[показать]

В основе китайской религии лежит представление о том, что потусторонний мир есть не просто подобие или «отражение» этого мира, но скорее непосредственное его продолжение. Китайцы верили, что все обитатели загробного мира, боги или демоны, были когда-то людьми и, подобно живым людям, нуждаются в еде и питье, одежде, даже деньгах и заботе ближних. Со своей стороны они могут оказывать живущим разнообразную помощь. Соответственно, центральное место в китайской религии занимает культ усопших предков – «родственных душ». В каждом китайском доме имелся семейный алтарь, на котором стояли таблички с именами умерших предков. Предкам регулярно (обычно 1-го и 15-го числа каждого месяца, но иногда и ежедневно) совершали подношения, в дни праздников их приглашали побыть вместе с живыми, им докладывали о всех произошедших в семье переменах. В частности, главным свадебным обрядом в Китае до сих пор остается представление новой жены предкам ее мужа.

    Что касается богов, то они были, в сущности, могущественными предками, не имевшими потомков. Отношения живых с ними строились на принципе обоюдной пользы: приносивший в жертву богу рассчитывал на его помощь и поддержку. Еще и сегодня в китайских храмах и кумирнях над статуями богов часто можно видеть надпись: «Если попросишь – непременно откликнусь». Если божество не удовлетворяло просьбу молящегося, последний мог поискать покровительства в другом храме. Случалось даже, что императорские чиновники «наказывали» богов за нерадивость: статую божества могли подвергнуть порке или даже сослать в отдаленную местность. Ибо в глазах имперской бюрократии боги были такими же чиновниками на небесах, как служилые люди империи – на земле.

    Китайский пантеон имел сложную структуру и внушительные размеры. В сочинении минского времени «Саньцзяо сошэнь дацюань» («Полный свод известий о богах трех религий») перечислены 129 божеств, получивших официальное признание. Исследователи китайского фольклора насчитывают до 500-600 божеств. Большинство из этих богов имели как бы несколько ликов. Их соотносили в одно и то же время с определенным явлением небесной сферы, историческим лицом и местностью. Так образы богов символизировали единство трех сфер мироздания – Неба, Земли и Человека. Вместе с тем китайский пантеон в его окончательном виде был результатом антропоморфизации богов. На смену пришедшим в упадок древним земледельческим культам и обожествлению сил природы в зооморфном облике с эпохи Тан и особенно Сунн утвердились культы божеств в человеческом обличье.

    Не менее важно видеть в новом пантеоне результат рационализации народных верований в категориях официальной идеологии империи. Это выразилось в использовании бюрократической иерархии как универсального принципа построения сверхъестественного мира. В Китае обитатели небесных дворцов-канцелярий были двойниками земных чиновников. Их даже делили, как настоящих служащих, на две категории: гражданских и военных. Впрочем, бюрократическая метафора определяла скорее фасад пантеона и не исчерпывала всех принципов его организации. В числе таковых были, например, армия и семья: в народе богов обычно представляли доблестными воинами и почитали их наравне с их супругами, а подчас и наложницами. Следует подчеркнуть, что в сознании народа характер божеств зачастую имел мало общего с их официальным статусом.

 
    Главенствующее положение в небесной иерархии занимали божества, осуществлявшие общий надзор за моральным порядком. С XIв всеобщее признание получил образ Яшмового императора (Юйхуан), который стал главой общекитайского пантеона. Даосское происхождение имели также триады сань цин (Трое Чистых), отождествлявшиеся с тремя ипостасями Лао-цзы, и сань гун (Три Властителя), считавшиеся воплощениями стихий Неба, Земли и Воды. Универсальное значение имела также троица основателей «трех религий» (сань цзяо) – Конфуций, Лао-цзы, Будда. Наибольшей же популярностью в этой категории пользовалось божество Севера – Сюаньтянь шанди (Высший правитель Темного неба), культ которого достиг расцвета в минскую эпоху, и особенно бог Гуань-ди, который возвысился как покровитель военных, и в цинский период стал, пожалуй, наиболее чтимым божеством народного пантеона.

    Особую категорию составляли божества природы. В ней можно выделить несколько групп. Одна из них представлена богами небесных светил – солнца и луны, планет и звезд под главенством Цзывэй дади (Великого Императора Пурпурного Таинства). Большой популярностью пользовалась также богиня Доуму (Матерь созвездий), божества Северного и Южного полюсов небесной сферы и созвездия Большой Медведицы. Другая группа – боги атмосферных явлений: божество грома Лэй-Гун и богиня молнии Лэйму няннян, божества ветра, облаков, дождей, «богиня, очищающая небо после дождя», м пр. Отдельные группы составляли семейство драконов-покровителей вод – Лун-ванов – и духи гор.

    Третья и, пожалуй, самая многочисленная категория китайских богов – божества-покровители. Таковы, в частности, божественные покровители государственности – мифические цари и культурные герои древности, образцовые чиновники и ученые мужи. Отдельно следует упомянуть о чэнхуанах – божественных двойниках правителей административных территорий. Чэнхуанам вменялось в обязанность оберегать вверенный им город, а также чинить суд и расправу над душами тех грешников, которых не постигло справедливое возмездие при жизни. В минское время поклонение чэнхуанам было объявлено прерогативой чиновников. Со времени правления династии Тан в подчинение чэнхуанам были приданы локальные божества-администраторы, туди-гуны. В Северном Китае туди-гуны представляли низшую инстанцию загробного суда. Местные жители докладывали им о кончине родственников, а затем в течение трех дней приносили жертвы, поскольку, согласно народному поверью, туди-гуны в течение этого срока сопровождали душу умершего к властям ада.

    На Юге аналогичные локальные божества были известны под именем Фудэ чжэншэнь (Истинные божества добра и счастья) и слыли божественными защитниками местности. Алтари их могли находиться не только в деревенской кумирне, но и во дворах отдельных домов. В современных Гонконге и Макао своего божественного покровителя имеет едва ли не каждый подъезд.

    Во многих районах существовали особые культы божественных подателей благополучия в данной местности, так называемых ту-шэнеи. Повсеместно были распространены и культы многих других локальных божеств – бога огня и распорядителя пожаров, духов дорог, мостов, переправ и т.д.

    Большую группу составляли божественные покровители дома и семьи – бог очага Цзао-ван, который, как верили в народе, ежегодно отправляется ко двору Небесного владыки с докладом о поведении вверенного ему семейства; боги жилища, шести сторон дома, дверей, колодца, уборной, семейного ложа, супружеского согласия и пр. Особое значение имели богини-чадоподательницы, которых обычно именовали Няннян (по традиции различали девять их разновидностей), или Шэнму – Святой Матерью. В Фуцзяни подательница детей была известна под именем Линьшуй фужэнь (госпожа из Линьшуя), в Гуандуне ее чаще всего называли Шиэр гунян (Двенадцатая девушка). В роли чадоподательницы выступала также буддистская богиня милосердия Гуаньинь. Даосский маг Чжан-сянь был обожествлен как податель и защитник мужского потомства. Существовала группа божеств, которым как бы отдали детей на попечение. Большой популярностью пользовалась триада «счастливых звезд»: божеств счастья, чинов и долголетия.

    Своих патронов в потустороннем мире имели решительно все профессиональные группы позднесредневекового китайского общества, начиная с чиновников, поклонявшихся покровителю учености и литературы Вэньчану, и кончая проститутками, нищими , ворами.

    Некоторым божествам-покровителям удавалось сделать завидную «карьеру». Например, покровительница мореплавания Тянь-хоу, культ которой прослеживается с XIIIв., со временем стала популярнейшим божеством на юго-восточном побережье Китая. Существовало обширное семейство богов болезней, возглавляемое Бинфу шэнцзюнем – Святым покровителем болезней. Как защитник от болезней популярен был и покровитель медицины Яо-ван – Владыка лекарств. Наконец, в XVI-XVIIIвв. сформировалась такая специфическая для Китая категория божеств-покровителей, как цайшэнь – боги богатства. Последние почитались главным образом торговцами и имели неодинаковый облик в разных районах страны. На Севере бога и богатства нередко представляли в виде мусульманского купца, в Юго-Западном и Центральном Китае – в виде чиновника с темным лицом, в Цзяннани – в образе пяти молодцов.

    В народный пантеон прочно вошли и многие персонажи буддистской традиции. Достаточно упомянуть о владыке Западного Рая Амитабе, властителе ада Дицзан-ване или богине Гуаньинь, ставшей популярнейшим олицетворением сострадания. Разумеется, распространение в народе буддистской иконографии не обходилось без ее китаизации. Полуобнаженные буддистские бодхисаттвы оделись в более приличное платье и потеряли аскетическую худобу, черты их ликов приблизились к китайским стандартам. Имелись и подлинные шедевры китаизации. Например, Будда Майтрейя утратил свой первоначальный торжественный облик и с XIв приобрел вполне домашний вид «толстобрюхого Милэ», символизировавшего довольство и благополучие. В этом качестве Майтрейя до сих пор остается в Китае всенародно любимым божеством. В Средневековье сложился и фольклорный иконографический канон. Народные лубки чаще всего имеют четырехчастную композицию: в центре помещен бог в облике чиновника, вокруг четверо прислужников. Синкретизм народной религии выразился в популярности бумажных киотов с изображениями «всех богов».

    Над народными божествами возвышалась система императорских культов. Важнейшие даты официального религиозного календаря совпадали с основными датами календаря астрономического и хозяйственного. Центральное место в системе императорских культов занимало поклонение Небу, что в старом Китае было прерогативой императора. Существовали культы и других сил природы – земли, солнца, луны и пр. В целом они составляли определенную симметрическую структуру как во временном, так и в пространственном отношении, что можно видеть из следующих сведений об императорских культах в столице:

   

    Императорским культам была свойственная особая символика цветов и чисел. Так, храм Неба был покрыт черепицей цвета небесной лазури; такого же цвета полагалось быть одеждам сановников, участвующих в поклонении Небу. К храму вела лестница с девятью ступенями – символом высшего Ян. Храм Земли имел желтый цвет, и к нему вела лестница с четным числом ступеней – восемь.

    Абстрактному рационализму симметрии были подчинены также имевшие весьма мало общего между собой культы императорских предков и пяти хлебных злаков (шэ цзи). Храмы предков и божеств шэ цзи располагались друг против друга на равном расстоянии соответственно к востоку и западу от центральной аллеи императорского дворца. Поклонение в их честь совершалось в начале и в середине четырех сезонов года. Свойственная империи рационализация религиозных культов заявляла о себе и в стремлении двора придать священный ореол двум основным занятиям имперских подданных – земледелию и шелкоткачеству. В первый день астрономической весны император совершал обряд вспашки ритуального поля в южном предместье столицы; за плугом его сменяли сановники, а вслед за ними – специально приглашенные по этому случаю крестьяне. Аналогичный обряд совершался во всех провинциальных управах империи. В последний месяц весны императрица совершала поклонение божественным покровителям шелководства.