённые сердца; очень часто примирял враждующих между собой князей, уговаривая их подчиняться великому князю московскому.
Своим нравственным влиянием и молитвой преподобный вдохнул в народ силу и веру, воодушевил его на подвиг национального освобождения от татарских поработителей, вписав тем самым в его историю светлую страницу.
Несмотря на то, что преподобный Сергий поселился в глухой, непроходимой лесной чаще, свет его добрых дел и оттуда сиял и распространился во все уголки нашей необъятной Родины.
К нему шли с разными скорбями и прошениями, и любвеобильное сердце его было особенно отзывчиво к народному горю.
У него искали утешения и отрады в горестях, просили его советов и молитв, и он, как добрый и нежный отец, не оставлял без утешения никого, кто с верою к нему прибегал.
Но не всё вечно на этой земле.
25 сентября 1392 году Сергий Радонежский скончался. Народ оплакивал его кончину, но твердо верил, что преподобный Сергий не умер, что он только переселился от земли на Небо и там не забудет своих соотечественников.
Поэтому-то наш народ так чтит преподобного Сергия и нескончаемой вереницей идет в его святую обитель, чтобы поклониться его мощам.
Он показал образ преподобного Сергия.



После этих слов батюшка глубоко вздохнул и перекрестился.

Бабушка и её дочь не могли оторваться он проникновенных глаз батюшки, от его чудесного рассказа.
Отец Тимофей пояснил также и то, почему мальчику, родившемуся осенним днём первого октября, даётся такое имя.
Он сказал: -Православная церковь празднует память Сергия Радонежского 8 октября по новому стилю как день его рождения и 25 сентября епе день его смерти, а это ближайшие даты ко дню рождения вашего мальчика.
-Согласны ли вы, чтобы имя в честь Величайшего святого земли русской преподобного Сергия Радонежского было у вашего сына?- спросил он
Как тут не согласиться. Так я стал Сергеем.
Уже потом я узнал и то, что моё имя происходит от римского родового имени Сергиус, что означало «высокочтимый».
Неотлучно следили за моим развитием Мария и Иван, который, чтобы побыть вместе со своей семьёй, выпросил трёхмесячную командировку в центральные районы страны.
Он брал сына на руки, высоко поднимал его и приговаривал: «Мой высокочтимый наследник».
Жене это нравилось, и она добавляла: «Наш любимый сыночек».
Мария оказалась очень заботливой матерью. Молока у неё в груди было достаточно, и ребёнок смачно щёлкал губками материнское молоко пять, а то и более раз в день.
Муж всячески оберегал маму от излишних забот, находясь рядом с ней и сыном.
Ночью часто заботы по смене пелёнок брал на себя он, давая мамочке хорошо выспаться.
Иногда Иван отлучался по своим делам в Москву, Орёл и другие места, но всегда сразу же возвращался в Почеп, чтобы больше быть рядом со своей женой и ребёнком.

Всё шло хорошо, однако подходило время отъезда мужа в Ленинград, заканчивалась командировка.
Где жить ребёнку дальше, семья обсуждала в присутствии родителей Марии -Мавры Анисимовны и Емельяна Ивановича и отца Ивана - Николая Петровича.
Все понимали, что перевозить трёхмесячного ребёнка в Ленинград было нежелательно. На этом настаивали бабушка Мавра и дедушка Емельян. К этому же склонялась и Мария. Да и дедушка Николай Петрович не возражал.
Решили, что по достижении ребёнку годовалого возраста, он пока останется в Почепе.
«Здесь на чистом воздухе в привычной для мамы обстановке он будет развиваться лучше»- подвела черту Мавра Анисимовна.
С этим соглашался и Иван, хотя свекровь Надежда Петровна очень хотела видеть своего внука в Ленинграде.
Наступило время отъезда Ивана. Вместе с ним решил ехать и Николай Петрович, который закончил все свои дела в Почепе.
Муж обещал часто писать и постараться побыстрее вернуться обратно к семье.
К отъезду стали собираться с вечера.
Бабушка Мавра из погреба принесла всяких овощей и фруктов, разложили соленья и варенья, компоты, домашние колбаски.
Приготовили подарки и для Надежды Петровны. Мавра Анисимовна отправила ей большой фарфоровый чайник, Емельян Иванович отправил ей большую банку мёда.
Маша связала большой вязаный пуховый платок с именной надписью «Моей маме, Надежде Петровне».
Всё запаковали в два больших чемодана, да ещё в две сумки.
На следующий день рано утром к дому подъехал на лошади, запряжённой в тележку, сосед Павел.
Расставание было трогательным. Маша смотрела на мужа ласково, давала наставления, чтобы он помогал своей маме, одевался тепло, кушал горячее и, напоследок, прижалась к мужу и сквозь слёзы сказала: «Пиши чаще. Я буду очень скучать без тебя».
Провожать их из дому вышли Емельян Иванович и Мавра Анисимовна.
Запакованные чемоданы погрузили на телегу, и отец с сыном поехали на железнодорожный вокзал.

Продолжение 3
***
Время без Ивана в Почепе тянулось медленно. Маша скучала и постоянно спрашивала почтальона, не пришло ли ей письмо из Ленинграда. Правда на мальчике это не отражалось, он рос здоровым и весёлым. Мать не отходила от него, по времени кормила грудью, укладывала спать на свежем воздухе, а на ночь укладывала в подвешенную у своей кровати люльку, которая свободно раскачиваясь , успокаивала ребёнка.
Она была подвешена с таким расчётом, чтобы во сне можно было до неё дотянуться рукой.
Вскоре муж прислал первое и очень ожидаемое женой письмо.
В нём извещалось, что доехали они с Николаем Петровичем благополучно, что на Московском вокзале их встретила мама Надежда Петровна, которая не видела мужа целых полгода, а сына три месяца и очень по ним соскучилась.
Тяжёлые чемоданы снести им помогли грузчики на вокзалах.
Иван особо отметил, что мама Надежда Петровна бережно сохранила убранство их комнаты.
Он подчеркнул слова Надежды Петровны о том, что она очень хочет увидеть маленького Серёженьку, по её выражению, «моего кнопоточку».
Далее он передавал от всех приветы, и поцелуи.
Особенно Маше понравились слова, с которых Иван начал своё письмо: «Здравствуй, мой светлячок, моя любимая и единственная на всю жизнь Машенька», а закончил: «Мамулька, моя дорогая, я целую твои губки и щёчки, и всю, всю тебя обнимаю. Твой Иван Шишков».
Она тут же присела к столику и стала отвечать ему такими же нежными и трогательными словами.
«Ванюшка, мой родной, ты, словно из сказки, явился мне на моё счастье. Твоё письмо обрадовало меня, от твоих слов засветилось всё вокруг и отразилось на улыбке нашего сыночка. Он уже смеётся и тянется к тебе своими маленькими ручонками. Твоё письмо звучит у меня в ушах, как музыка, не понимаю, читаю я его или пою. Я запомнила его наизусть».
Далее она написала про погоду, о том, как они вместе с сыном соблюдают режимы сна, бодрствования и прогулок.
«Помнишь за погребом, где малина густая растёт, где прошла наша первая с тобой встреча, где мы впервые поцеловались? Мы ходим туда с сыночком каждый день и вспоминаем самые лучшие минуты нашей с тобой жизни»,- писала она.
Письма приходили от мужа каждую неделю, она отвечала ему всё с такой же любовью и нежностью.
Она писала, что их сыночек подрастает, уже отвечает на улыбку мамы, держит головку хорошо.
Так незаметно пролетел месяц, второй, третий…
По-прежнему от мужа приходили письма, по-прежнему на них отвечала жена, подробно извещая мужа обо всех изменениях в развитии сына.
Через три месяца Иван, не выдержав разлуки, нежданно явился перед Машей. Он ехал в свою вторую геологическую командировку на Урал, и по пути захотел увидеть свою семью. Стоял уже май месяц.
Он привёз подарки для родителей, одежду для малыша, которую выбрала Надежда Петровна, и конечно подарки для Маши от свекрови и Николая Петровича.
Надежда Петровна подарила Маше прекрасное и модное манто, чтобы «Машенька утверждала себя столичной горожанкой».
В этой модной шубке Машенька была похожа на принцессу, отвести от неё взгляд было невозможно. Все соседские подружки были в восторге и очень завидовали Маше в её замужестве.
Муж тоже был в восторге от её красоты, весёлого нрава, хозяйственной сметливости, материнской ласки и заботы о нём.
Часто они выходили погулять все вместе на природу, подальше от дома.
В Почепе в мае уже хорошо пригревало солнышко, оно здесь нагревало землю почти на месяц раньше, чем в Ленинграде.
Маше стало ещё теплее и радостнее от объятий Ивана. Так хотелось жить и радовать всех вокруг. От неё исходило такая любовь ко всем, она была весела, говорлива и необычайно красива.
Муж почти носил её на руках, никуда не отпускал от себя. Они брали своего сыночка и уходили наслаждаться первой травкой на пригорках, мартовским солнцем.
Особенно им нравилось любоваться необычайно красивым видом с горы на широкую долину, посреди которой протекала река Судость.
Там за рекой виднелись ещё довольно высокие валы, остатки старой крепости, которую построили по указанию Петра Первого, чтобы не пропустить наступавшие на Москву войска шведского короля Карла XII. Иван чувствовал себя здесь счастливым отцом, поэтом, героем.
Но быстро пролетели эти счастливые дни, потому что командировка приближалась к концу, наступали последние дни, а потом и минуты расставания.
Маша погрустнела и не хотела отпускать от себя мужа.
Она предлагала ему сменить работу, не понимая его профессии. Она боялась за него, переживала за горечь разлуки с ним. Он обещал подумать, но подвести ждущих его геологов он не мог. Ему предстояла встреча с ними в Москве, где в конце мая 1940 года должно было состояться первое Всесоюзное совещание работников геологических фондов, куда пригласили группу геологов из Ленинграда.
И вот вновь наступил день разлуки.
Маша плакала. При прощания, она кинулась ему на шею и неожиданно прокричала: «Я буду молиться за тебя, и ждать, ждать, ждать. Пиши чаще. Теперь здесь нас двое. Ты наш навсегда. Не забывай нас».
Она словно предчувствовала долгую разлуку с ним. Он пытался её успокоить и говорил, что скоро приедет и заберёт её с сыном в Ленинград.
А рано утром он уехал, почти налегке, безо всяких чемоданов. Геологическая поклажа ждала его в Москве.
Какими - то грустными глазами смотрели на отъезжающего Ивана родители Маши. Тогда они не могли знать, что это их расставание с ним будет последним.

Продолжение 4
ОТКЛИКНОЙ ГРЕБЕНЬ

В Москву он успел прибыть ко времени начала совещания, в котором и принял участие.
В то время по всей стране были широко развёрнуты геолого - разведовательные работы, которые должны были обеспечить минеральным сырьем и топливно-энергетическими ресурсами высокие темпы индустриализации страны в условиях чрезвычайного международного положения.
Координация же такой работы в стране была налажена недостаточно, поэтому перед участниками совещания поставили задачу информационного обеспечения и объединения результатов работы всех ведомств и организаций в области поисков, разведки, изучения месторождений полезных ископаемых.
С такими целями и ехали геологи Ленинграда в разные уральские города.
Путь Ивана из Москвы лежал в Челябинскую область, где ему предстояло познакомиться с работой геологических партий и организаций.
Он не представлял ещё, как и что он будет там делать. Но пока все молодые геологи ехали в одном поезде, было приятно обмениваться впечатлениями о жизни и будущей работе в неизвестном краю.



***
Поезд в Челябинск прибыл поздно ночью. Паровоз выпустил последние чёрные клубы дыма, окутавшего пространство станции, и пассажиры почувствовали в последний раз этот столь привычный за долгий путь запах.
Поезд остановился, и геологи высыпали на низкий перрон в надежде увидеть светящийся вокзал.
Но была ночь, и освещения на перроне почти не было. Несколько рабочих, проходивших мимо, указали на маленький деревянный домик, в котором находилась железнодорожная станция.
Молодые люди с шумом вошли в маленький зал вокзала, где дожидались своего поезда всего несколько человек. Свободных мест было много, и молодые люди стали их занимать.
На одном из деревянных длинных диванов сидели два человека, один из которых возрастом около пятидесяти лет при тусклом свете рассматривал какой-то журнал.
Иван подошёл к нему и спросил:
- «Извините, вы не знаете, можно ли здесь найти гостиницу»?
Он поднял на него удивлённые глаза и в свою очередь спросил:
- «Вы откуда приехали?»
Иван ответил, что они геологи, приехали прямо из Москвы.
- «Приехали помогать увеличивать геологическое богатство Уральского края?- то ли вопросом, то ли утверждением, добавил он.
-Будем знакомы! Меня зовут Владимир. Я тоже геолог, являюсь начальником одной из геологических групп, которых на Урале немало. Утром мы вместе с Александром,- он кивнул в сторону открывшего глаза человека,- отъезжаем к своим ребятам. А гостиницу здесь вы не найдёте, просто потому, что её ещё не построили. Да и вокзал находится далековато от центра.
Здесь строят только общежития для молодёжи. Вот до утра подождёте, и вас разместят.
Наши ребята сейчас живут в ста километрах от Челябинска, мы утром на машине туда и отправимся».
- «Тогда будем дожидаться утра», - с разочарованием произнёс Иван.
-«Вы слышали что - нибудь о Таганае»? – спросил мужчина.
Иван отрицательно покачал головой.
- «Там живут мои орлы-геологи. Утром за нами должна прибыть машина с продовольствием, которая подбросит нас и наши продукты к подножию горного хребта Юрма, где расположилась наша база.
Ночью никакого транспорта здесь не найти, поэтому вам придётся присоединиться к нам и дождаться утра. Мы тоже по этой причине находимся здесь».
- «А что такое Таганай? – вновь спросил Иван.
- «Ты нашего Таганая не знаешь? Рассаживайтесь на места, если интересно, потом вам расскажу о нём».
Когда все устроились, чтобы скоротать время до утра, Иван подошёл к нему вновь.
Владимир, окинув его взглядом, сказал.
- «Скоро мы поедем в сторону Златоуста к горе Юрма. Там начинается горный хребет с названием Таганай, что в переводе с башкирского языка означает «Подставка луны».
Это необычайно красивая гора, от которой уходят на север бесконечные гряды вершин, всегда окутанные шапками облаков.
Если на Танагай смотреть в лунную ночь снизу, то в разрыве облаков можно увидеть луну, которая, словно на подставке, покоится на его вершинах. Это очень красиво».
Владимир оказался великолепным рассказчиком, он медленно, с остановками, то затихая, то, наоборот, увеличивая силу своего голоса, рассказывал об Урале.
Вскоре к нему с любопытством потянулись и все остальные геологи.
В окружении молодых людей он продолжил свой рассказ.
-«Особенно красив хребет Большой Таганай, мой любимец, скалистый зубчатый гребень, названный геологами Откликным.
Каждый начинающий геолог обязательно должен побывать там и на подходе к нему громко крикнуть, чтобы гора тут же откликнулась ему многократным эхом.
Кому она не откликнется, тот не станет настоящим геологом, так считается у нас».
Далее он рассказал, что за Откликным гребнем находится высшая точка Таганая красивая гора Круглица, возвышающаяся на более чем тысячу метров и имеющую округлую форму.
-«Подъем на неё очень увлекателен. Мы каждый день поднимаемся в гору, проводя там иногда целыми неделями.
Вот туда мы завтра и отправляемся, где будем собирать образцы минералов, фотографировать их, проводить анализ в лаборатории, определять их промышленное значение»,- подытожил он своё повествование.
Рассказ настолько увлёк геологов, что они не заметили, как наступило утро.
Владимир помог найти попутную грузовую машину. Мы тепло с ним попрощались, и обещали обязательно встретиться в предгорье горы Откликной.
Пока геологи ехали по Челябинску, Иван успел заметить, что город состоит из разрозненных посёлков, в которых много больших каменных домов. Дорога соединяла эти посёлки воедино.
Он вспомнил Ленинград, красивый, цельный, ухоженный, совсем не похожий на Челябинск.
Геологов подвезли к зданию, в котором работал исполком городского совета.
Оказалось, что в исполкоме уже знали о прибытии группы из Москвы. У здания исполкома геологов встретил молодой человек, сопроводивший всех в большой кабинет какого - то чиновника.
Ребята уселись на диваны, не совсем понимая, что от них хотят.
Потом в кабинет вошёл молодой человек и представился председателем исполнительного комитета города Челябинска Моревым Николаем Андреевичем.
Иван удивился его молодости и тому, как волновался он, выступая перед ними.
Геологи слушали его рассеянно, хотя и старались не показывать своей усталости.
Вообще рассказ о богатствах Урала, о строящемся городе, о перспективе возводимых на территориях города будущих крупнейших заводов страны оказался интересным.
Председатель говорил ещё о чём-то, но, в конце концов, речь его завершилась словами:
-«Нам очень нужны классные специалисты, надеемся, что ваше пребывание у нас окажется особо полезным для города и страны».
Теперь стал понятен смысл их встречи с председателем исполкома. Поиск кадров – главная забота председателя.
Далее геологов накормили и распределили по отделам для ознакомления с будущей работой.
Ивану предложили встретиться с инспектором промышленного отдела, который и должен был определить фронт его дальнейшей командировки.
Вечером всех геологов поместили в доме барачного типа, выделив спальные комнаты на двоих человек.
Усталый и насыщенный впечатлениями Иван, не раздеваясь, упал на предоставленную ему железную кровать и долго лежал не двигаясь.
На него нахлынули недавние воспоминания, он вспомнил жену Машеньку, своего сыночка, глаза его постепенно растворились и, он уснул.
Ему приснился сон. Перед ним простиралась ровная широкая пустая и пыльная просёлочная дорога.
Он шёл по ней, с трудом передвигая ноги, которые как будто были налиты каким - то тяжёлым металлом.
Но вдруг поднялся сильный ветер, наступила жёлтая пыльная буря, обрушившаяся на него.
Пыль заполняла глаза, уши, проникала под одежду и он, закрываясь руками, шёл изо всех сил наугад вперёд, не видя ничего впереди себя.
Потом он с трудом протёр глаза и сквозь пелену увидел перед собой возвышающиеся горы.
Радуясь, что удастся спрятаться от пыльной бури за каменную стену горы, он с трудом побежал.
В очертания горы он узнал тот самый Откликной гребень, о котором рассказывал на вокзале Владимир.
Он бежал к нему и во всю силу своего голоса закричал.
Сверху издалека ему откликнулся другой, как ему показалось, женский голос, который протяжно и жалобно звал его.
Подбежав ближе к горе, он вновь ещё громче закричал в образовавшуюся расщелину.
Но что это? Ему почудилось, что откликной голос был похож на голос его жены.
У подножия горы он закричал в третий раз, и слабый голос Маши ответил ему: «я-а- жду-у-у… я- жду-у-у… я -жду-у-у» и умолк.
Он отчётливо понял смысл слов, зовущих его ей на помощь.
Он бросился к отвесной скале и хотел по ней подняться наверх, так как ему показалось, что там, зажатая скалами, находится она.
Но чья-то рука схватила за плечо и стала его удерживать. Иван, вырываясь и борясь с неведомой силой, открыл глаза. Не совсем понимая, что с ним происходит, он увидел над собой лицо Юрия, его соседа по комнате, который толкал его за плечо и произносил:
- «Иван, что с тобой случилось»?
Открыв глаза, Иван увидел лицо соседа по комнате, склонённого к нему и держащего его за плечо.
Юрий сказал, что во сне он кричал, поэтому разбудил его.
Иван встал и первым делом умылся. Вода освежила его, но увиденный сон его очень встревожил.
-Что означал он, почему его звала жена? Почему такая печаль была в её голосе? - задавал он сам себе вопросы, которые долго мучили его.
Он тут же принялся писать письмо.
«Родная моя жена, Машенька, как я тебя люблю, только богу известно. Но я видел сон, который меня поверг в ужас. Ты звала меня на помощь. Хочу узнать, как твоё здоровье и здоровье нашего сыночка, не случилось ли что с вами и с нашими родными?»
Далее он во всех подробностях рассказал об увиденном сне, о проделанном им пути из Москвы до Челябинска, о геологах и городе, куда привела его судьба.
Он писал, но плохие мысли о возможных несчастиях не выходили у него из головы.
В конце письма он крепко целовал и обнимал жену и сына и просил, чтобы она, не откладывая, срочно писала ему.
Но куда ей писать письма, пока было неясно. Поэтому он сделал приписку: «Как только приеду на место постоянного пребывания, то сразу же сообщу тебе свой адрес».
Он тут же отнёс письмо на почту и опустил в почтовый ящик.
На следующий день ему сообщили о месте его назначения на работу. Была учтена его просьба, направить его в Златоуст, чтобы быть поближе в геологической партии Владимира.

Продолжение 5

Сто шестьдесят километров на поезде по железной дороге он ехал почти шесть часов. Дорога оказалась удивительно красивой. Она петляла меж скалистых хребтов у подножий гор.
Поезд тянулся медленно, и хорошо можно было запечатлеть в памяти эти удивительные природные картины, расположенные между Челябинском и Златоустом.
Иван прижался к окну и смотрел на эту весеннюю красоту. Высоты уже покрылись прозрачной зеленью молодой листвы и волнами устремлялись в пространственные дали. Было ощущение необычайной лёгкости, воздушности, свежести. Казалось, сами мысли неслись поверху этой возбуждающей утончённости, игривости и туманности.
Омрачали настроение только мысли об оставленной в Почепе семье, и о сне, увиденном им в Челябинске.
В Златоуст поезд прибыл поздно, пришлось вновь посидеть на вокзале, который оказался хоть и маленьким, но уютным с хорошими сиденьями и многими посетителями.
Утром Иван узнал, что центр города находится недалеко от вокзала и добраться в исполком самостоятельно не будет трудно.
В горном отделе его ждал заведующий Ростислав Викторович, который и определил для него первое место его работы.
Была выполнена просьба Ивана посетить расположение геологической партии под руководством Владимира Романовича Атрощенко, того самого Володи, который встретился ему в первую ночь их прибытия на вокзал Челябинска.
Иван обрадовался возможности посещения лагеря, и уже на третий день стал собираться в лагерь.
Но Ростислав Викторович не спешил отправлять его туда, потому что наступали выходные дни.
А сам он оказался очень приветливым человеком и захотел лично познакомиться с Иваном, расспросил его о Ленинграде, о родителях, о жене.

Иван в свою очередь поинтересовался, откуда тот приехал в город Златоуст и был приятно удивлён тем обстоятельством, что тот несколько раз бывал в Ленинграде, в том числе в Горном институте.
Оказалось, что учился он в Уральском горном институте, что у него большая семья, причём все дети имели профессию геологов.
Ростислав Викторович пригласил Ивана к себе в гости и даже предложил остановиться у него, пообещав всяческое содействие в том, чтобы его командировка в Златоуст прошла успешно.
С ним Иван договорился и об адресе, на который он будет получать письма от своей жены.
Ростислав Викторович предложил показать Ивану город, на что тот с радостью согласился.
Конечно, гостя, как геолога, в первую очередь заинтересовало необычное название города. Но оказалось, что никакого отношения к золоту оно не имело.
Ростислав Викторович объяснил, что название Златоуст городу было дано во имя византийского церковного деятеля, проповедника христианства святителя Иоанна Златоуста, в честь которого была возведена здесь первая церковь.
Целый день у Ивана был свободен, поэтому Ростислав Викторович предложил сходить к нему домой, немного отдохнуть, а потом совершить прогулку.
Пока они шли к дому, Иван удивлялся чистоте и опрятности домиков, возведённых прямо у подножия гор.
Каменный дом Ростислава Викторовича, окрашенный в жёлтый цвет и огороженный низкой оградой, оказался построенным на пригорке в небольшой расщелине, от которой как на ладони был виден весь город.
Иван залюбовался сверху красотой панорамы построенных зданий и вершинами гор, уходивших вдаль.
Дома их ждала жена Ростислава Викторовича, встречавшая их на крыльце.
Ивана поразила самобытная красота этой женщины, свежесть лица и статность её фигуры, необычный наряд которой, подчёркивал праздничность момента.
На ней была одета вышитая блуза, с накинутым поверх её цветным сарафаном. Красные бирюзовые бусы в дополнение ко всему утончённо очерчивали её шею
Стройность, легкость и кокетливость фигуры подчёркивал и узенький поясок, обрамлявший талию.
Она, словно поняв удивление гостя, своими волошковыми глазами с улыбающейся хитринкой, глядела на них, приветливо улыбаясь.
-Знакомьтесь - это моя жена Ксения Григорьевна, - просто представил её Ростислав Викторович.
Иван во все глаза смотрел на женщину. Он даже представить себе не мог, что в таком далеком от центра и цивилизации краю может жить такой прекрасный цветок.
Мужчины с трудом отводили глаза от красивого лица женщины, излучающего спокойствие и доброту.
-Женщина из сказки,- подумал Иван.
Наконец, она прервала затянувшуюся минуту молчание и сказала:
- Ну что же мы стоим на крыльце? Пожалуйте в дом!
Хозяйка вошла первой, за ней Ростислав пропустил Ивана, последним вошёл сам хозяин.
Войдя в дом, мужчины почувствовали запахи съестного. После предложенной процедуры мытья рук, мужчин пригласили к столу.
Стол был роскошный. Здесь были борщ и уральские пельмени, а также кушанья из продуктов, добытых в лесах под Златоустом. Среди них Ивану особенно понравились маринованные грибочки, черемша в сметане, печёные яблочки и многое другое, от вида которых у него разгорелся аппетит.
Потом были приятные разговоры о Ленинграде, Златоусте, о любимой работе, о природе, о геологах.
Не заметили, как быстро пробежало время. Иван вспомнил об обещанной прогулке, но на улице уже стало смеркаться, и Ростислав Викторович предложил перенести её на завтрашний день.
Тем временем очаровательная хозяйка принесла альбом с семейными фотографиями. Ей не терпелось рассказать Ивану о себе, детях, о своей жизни.
Первой была представлена свадебная фотография, где молодые Ростислав и Ксения в торжественных свадебных одеждах позируют перед гостями. На фотографии они, тогда ещё выпускники горного института, молодые и озорные, во весь рот улыбались всему миру.
Фотографий было много, он увидел и их троих сыновей, тоже геологов, находившихся ныне в экспедициях. У них уже были свои семьи, и они теперь только иногда навещали своих родителей.
Показала она и свою дочь Марию, студентку Уральского горного института, которую они ждали к себе на выходные.
На фотографии она выглядела молоденькой девушкой, очень похожей на свою мать.
Потом Ивану отвели отдельную комнату с видом на город. Перед сном он вышел из дома на небольшое крылечко, чтобы посмотреть сверху темнеющие очертания города, бесконечную волнующую линию горных хребтов, вдохнуть этого целительного горного свежего воздуха.
В Златоусте вечера в июне быстро тёмнеют, не то, что в Ленинграде.
Белых ночей здесь нет, поэтому в темноте слабо просматривались очертания колокольни, собора, линий домов, но было ощущение чего - то высокого, лёгкого и парящего.
Перед сном он принялся писать письмо своей жене, в котором рассказал о людях, приютивших его, о дороге из Челябинска в Златоуст, природной красоте этих мест. Вновь вспомнил и о сне, заставивший его беспокоиться о жене и сыне. И самое главное, теперь он указал адрес, куда можно было писать ему письма.

Продолжение 6

На следующий день он после завтрака вместе с хозяином дома отправились в горный отдел.
Ростислав Викторович должен был поучаствовать в совещании у председателя, а затем обещал познакомить Ивана с городом.
Совещание закончилось быстро, и они пешком пошли гулять по причудливо раскинувшимся улицам, заполнявшим узкую долину реки Ая.
В целом Ивану и на этот раз городок понравился, улицы были чистыми, домики опрятными.
Конечно, его интересовала геология, которая играла не последнюю роль в зарождении Златоустовской металлургии.
Иван знал, что исключительная чистота руд, обнаруженная геологами в этих местах, позволила построить здесь на берегу реки железоделательный завод, и спросил у рассказчика, знает ли он каких - либо геологах из Петербурга, побывавших здесь когда-либо.
На что получил достойный ответ Ростислава Викторовича и, чтобы подтвердить свои знания о них, он подвёл Ивана к жёлтым зданиям завода.
- «Это первенец сталелитейной промышленности на Урале, где трудились выдающиеся петербуржцы Павел Петрович Амосов и Павел Матвеевич Обухов»,- сказал он.
И далее стал рассказывать об их открытиях и достижениях в области металлургии.
О Павле Петровиче он говорил как о зачинателе производства специальных титановых, марганцевых, хромистых и других сталей. С особой гордостью он рассказал о производстве особой так называемой булатной стали, из которой изготавливались сабли и шпаги, отличавшиеся необычайной упругостью. «Лезвия сабель и шпаг свободно свёртывались в кольцо и, развёртываясь, нисколько не изменяли первоначальной своей прямизны, что особенно вызывало восхищение»- говорил он.
Трудно было поверить в это, но Иван внимательно слушал Ростислава и был удовлетворён таким утверждением.
Но Ростислав Викторович на этом не остановился, а подтверждал свои доводы конкретными примерами. Он сказал, что в Эрмитаже хранится несколько экземпляров таких шашек, подаренных императору Александру 1 и великому князю Михаилу Павловичу.
-Бывал ли ты в Эрмитаже, а я не сомневаюсь, что бывал, но видел ли эти знаменитые булатные сабли?- спросил он Ивана.
Пришлось честно ответить, что не видел их в Эрмитаже и даже ничего о булате не слышал. –«Ну что ж, век живи - век учись, Приеду домой, обязательно поинтересуюсь», - подумал он.
Ростислав Викторович открыл для него и много интересного в технологии производства булатной стали. Он пояснил, что Амосов, изучая влияние марганца, кремния, хрома, титана, серебра, алюминия и платины на качество булатной стали, установил, что кремний приводит к образованию в ней графита, марганец усиливает волокнистое строение, хром повышает твердость и улучшает полируемость, серебро понижает окисляемость, золото изменяет цвет стали».
Эти тонкости технологии были для молодого геолога просто открытием. Теперь Иван понял, что имеет дело не только с прекрасным человеком, но и хорошо знающим своё дело специалистом, что вызвало к нему особое уважение.
А Ростислав Викторович продолжал свой рассказ, всё более и более удивляя Ивана своими познаниями. Он говорил о том, что открытие производства булатной стали легло в основу стараний второго петербужца Павла Матвеевича Обухова, который в Златоусте отлил первую русскую стальную пушку, выдержавшую при испытаниях более 4000 выстрелов и получившую на Всемирной выставке в Лондоне в 1862 году золотую медаль.
-«Тогда перед П.М.Обуховым была поставлена важнейшая задача: создать завод по производству стальных пушек, для чего требовались особо прочные сорта стали. Он предложил выплавлять металл по новым технологиям и достиг в этом небывалого успеха. Пушки, выплавленные в Златоусте превзошли всякие ожидания: при испытании ни одна иностранная пушка не преодолела рубеж двух тысяч выстрелов, а обуховская выдержала более четырёх тысяч выстрелов, почти в два раза больше. В день, когда должен был состояться четырёхтысячный выстрел, полигон посетил сам Александр II. В ответ на вопрос императора, уверен ли он в прочности пушки, П. М. Обухов предложил сесть на неё верхом и так дожидаться юбилейного выстрела. Испытанную пушку было решено оставить на вечное хранение в Артиллерийском музее Петербурга. На её стволе выгравировали надпись: "Отлита в 1860 году на Князе-Михайловской фабрике из стали Обухова. Выдержала более 4000 выстрелов". Эти работы положили начало в применении литой стали для производства пушечных стволов, а необычная технология привела к новому этапу в истории отечественной артиллерии».
И опять Иван был повержен своими незнаниями истории, и опять он подумал о том, что обязательно по приезде в родной город посетит Артиллерийский музей.
После такого обстоятельного рассказа Ивану стало неловко за поставленный им вопрос.
Ростислав Викторович предложил также взобраться по крутым склонам горы, откуда открывался удивительно красивый вид.
Поднимаясь на вершину горы, Иван изрядно устал, в то время как Ростислав Викторович бодро преодолевал восхождение, хотя и был почти на тридцать лет старше Ивана.
Наконец, поднявшись на вершину, они увидели удивительно красивую картину. Стояла солнечная погода. Чётко скомпонованный городок предстал перед ним в золотом сиянии небес.
Вид города был настолько чётким и живописно торжественным, что Иван воскликнул в изумлении:
- Ух, дух замирает, какая красота!
Он также заметил, что город состоял из несколько своеобразных частей.
В центре возвышался главный его храм Свято-Троицкий собор с пятиярусной колокольней, за которым стояли небольшие двухэтажные кирпичные под жёлтой штукатуркой в форме каре кирпичные дома.
Сразу за домами длинными линиями растянулись заводские корпуса, трубы который выпускали синеватый лёгкий дымок.
Но большинство жилых домов были деревянными, хотя и они разнились своими размерами и красотой отделки.
Более высокие и изощрённые в украшении дома стояли длинной лентой вдоль каменных строений. Они прижимались к подножию покрытых деревьями гор и заявляли свою весомость среди остальных подобных домов.
Другие дома потянулись по наклонной линии в горы, рассыпавшись на обширном пространстве.
Сверху представлялось всё это живописной картиной, где в зелени листвы яркими чёткими конусными пятнами выделялись красноватые крыши. Заводская синяя дымка завода ещё более усиливало живописность впечатления.
Ростислав Викторович, посмотрев на эту цельную картинку, сказал:
- Этот уютный уголочек города спланировал тоже бывший петербургский студент, наш земляк, Фёдор Тележников, который после окончания Академии художеств возвратился в Златоуст и стал архитектором Златоустовской оружейной фабрики.
По его проектам и были построены вот этот прекрасный Свято-Троицкий собор, его пятиярусная колокольня, доменный корпус Златоустовского завода, Князь - Михайловская сталелитейная фабрика.
Он же разработал и генеральный план застройки Златоуста. Его творениям были свойственны простота и строгость линий, но при этом они были изящны и величавы.
Как видите, здесь архитектурная культура Петербурга определила и городскую красоту Златоуста».
Далее он отметил, что перепады высот у различных златоустовских улиц порой превышают двести метров, а дома расположились на высоте от 400 до 600 метров над уровнем моря и тянутся внизу между довольно высокими горами Уреньги, Косотура, Палёной.
- Иначе на Урале город не построить,- добавил он.




А потом он указал рукой на горизонтальную волнистую линию гор.
- Ты видишь вон там, на горизонте, двуглавую сопку? Вон там!- он взял Ивана за плечо и рукой указал направление. Это Таганай.
Там же проходит граница раздела частей света Европы и Азии. Но мы ещё там побываем.
Иван поблагодарил Ростислава Викторовича за прогулку и выразил своё отношение к живописным картинам увиденного, сказав:
- «Мне очень понравился город, окружающие его красоты гор, ваш, Ростислав Викторович, рассказ».
Ростислав Викторович предложил спуститься с высот вниз и вновь отправиться к дому.
Спустились по узенькой каменистой тропке прямо к собору, а затем мимо маленьких домиков поднялись на горку.
Усталые возвратились они домой.
Там уже их поджидала жена, которая вновь накормила их обедом. Как и вчера на столе были очень вкусные блюда и разные разносолы.
После обеденной трапезы она сообщила, что вечером приезжает их дочь Маша, которую через несколько часов надо будет встретить на железнодорожном вокзале.

Продолжение 7
***
Встречать их дочерь пригласили и Ивана, который был рад прогулке по вечерним улицам городка.
Расстояния здесь были небольшие, но на подъёмы и спуски поначалу надо было приложить некоторые усилия.
Поближе к вечеру, когда солнце стало уходить за возвышающиеся на западе горы, они все втроём отправились на вокзал,
Вокзал Ивану был уже знаком, поэтому он легко там ориентировался, открывая двери и пропуская вперёд жену и мужа.
Такая галантность особенно понравилась Ксении, и она не преминула это заметить, сказав:
-«Вот он, истинный ленинградец, культурный молодой человек. Спасибо, Ванюша».
Поезд пришёл ровно по расписанию. Встречающих было немного, но все они ринулись к вагонам. В приоткрытых дверях пятого вагона показалась миниатюрная фигурка девушки. Иван догадался, что это и есть Маша.
Жена ускорила ход и все пошли за нею.
-«Машенька, мы здесь!»,- выкрикнула мама. Поезд остановился, и Маша сошла по ступенькам вниз, а Ростислав Викторович успел поддержать её.
-Здравствуй, Машенька! Как доехала?- спросил он и поцеловал её.
Мама бросилась к дочери, обнимая и целуя её, а потом представила Ивана:
-«А вот и наш гость из Ленинграда».
По всей видимости, Маша уже знала об этом, потому что смело подошла к нему и сказала:
- «А я, Маша, здравствуйте», - и подала свою руку.
-«Очень приятно, Иван»,- ответил тот, подав свою, и нежно сжимая её руку, засмущался.
Затем Ростислав Викторович взял чемодан, а Иван сумку, и они все вчетвером пошли мимо вокзала пешком по улицам к дому.
Девушка была весела, оживлённо разговаривая с матерью, она смеялась и иногда оглядывалась на идущих сзади мужчин.
Иван смотрел им вслед, и думал:
-«Какое совпадение, имя как у моей жены и такая красивая».
Придя домой, Ксения Григорьевна снова накрыла всякими кушаньями стол и всех за него пригласила.
Ростислав Викторович по поводу приезда дочери даже достал бутылку хорошего вина и предложил выпить за знакомство.
Иван в свои двадцать два года всего несколько раз пробовал вино во время их свадьбы, но по этому случаю отказаться не смог.
Ксения Григорьевна поставила на стол четыре широкие рюмки, куда Ростислав Викторович налил белого вина.
Вокруг четырёхугольного стола, покрытого белой скатертью, все удобно расселись: Ксения Григорьевна с Машей - по одну сторону, Ростислав Викторович и Иван - по другую.
Ростислав Викторович произнёс следующий тост:

-«Каждого человека можно сравнить с алмазом. Но, он начинает сверкать, как бриллиант, только в контакте с другими людьми, когда раскрываются его лучшие черты. В дружеском общении каждый человек дает другому человеку радость, признание достоинств, знаний и обязательно получает в ответ то же. Я поднимаю рюмку с этим белым чистым вином за нашу дружбу».
Все согласились и выпили. Мужчины выпили по - полной, женщины оставили часть вина в бокалах.
Разговор сам собой продолжился. Ксения Григорьевна спросила о том, понравился ли Ивану их маленький городок. На что Иван ответил, что городок просто чудесный.
-«Я получаю здесь такое душевное тепло, такое ощущение красоты и внимание, что буду помнить всю жизнь. А вы, Ксения Григорьевна и Машенька, просто ангелы, спустившиеся с небес на эти прекрасные горы. В лице же Ростислава Викторовича, такого умного, доброжелательного и чуткого человека, я встретил полное понимание, и он сам за такое короткое время стал для меня просто родным. Спасибо вам».
Ксения Григорьевна тут же ответила: -«Вы тоже очень приятный молодой человек и нам очень понравились».
Маша засмущалась, чуть покраснела и ничего не сказала. Застолье в комнате продолжалось недолго, Маша предложила выйти на крыльцо и подышать свежим воздухом.
Все поднялись. Ксения Григорьевна вышла первой, чтобы подготовить на крыльце новый стол. Иван вышел за ней, чтобы помочь. Тут же следом вышла Маша.
Ростислав Викторович взял в руки два стула и перенёс их на открытое крыльцо, где уже на столе зажгли свечу.
Отсвет, исходящий от свечи, тускло вырисовывал лица, которые Ивану казались загадочными и ещё более красивыми.
Вино, разгорячившее всех, добавило к естественной красоте женщин ощущение весёлости и чувственности.
Все стали смотреть в сторону города и искать в темноте очертания зданий.
-« Вон, смотри, Ваня, виден собор,- сказала Маша и тронула Ивана за руку.
-«Где»?- уставился он в темноту.
-«А вон завод и возле него отсвет воды»,- сказал Ростислав Викторович.
Ксения Григорьевна тем временем поставила на стол фрукты и налила в рюмки вина. Она предложила всем сесть и выпить на свежем воздухе. Иван предложил тост за прекрасную семью, которая так счастливо живёт в этом уютном доме.
Выпитое вино разлилось по суставам и вперемешку со свежим и сухим воздухом стало чуть кружить голову.
Все вновь вышли к балкончику и обратили внимание на звёздную картину неба.
Смотря на небо, Маша, отыскав самую яркую звёзду, спросила Ивана.
- «А ты можешь читать карту звёздного неба? Можешь ориентироваться в этом множестве звезд и созвездий»?
- -«Нет, я плохо ориентируюсь в звёздах,- честно ответил Иван. В Ленинграде небо постоянно закрыто тучами, поэтому не приходилось мне изучать звёздное небо. А вот здесь прекрасная видимость. Как красиво вверху».
-«Да»,- вздохнула Маша.
К разговору подключился Ростислав Викторович.
- «Вы заметили, что в темную и безлунную ночь вспыхивающие на небе сотни и тысячи звезд имеют различный отблеск. Это связанно как с разницей в расстояниях между ними, так и в разнице их действительной светимости.»
- «А вы, Ростислав Викторович, хорошо ориентируетесь в звёздах»?
-«Да,- утвердительно произнёс он и продолжал: -Чтобы хоть как-то ориентироваться в этом море различных искорок вселенной надо познакомиться с картой звёздного неба. Всё просто. Все звёзды объединены в группы – созвездия, участки, на которые разделяют звездное небо согласно фигурам, образуемым яркими звездами. Всего на небесной сфере выделено восемьдесят восемь созвездий, тринадцать из которых принадлежат к так называемым зодиакальным, то есть временным. Еще в древних государствах люди выделяли на небе фигуры и давали им имена животных, мифологических существ и героев различных мифов. Вот посмотрите на созвездие Большой Медведицы. Её ковш, составленный из семи ярких звезд, а так же окружающих их менее ярких звезд. Они напоминали древним грекам медведя. В одном из греческих мифов рассказывается о том, что бог богов Зевс влюбился нимфу Каллисто, дочь короля Аркадии, которая была настолько неравнодушна к охоте, что вступила в свиту богини охоты Артемиды. Зевс под видом Артемиды влюбился в нимфу. Жена Зевса Гера, узнав об этом, разгневалась и превратила Каллисто и её подругу в медведиц. Сын Каллисто Аркас, не зная об этом, встретил на охоте этих двух медведиц и хотел убить их, но Зевс помешал этому и перенёс их на небо, превратив в созвездия Большой и Малой Медведиц.
Маша, выслушав эту легенду до конца, сказала:
- «Папа, у тебя звёзды, словно живые организмы».
-«Да, многие люди так считают, особенно здесь на Урале. С гор они смотрят на нас, словно проникновенными глазами. Хотите, я прочитаю вам стихи, сочинённые мною много лет тому назад. Стихотворение я назвал «Свет звезды». Он на минуту задумался и, глядя на небеса, начал читать.


Как сердце бешено стучит,
Не в силах скрыть свои волненья
И до сих пор в глазах стоит
Тот миг святого откровенья.

Тот сад, калитка, тот плетень,
Прощальный свет в глазах играет.
Задумчивый ушедший день
На сердце камень оставляет.

Светла далёкая звезда,
И дорог мне огонь мерцанья.
Твоей души лишь красота
Останется мне в назиданье.

Там светлый миг твоей мольбы —
Земное жизни отрицанье,
Но искренность этой судьбы
Мне душу жжёт, как обещанье...

Как обещанье не забыть
Тепло несбывшихся мгновений.
В простом стремлении любить
Угасла жизнь. И вечный гений

Унёс любовь в тот райский мир,
Где нет земли, нет человека,
Где Бог, души твоей кумир,
Несёт тебя к небесным рекам.

В далёкой голубой тиши
Необъясним разбег Вселенной.
Небесный мир непостижим.
Там жизнь, как вихрь, как зов смятенный.

И мы, внимая свет звезды,
Надеемся, что в дальнем мире,
Нас согревает взор любви,
Покинувших земли просторы».


Голос его звучал очень проникновенно и искренне. Ксения Григорьевна никогда не слышала от него эти стихи. Она удивилась, что муж их сочинил, но отлично поняла смысл их содержания.
Она сделала вид, что очень устала и сама попросила мужа рассказать молодым одну из историй их жизни.
Ростислав Викторович призадумался, посмотрел опять в небеса и ещё раз обратил внимание Ивана и Маши на звёзды Большой Медведицы.
- «Теперь вы знаете, какие страсти разгорались между древнегреческими богами в этом созвездии. Но у нас есть своя история, напоминающая о земной, к сожалению трагической страницы нашей с Ксенией Григорьевной жизни».
Вот что поведал он им:
- «Было это почти сорок лет тому назад. Я, Ксения и её подружка Рая учились в школе небольшого уральского городка.
Я был постарше и учился в выпускном десятом классе, а девочки учились классом ниже.
Однажды, на школьном новогоднем вечере я тогда впервые познакомился с Ксенией и её подружкой Раей. В этот вечер нам было легко и весело, мы танцевали и пели песни, со сцены читали стихи и играли в различные детские игры. После окончания вечера все ребята школы долго не расходились по домам, катались с горок по снег