УМНЫЙ В ГОРУ…
(Древняя туристская мудрость)

Давным-давно, в стране, которой теперь нет, было массовое увлечение такое или заболевание – собиралась группа людей, взваливала на себя тя-желенные мешки под названием рюкзаки, черти-куда ехала на поезде или летела на самолете, прибыв на место, забиралась еще дальше, а потом дол-го вспоминала, как там было хорошо…
Называлась эта болезнь – туризм, а упомянутая акция – поход.
Поход – это такое мероприятие, когда люди сначала забираются неиз-вестно куда и зачем, а потом тратят неимоверные усилия, чтоб оттуда вы-браться.
Короче – мы не знаем, куда собираемся идти и как собираемся туда доб-раться. Но уж когда мы туда доберемся, то мы будем там и это уже хорошо, даже если ничего там и нет…
Страна, тогда называвшаяся СССР, была спокойной, люди на местах – в основном дружелюбные, нигде не стреляли и не брали заложников…
В общем, почему бы и не сходить в поход с друзьями, не посмотреть кра-соты Родины?! Романтика! 1)
Заболевание было заразным, цены на билеты доступными, а мы – моло-дыми, глупыми и романтичными…
***
Не избежал этой эпидемии и я. О чем и рассказ. Начальную стадию и первые дни я опускаю, хотя и о них можно было бы кое-что рассказать, и перехожу сразу же к середине похода, а точнее – к завершающим дням его горной части, поскольку были еще городская, речная, морская и железнодо-рожная, но о них – при случае.
Наша компания из 12 молодых и не очень дураков перлась по ущелью вверх – к перевалу. Дело было у подножий хребта Петра I, (Памир). Набор высоты происходил постепенно, мы шли, особо не торопясь, сберегая силы перед перевалом.
В московском районном турклубе мы ознакомились с описанием пред-стоящей преграды, составленным предыдущей группой, и особых опасений перевал у нас не вызвал.
Назывался он Тутек и, по описанию, «… использовался местным населе-нием для перегонки скота, легко проходим в связках, затруднений не вызы-вает…»
Наша компания не была альпинистской, особого оборудования (кошки, крюки, шлямбуры и т.п.) не имела, а из альпинистского снаряжения у нас было два ледоруба, веревка и одно диковинное приспособление непонятно-го назначения под названием «альпеншток». Как этот семит или немец ока-зался у нас – никто не знал.
Переночевав на каменистой площадке, мы двинулись на штурм. Сначала мы подобрались к краю ледника, свисавшего с перевала, и из которого вы-текали где солоноватые, где пресные ручейки, сливавшиеся в реку Ак-Су, вдоль которой мы шли несколько дней.
Начальник достал уворованную с работы карту данной местности мас-штаба 1:1 000 000 - т.н. «миллионка» (в 1 см –10 км) и стал опреде-ляться. Необходимый нам перевал был четвертым по счету ущельем в теле ледника. Расстояние между ущельями было примерно по километру, что на карте соответствовало 1 мм.
Отсчитав, как нам казалось, три ущелья, мы подошли к искомому, пере-дохнули, а затем полезли вверх по льду.
Горы - они только издали красивые. Вблизи это серые скалы и грязный лед.
Крутизна резко возросла и мы рубили в мягком льду ступени ледорубом и по проложенной лесенке, пыхтя, лезли все выше и выше.
Перед собой было видно только задницу впереди идущего, а чтоб взгля-нуть на небо приходилось сильно запрокидывать голову назад, что было чревато потерей равновесия с последующими потерей высоты, здоровья или жизни, поэтому все смотрели под ноги и на задницы друзей.
Под нами уже довольно далеко внизу шумела река, вытекавшая из этого самого ледника, а верхнего края всё не было видно. Народ роптал – «Вот чурки проклятые, как они тут скот гоняют? Ни один баран, кроме нас, туда не залезет! Завхоз – сволочь, начальник - дурак!».
(Завхозом, кстати, был я)
Тем не менее, все имеет свой конец, и мы вылезли наверх…
О, ужас! Вместо ожидаемого перевала мы увидели довольно пологое, но очень длинное каменисто-ледяное поле, уходящее к горизонту и заканчи-вающееся практически отвесной,
почти стометровой стеной без намека на перевал и с двух сторон огра-ниченное скалами…
Делать было нечего, и мы вздохнули и поперлись вперед, поскольку о спуске и думать было нечего – мы бы наверняка угробились все.
По началу под ногами были камни, которые один из наших будущих гео-логов с важным видом назвал «конечной мореной». Спорить с ним не стали, уж больно красиво звучало и слегка напоминало «ёбтвоюмать».
Подойдя к кромке снега, решили заночевать – дело шло к вечеру, все устали, хотелось жрать. Выбрать более или менее гладкое место не пред-ставлялось возможным и спать нам потом пришлось на камнях, исколовших за ночь все наши бока.
Наши энтузиасты-горнолыжники, тащившие на себе весь поход две пары детских (коротких, метр примерно) лыж, как раз для этого случая – мол, покатаемся по леднику!, попёрлись к снегу, привязали лыжи к ботинкам и пару раз съехали… На этом их энтузиазм иссяк и они вернулись к народу.
Разожгли примус, набрали снега для изготовления воды, поставили ва-риться лапшу. Высота уже чувствовалась и сказывалась не только на дыха-нии, но и на температуре кипения воды, а накачанный еще в Москве волей-больный мяч, который мы использовали на привалах для игр в футбол и волейбол и заметно спустившийся за это время, обрел небывалую упругость и звенел, как спелый арбуз.
Невыносимо долго закипала снеговая вода, а, закипев, была чуть теп-лой, градусов 40-45. Вермишель никак не хотела в таких условиях разва-риваться, а только набухала и слипалась. В результате после почти двухча-сового кипения мы получили что-то вроде пудинга или кулича. Разрезав его на 12 частей, сожрали полусырое тесто и свалились спать.
Традиционное вечернее пение бардовских песен под гитару у костра не состоялось, во-первых, ввиду отсутствия костра (петь у примуса – ниже на-шего достоинства!), а во-вторых, и главных – в виду полного отсутствия та-кого желания.
Спать, конечно, громко сказано – всю ночь мы провертелись на камнях, пытаясь изогнуться таким образом, чтобы поместиться между камней. Но удавалось плохо, тем более, что все были тогда молодые, стройные и худые – накоплений никаких!
Слава Богу – лето, ночи короткие… Утро, подъем, скорые сборы, завтрак отменен, вперед и вверх! Довольно быстро добрались по сравнительно гладкому леднику, покрытому фирном, к «перевалу»…
Блинть! Перед нами - почти отвесная стена – идеальное место для пере-гонки мелкого рогатого скота… Крутизна градусов 70, не меньше.
Но делать нечего, надо лезть. И полезли. Кислороду мало – 3-4 шага – перерыв.
Отдышался, еще 3-4 шага… Если на леднике мы смотрели в зад передне-му, то сейчас видно только пятки.
Лезем, лезем, лезем…
И! О, Чудо! Видно небо… Всё, наверху! Перспективы безбрежные. Мы – герои!
Осматриваемся. Смотрим карту. Сюрприз! Вот вершины, помеченные отметками 4200 и 4300 м над уровнем моря - они под нами, далеко внизу. У нас не менее 4500! Вот это да!
Ладно, порадовались, погордились, что дальше? Дальше – спуск. Подхо-дим к противоположному краю…
ЁТМ! Метров 100 почти вертикального спуска, а точнее – обрыва с кру-тизной градусов под 80… А еще дальше простирался здоровенный ледник с уклоном вперед, куда нам и надо было попасть. Вспомнив наших предков во главе с А.В. Суворовым, а они и не с таких круч спущались, бесстрашно двинулись к краю пропасти! Вперёд и вниз, а там!..
Но только осторожно! Склон (будем называть его так) состоял изо льда, покрытого приличным слоем плотного, но мокрого и тяжелого, крупного сне-га под научным названием фирн.
Чтоб не подрезать лавину, разошлись немножко и плавным серпантином начали спускаться, осторожно ставя ноги поперек склона.
Передо мной шел Саня. Он, пижжжён, был с ледорубом. Альпинист хре-нов! За что и поплатился. Едва начав спуск, он поскользнулся, упал и на заднице, молча и стремительно умчался вниз коротким путем – по прямой, практически мгновенно превратившись в черную точку на леднике.
Группа замерла – к несчастным случаям мы не привыкли. Секунд 15 Сашка был неподвижен, потом поднялся, сел на рюкзак и помахал нам ру-кой. Все вздохнули с облегчением.
«Ипатий!» - закричал снизу Саня мне, - «Я ледоруб уронил, подбери!». Ценную вещь, действительно оставлять было жалко… (Пояснение – как-то раз, при заготовке дров для костра в Карелии я выдернул с корнем доволь-но здоровое деревце. Поначалу был Ипатий-Коловрат, а потом сократили до Ипатия, а вообще-то я Вова…)
В начале Саниной трассы действительно валялся упущенный им от не-ожиданности события ледоруб. По глубокой ложбине, проложенной Сашки-ным задом, вниз уже начала течь вода. Я был немного выше места происше-ствия и, осторожно ступая, спустился к ледорубу…
Подойдя, нагнулся сверху (ума-то – полная башка дурная!), протянул руку, дотронулся до инвентаря и тут рюкзак (вес его к концу похода умень-шился, но килограмм 20-25 ещё оставалось) соскользнул через мою голову вперед. Свалился со спины, перелетел вперед, но лямки остались на мне. Он сильно дернул меня, наклонённого, вниз, центр тяжести системы «ту-рист-рюкзак-ледоруб» кардинально изменился, я совершил немыслимый кульбит, описать или повторить траекторию которого я не смогу, но ледоруб схватить успел. В результате вся вышеназванная система помчалась головой вперед и на спине по проложенной задницей Сани трассе.
Туристом в системе был я…
В таких случаях организм действует инстинктивно – вспомните те не-мыслимые положения, которые мы принимаем, поскользнувшись и сохраняя равновесие – и все без нашего участия.
Вот и я – ледоруб не выпустил, спину, как мог, выпрямил, опираясь ей на подлый рюкзак и через секунду с небольшим приехал к Сане, курившему у финиша.
«Привет!», - радушно сказал он. Мне было не до вежливости – я при-слушивался к собственному телу и организму. Вроде ничего не болело. Я попробовал встать на ноги, но у меня ничего не получилось – ноги не гну-лись…
В отличии от спуска, когда в голове было абсолютно пусто, на этот раз мысли понеслись стремительно, одна за одной, и все – мрачные: переломал ноги, сломал позвоночник, потерял чувствительность…
Я осторожно взглянул на свои ноги. Ого! Они у меня, раньше стройные и мускулистые, стали толстыми, как у слона, и заполняли все штанины моих боевых туристских штанов. Штаны были практически новые – ни разу не стиранные, я в них уже 4 года в походы ходил…
Чувствительность как-то вдруг вернулась и я почувствовал, что моему телу ниже пояса холодно и мокро… Я потрогал одну ногу, вторую – что-то странное: вместо тела я осязал какую-то аморфную субстанцию.
Лежа выбрался из лямок рюкзака, перевернулся на живот и с помощью рук поднялся. Встать мне удалось. Значит, ноги и позвоночник целы.
Саня, который с интересом наблюдал со своего рюкзака за моими дей-ствиями, сказал: «Вовк, а у тебя на жопе дыра!»
Оказалось, что от трения об лёд или об камень зад штанов порвался и я, скользя вниз головой, как ковш экскаватора набрал обе брючины снега и воды, а поскольку брюки были заправлены в ботинки, снег с водой, запол-нив штанины по самые пимидоры, там и остались.
Народ все еще колупался высоко и далеко, я снял штаны, вытряс снег и ноги приняли нормальный вид, только мокрые.
Двумя булавками я замаскировал огромную дыру – от кармана до карма-на, одел брюки и сел рядом с Саней курить.
Настроение улучшилось, мы громко советовали ребятам следовать на-шему примеру, но те побоялись, несмотря на наши подначивания и обзыва-тельства.
По нашей с Сашкой попно-бобслейной трассе весело текла вода.
Когда примерно через час вся группа оказалась внизу, нам открылась тайна перевала Тутек: в полукилометре от нас и правее виднелось вполне милое седло, по которому вполне можно было перегонять скот…
Оказалось, мы ошиблись в подсчете количества ущелий, какие нужно было пропускать (помните, в миллиметрах изображение было), и не дошли до нужного.
Наиболее любопытные энтузиасты посетили перевал – он был пологим и метров на 300-400 ниже нашей стены. Там был сложен из камней небольшой тур и в специально принесённой консервной банке оставлена записка для последователей, где перевал, преодоленный нами, был назван обидным для начальника похода именем.
Вообще, во всех походах использовался афоризм: «Начальник – дурак, завхоз – сволочь!» (Завхозом был я…) Но перевал назвали ещё обиднее…
Далее последовал спуск по леднику, усеянному глубокими трещинами. От движения по наклонной плоскости мы чуть ли не бежали все 4 км, пере-прыгивая трещины, и когда вышли на камни, которые наш ученый друг-геолух назвал «Вот это точно – конечная морена!», ног мы уже под собой не чуяли.
Спустившись чуть ниже, мы дошли до зеленой травы, на которой и раз-били лагерь. Костер, за неимением дров, был организован из ненужных уже лыж. Попили чайку и завалились спать, не поставив палаток.
Это был предпоследний день горного похода. Мне предстояли еще паде-ния в пропасть и неожиданное купание в Аральском море, но это – уже со-всем другая история…
________________________________________________________________
1) Романтика – отдаление от предмета на расстояние, достаточное для его обо-зрения и осмысления.

© 2006 vpmosyas™ IMHO ®