Серебряный век знал немало любовных треугольников: Мережковский – Гиппиус – Философов или Маяковский - чета Брик, не менее скандальными были и отношения жены Блока Любови Менделеевой с поэтом Борисом Бугаевым, более известным под псевдонимом Андрей Белый. История эта чуть было не привела к дуэли двух близких друзей… 

Любовь Дмитриевна Менделеева, дочь великого химика, была красивой и сильной женщиной. Оба поэта, к тому времени уже тесно дружившие, влюбились в нее. Александр опередил Андрея и женился на Любови Дмитриевне. В самом начале лета 1905 года в селе Шахматове у Блоков гостил Андрей Белый. Уезжая, он оставил Любови Дмитриевне письмо, в котором признавался в глубоких чувствах. Любовь Дмитриевна ответила:

"Я рада, что Вы меня любите; когда читала Ваше письмо, было так тепло и серьезно. Любите меня - это хорошо; это одно я могу Вам сказать теперь… Я не покину Вас, часто буду думать о Вас и призывать для Вас всей моей силой тихие закаты".

В августе того же лета она писала: "Я Вас не забываю и очень хочу, как и все мы, чтобы Вы приехали этой осенью в Петербург". Так любовный роман затянулся на несколько лет.

Белый описал эту историю, присвоив даме, в которую был влюблен, загадочный псевдоним Щ.:

"Была в Петербурге дама; назову ее Щ.; мне казалось, мы любили друг друга; часто встречались; она уговаривала меня переехать; я ж был уверен: ее любит и Блок; перед Щ. стояла дилемма: "Который из двух?" Я хотел сказать Блоку, что может он меня уничтожить; он может просить, чтоб убрался с пути; коли нет, то настанет момент (и он близок), когда уже я буду требовать от него, чтобы он не мешал".

Кстати, Зинаида Гиппиус не просто следила за отношениями Белого и Любови Дмитриевны, она их активно организовывала на протяжении нескольких лет. Вот что писала она Любови Блок в декабре 1906 года:


"Я думаю (и давно-давно думала, все время все знала, с тех пор как видела близко ваши глаза), что вы никогда не сможете сказать себе, понять в себе, любите ли вы Борю или нет, - пока или "да" или "нет" не воплотятся реально. То есть, пока вы же не воплотите того или другого, по вере, честной, в "да" или "нет"… У меня точно две правды - две любви боролись в душе".

Андрей Белый писал про февральские дни 1906 года:

"Трудная ситуация складывается с Блоками: Л. Д. Блок влюбляется в меня; я уже ясно сознаю, что сильно люблю ее (с 1905 года); мы имеем с ней в конце этого месяца ряд объяснений… Я снимаю себе комнату на Шпалерной. Л. Д. бывает у меня. Л. Д. мне объясняет, что Ал. Алекс. ей не муж; они не живут как муж и жена; она его любит братски, а меня — подлинно; всеми этими объяснениями она внушает мне мысль, что я должен ее развести с Ал. Алекс. и на ней жениться; я предлагаю ей это; она колеблется, предлагая, в свою очередь, мне нечто вроде menage en trois, что мне несимпатично; мы имеем разговор с Ал. Алекс. и ею, где ставим вопрос, как нам быть; Ал. Алекс. молчит, уклоняясь от решительного ответа, но как бы дает нам с Л. Д. свободу… Она просит меня временно уехать в Москву и оставить ее одну — дать ей разобраться в себе; при этом она заранее говорит, что она любит больше меня, чем Ал. Алекс., и чтобы я боролся с ней же за то, чтобы она выбрала путь наш с ней. Я даю ей нечто вроде клятвы, что отныне я считаю нас соединенными в Духе и что не позволю ей остаться с Ал. Алекс.".

[280x450]
[показать]

В конце концов Андрей Белый и Любовь Менделеева решили сбежать в Италию. 8 августа 1906 года Блок приехал в Москву и через записку пригласил Белого в ресторан "Прага" для объяснения. Белый позже вспоминал:

"Белоснежные столики; и за одним сидит бритый "арап", а не Блок; он, увидев меня, мешковато встает; он протягивает нерешительно руку, сконфузясь улыбкой, застывшей морщинками; я подаю ему руку, и мы садимся, чтобы предъявить ультиматумы; он предъявляет, конфузясь и в нос: мне-де лучше не ехать; в ответ угрожаю войною…"

10 августа Белый отправил в Шахматово поэта Эллиса передать Александру Блоку вызов на дуэль. "Лев Львович, к чему тут дуэль, когда поводов нет?" - передал Эллис ответ Блока Белому. В итоге Эллис убедил Белого отменить дуэль. Измученный Белый в сентябре 1906-го уехал за границу. В Россию Андрей Белый вернулся после шестимесячного путешествия по Европе, весной 1907 года, и сразу включился в литературные баталии:

"Блоку послал я письмо, обвиняющее поэта в потворстве Н. П. Рябушинскому в происках перед писателями группы "Знания"; тотчас же пришел бешеный по тону ответ его с вызовом меня на дуэль; но повода не было для меня принять его вызов, …это письменно ему объяснил, и он вынужден был со мной согласиться: в ответном письме, положившем начало мирным переговорам меж нами, окончившимся его приездом в Москву. С нетерпением оба с матерью ждали его; в семь раздался звонок…Было за чаем уютно втроем; …В четыре утра он поднялся и мне предложил погулять; я его провожал на вокзал; его поезд шел в семь… Пожали друг другу с сердечностью руки; он на прощанье сказал: "Никому не позволим стоять между нами".

Все эти биографические подробности, может быть, и не были бы так значимы сегодня, не явись они тем материальным жизненным фундаментом, на котором было выстроено великое здание лирической любовной поэзии Александра Блока.

"Стихи о Прекрасной Даме" (1901—1902), книга, посвященная Любови Менделеевой, стала выражением одного из самых заметных направлений в истории русской поэзии начала XX века - символизма. Реальная женщина, реальная любовь получили в ней мистическое осмысление. "Прекрасная Дама" превратилась в символ времени.



"Стихи о Прекрасной Даме" были полны веры в возможность прожить одной лишь идеальной любовью. Эта идеализация отношений разрушила семейную жизнь Блоков.

Трагическим личным опытом поэт доказал гибельность идеализма как для самой жизни, так и для искусства. Мистическая запредельность "Стихов о Прекрасной Даме" иссушила живую плоть и самого стиха. Контраст между идеальными мечтаниями и жизнью приводил к пессимистическому убеждению, что нет в жизни ни счастья, ни гармонии, ни идеальной любви. Идеал "Прекрасной Дамы" сменился миражом "Незнакомки". Это одно из самых известных стихотворений Блока.

[630x300] [показать]

НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.