Затем он наклонился, взял маленького Вилли и еще нашел в себе силы, чтобы дотащить его до вершины холма, прямо над каскадом, до так называемого Прыжка Пастуха.

И море, и небо, и оливковые деревья то приближались, то удалялись, то сливались в одну бесформенную массу, как будто весь цирк наставил на Вилли свои бинокли и пытался сфокусировать их.
Затем он прижал маленького Вилли к сердцу, слегка поправил ему волосы, вытер нос и глаза. Он поцеловал его в лоб, потрепал ему щечку, затем поднял за загривок и бросил с вершины скалы, чтобы научить его сразу и мечтать, и любить, и жить, и совершил таким образом падение, впрочем, чисто физическое, с пятнадцати-метровой высоты, но ему еще хватило времени на то, чтобы улыбнуться и прошептать:
Шалтай-Болтай
сидел на стене.
Шалтай болтай
Разбился во сне.
Он хотел было еще закрыть глаза, чтобы уйти первым, но ему не хватило времени,- и на этот раз не было никого, чтобы сделать снимок.
Он остался там и лежал не один день, пока его искали по злачным местам.