• Авторизация
Дневник ТАЙКОВА Лента друзей - Дневник - Полная версия


Без заголовка 17-07-2017 20:09 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения ГалаМаг Оригинальное сообщение

Невыдуманный роман (3)


[300x453]

Франсин дю Плесси Грей - американская писательница, автор популярных книг-биографий. Дочь Татьяны Яковлевой, последней любви Маяковского, и Французского виконта Бертрана дю Плесси, падчерица Александра Либермана, художника и легендарного издателя гламурных журналов империи Condé Nast. «Они» - честная, написанная с болью и страстью история двух незаурядных личностей, Татьяны Яковлевой и Алекса Либермана. Русских эмигрантов, ставших самой блистательной светской парой Нью-Йорка 1950-1970-х годов. Ими восхищались, перед ними заискивали, их дружбы добивались. Они сумели сотворить из истории своей любви прекрасную глянцевую легенду и больше всего опасались, что кто-то разрушит результат этих стараний. Можно ли было предположить, что этим человеком станет любимая и единственная дочь? Но рассказывая об их слабостях, их желании всегда «держать спину», Франсин сделала чету Либерман человечнее и трогательнее. И разве это не продолжение их истории?

https://www.livelib.ru/book/1002064199-oni-vospomi...-roditelyah-fransin-dyu-plessi


Невыдуманный роман, или Не только Они

Эта книга появилась в магазинах немногим больше месяца назад, но о ней уже много говорят и пишут. Не только потому, что ее создатель – известная писательница, автор десяти книг (эта – 11-я по счету), номинант на Пулитцеровскую премию Франсин Дюплесси-Грей, давний, постоянный и уважаемый автор журнала "Ньюйоркер". Причина особого интереса – герои книги: Александр Либерман и Татьяна Яковлева.

Этих людей знали, восхищаясь, любя, ненавидя, сплетничая о них, завидуя им, во многих странах: в России, откуда оба они родом, во Франции, где оказались между войнами, в Америке, где провели несколько десятилетий, став центральными фигурами в мире моды, ди-зайна, журнального дела на несколько десятилетий. Автор книги под названием "Them" ("Они") – Франсин Дюплесси-Грей – была их дочерью. Родной – Татьяны и приемной – Алекса.
Книга получилась большой, насыщенной именами, фактами, наблюдениями, анализом – историческим, художественным, психологическим. Это рассказ не только об Алексе и Татьяне, но и о тех, кто входил в состав трех очень разных семей: Яковлевых, Дюплесси и Либерманов. И что это были за семьи, что были за персонажи! Мать Алекса – взбалмошная полуеврейка-полуцыганка; отец Франсин – виконт Бертран Дюплесси, дипломат, летчик, идеалист, погибший в 1940 году; отец Татьяны, бывший инженер, изобретатель, игрок, ставший в Америке "голубым воротничком" Алексисом Джексоном, и многие, многие другие. Каждый достоин отдельной книги, каждому автор дает объемную характеристику.

Но эта книга и о тех, кто окружал Либерманов в их делах и развлечениях, кто входил в разные годы в их "круг". Ива Пацевич и Сай Нью-хаус, Марлен Дитрих и Геннадий Шмаков, Дали и Диор, Джакометти и Раушенберг... И, конечно, Маяковский и – подробно, с цитатами из писем – история его любви к Татьяне Яковлевой (впервые рассказан-ная Франсин Дюплесси-Грей в журнале "Ньюйоркер" – в сокращенном переводе эта статья появилась в 2002 году в "Новом русском слове"). И пристальный, понимающий, взгляд автора – с высоты собственного опыта и новой информации – на судьбу матери в свете любви и самоубийства поэта.

Тут же – картины Франции, бегства в Америку, Нью-Йорк, Рочестер, дома, квартиры, кампусы. Вещественный мир под неумолимым "сапогом" истории (особенно интересны страницы, где повествование касается Франции кануна и первых месяцев войны – сквозь призму обостренного детского восприятия Франсин). А как интересно окунуться в атмосферу культурной жизни военного и послевоенного Нью-Йорка (даже если картина неполная, показанная, как и следовало ожидать, с точки зрения "круга Либерманов"). И вспомнить, что у истоков современного международного журнального бизнеса стояли многие "русские" – образованные, талантливые, смелые, выпестованные Серебряным веком и русским авангардом...

На всех персонажей своей книги – своей жизни – Франсин смотрит взглядом достаточно трезвым. Обвинить ее в сентиментальности, в идеализации, в излишней снисходительности даже к самым близким людям -- трудно. Она и внешне кажется на первый взгляд суховатой, "формальной": очень высокая, прямая, тонкая, с седоватыми волосами, на вид – настоящая WASP. На мои вопросы она отвечала большей частью по-английски, иногда – по-русски. В детстве ее главным языком был французский.

Я не стала выпытывать у нее, почему ее взгляд и ее слово оказались такими, а не иными (прочтя книгу, каждый сделает свои выводы). Мы начали беседу с одного из главных героев книги.

Алекс Либерман был сыном русского революционера-меньшевика Симона (Семена) Либермана, который еще до революции был крупнейшим специалистом по древесине, а после революции стал одним из "спецов" в Ленинском правительстве.

Маленький Алекс вел себя как беспризорник. Когда ему было девять, чтобы как-то поправить его характер, Семен Либерман увез его за границу. Он был одним из немногих "выездных" и воспользовался этим. Привез сына в Англию, где тот провел три года в закрытой школе.

[600x273]

– Когда вы встретились с Алексом Либерманом, он был человеком невероятно утонченных манер и хорошего вкуса…

– Он воспитывался не только в Англии, но и, тремя годами позже, во Франции.

– Либерман был талантливым художником. В книге этому посвящена целая глава, приводится несколько его работ: автопортрет, портрет отца, венецианский пейзаж, одно из первых в истории минималистских полотен. Но сделать живопись своей профессией, как мечтали и даже настаивали родители, Алекс не сумел. Не захотел. Попав в Америку, он стал одним из столпов американского журнально-издательского дела, дойдя до должности главного редактора всемирно известной империи Conde Nast.

– Куда входят журналы Vogue, House and Garden, Allure, Glamour и еще около двух десятков других.

– Вы без прикрас рассказываете о том, как он руководил: как нанимал людей, как изгонял.

– Он был очень обаятельным человеком, но в то же время в нем было нечто маккиавелиевское. Он боялся лично вступать с людьми в конфликт, перепоручая эту неприятную миссию своим помощникам.

– Он продолжал активно работать вплоть до 80 лет, и даже основал журнал Allure, который стал одним из самых популярных в Америке журналов. Он явно обладал недюжинным умом и пониманием человеческой природы.

– При этом друзей у него не было, он даже этим гордился. Главным его другом был его босс, владелец империи Conde Nast Сай Ньюхаус. Алекс всегда тянулся к сильным мира сего и очень радовался возможности "прикоснуться" к сильным, властным людям.

– Он восхищался ими?

– Он был прагматиком. Все, что он делал, не имело никакого отношения к эмоциям. Ему пришлось несколько раз менять страну проживания – из России он отправился в Англию, из Англии – во Францию, из Франции – в Америку. И это воспитало в нем прагматизм, приспособляемость и хладнокровие.

– Но у него была великая любовь – ваша мать, Татьяна Яковлева.

– Впервые они встретились благодаря моему дяде художнику Александру Яковлеву.

Немногие знают, что Татьяна Яковлева происходила из удивительно интересной семьи. По крайней мере, двое членов этой семьи имели прямое отношение к искусству. Это тетя Сандра, которая была певицей, меццо-сопрано, солисткой Петербургской императорской оперы, а затем Парижской оперы. И дядя, Александр Яковлев – художник, путешественник, человек удивительной судьбы, во многом заменившей Татьяне отца, воспитавший ее вкус, любовь к искусству.

Когда Татьяна и Алекс познакомились, ей было 20 лет, а Алексу – 14. Александр Яковлев был возлюбленным матери Алекса, и Алекс брал у Яковлева уроки рисования. Но любовь возникла не сразу. Они были слишком юными. Моя мать вышла замуж за моего отца, виконта Дюплесси, а с Либерманом они вновь встретились только в 1938 году, когда их пути с отцом уже разошлись, хотя формального развода не было.

– Вы пишете о своем отце, что он был "образованный музыкант, страстный любитель поэзии, лицензированный пилот, знаток китайской скульптуры, помпейского стекла и многих других областей изобразительного искусства". Многие факты его жизни и смерти подтверждают, что он был незаурядной личностью.

– Отец был очень красив внешне и внутренне. Он трагически погиб во время Второй мировой войны. Он был болен, но, глубоко страдая от оккупации Франции, сделал все, чтобы как можно раньше присоединиться к армии де Голля. Его самолет был сбит фашистами при перелете над Средиземным морем.

– Когда вы узнали о гибели отца?

– Моя мать не говорила мне об этом целый год, она боялась. Этим качеством обладали и Яковлева, и Либерман – боязнью сильных эмоций. Им трудно было принимать серьезные решения. Они попросили свою приятельницу передать мне это известие.

– Как мы узнаем из книги, смерть отца стала для вас серьезной душевной травмой. Вы сохранили связь с Францией?

– Все-таки Франция – моя родина, я бываю там каждый год.

– Татьяна Яковлева – вокруг ее имени ходило множество слухов, сплетен, не обходилось и без попыток очернить ее. Одна из причин, как ясно из книги, – война за право на Маяковского.

– Ходили даже слухи о том, что я – дочь Маяковского. Когда я в 1976 году в первый раз поехала в Россию, меня там пытались в этом уговорить, хотя это биологически невозможно. Маяковский покинул Францию в апреле 1929 года. Тогда же он в последний раз встретился с Татьяной Яковлевой. Больше он из России не выезжал, его не выпус-кали. Я родилась в сентябре 1930 года, через девять месяцев после того, как Татьяна Яковлева вышла замуж за виконта Дюплесси.

Приехав впервые в Россию, я с ужасом обнаружила свои фотографии в музее Маяковского. Моя бабушка, Любовь, мать Татьяны, не смогла в свое время покинуть Россию (Татьяне удалось уехать, потому что над ней нависла угроза туберкулеза). С дочерью их связывала переписка, из которой что-то наверняка ушло в архивы КГБ, а что-то сохранилось. В начале 1960-х годов Любовь умерла, и ее муж передал письма вместе со всеми семейными фотографиями, которые Татьяна посылала своей матери, музею Маяковского. Я увидела свои фотографии в музейных витринах и даже испугалась, не следят ли за мной, не арестуют ли.

– Какой вы помните свою мать? Как изменили ее годы? Ведь она скончалась в довольно преклонном возрасте – в 86 лет.

– В молодости она была невероятно энергична, у нее была куча друзей, она была экстравертом. Как только мы приехали в Америку, она сразу же окружила себя знаменитостями, устроила салон, где бывало множество людей. При этом она сделала прекрасную творческую карьеру – она была дизайнером шляп. Очень знаменитым. Но в 1960-е годы шляпки вышли из моды, и когда она вынуждена была уйти на пенсию, то потеряла большую часть своей энергии, стала выпивать. Ей тогда было около 60 лет.

– На обложке одного из номеров журнала "Вог" изображены две дамы в шляпках "от Татьяны". В книге вы пишете о ее творческом процессе.

– Она смотрелась в зеркало в течение восьми часов в день. Садилась, брала форму, надевала и наворачивала на нее все, что угодно – ткань, кружево, мех, ленты. Так она удовлетворяла свой нарциссизм, столь часто присущий женщинам. У меня есть две зимние шляпки, сшитые ею.

– Эти вещи, наверное, представляют собой музейный интерес?

– Да нет, я ношу их! Я не стану отдавать их в музей, а оставлю моим невесткам.

– Среди друзей Татьяны были люди знаменитые, незаурядные. Например, Марлен Дитрих, которая в вашем доме не раз проявляла свою, далеко не всем известную домовитость, фотограф Ирвинг Пенн, которого открыл Алекс Либерман и который сделал потом множество превосходных фотографий вашей семьи. Обо всем этом можно прочесть в книге. Но в жизни Татьяны всегда немалое место занимали люди, связанные с Россией. Особенно в последние годы ее жизни...

– Именно тогда она познакомилась с Иосифом Бродским и сразу предсказала, что он станет лауреатом Нобелевской премии. А ее лучшим другом в то время, начиная с середины 1970-х, стал Геннадий Шмаков, которого, кстати, Бродский и привел. Шмаков был очень образованным человеком, специалистом в области классических языков. Древнегреческий, латынь и еще несколько языков он знал в совершенстве и помнил наизусть сотни поэтических строк на пяти языках. При этом был высокомерен. Очень добрый к тем, кого любил, он мог быть язвителен по отношению к тем, кто ему не нравился. Он был очень верным другом. В 1987 году он умер от СПИДа. Мать не смогла оправиться после этой кончины.

– В книге "Them" переплетены судьбы и традиции семей с разным вероисповеданием: Алекс был евреем, который оказался под огромным влиянием кальвинизма, Бертран дю Плесси – француз-католик. Татьяна – православная. Вы чувствовали расхождения между Татьяной и Алексом как людьми разных вероисповеданий?

– Они не были по-настоящему верующими людьми, в церковь они не ходили. Отмечали только русскую пасху.

– Как вы стали писательницей?

– Я прекрасно владела английским языком, училась в одной из лучших школ – Spence, была редактором школьного издания и даже получила премию за лучшую литературную работу...

– ...повергнув в изумление мам своих соучениц, которые не могли поверить, что вы – эмигрантка и пошли проверять Татьяну – прямо к ней в мастерскую в магазин Сакс Пятая авеню. И только услыхав ее корявый, минимальный английский, успокоились.

– Затем я училась в Барнард-колледже при Колумбийском университете, тогда это был исключительно женский колледж. Здесь я тоже получила премию за литературную работу. Но до поры до времени я не осмеливалась писать, а пошла работать репортером в агентство Юнай-тед Пресс. Затем отправилась в Париж, где была редактором журнала "Элль".

– Который, между прочим, не входил в империю Алекса Либермана, это была конкурирующая фирма…

– "Элль" был тоже основан беглецами из России – семьей Лазаревых, жившей в Париже. И только позже, вернувшись в США, выйдя замуж и поселившись в Коннектикуте, я начала писать рассказы. Большей частью – о своем детстве. Их печатал журнал "Ньюйоркер". Так началась моя писательская карьера.

Однако моя первая большая книга не была беллетристикой. Она была посвящена католической церкви, к которой я принадлежу. В этой книге я рассказываю об изменениях, происшедших в католической церкви в связи с антивоенным движением 1960-х годов в Америке. Вторая книга была посвящена Гавайям. И только третья книга – "Любовники и тираны" – была романом.

– Уже по названию чувствуется, что эта книга не могла быть написана без конкретных наблюдений вашей жизни.

– Как и большинство романов, он в значительной степени автобиографический. Затем я написала еще два – "Октябрьская кровь" и "Мир без конца", опубликовала книгу эссе...

[478x700]

Татьяна Либерман с дочерью Фрэнсин в Коннектикуте

Закрывая книгу, понимаешь, что "Они" – может быть не совсем точное название. Потому что главный герой книги – Франсин, "Фросенька", как называли ее Татьяна и Алекс. Это ее глазами увидены судьбы и характеры, воссозданные в книге, это ее голос звучит со страниц, и через ее сердце пропущены события, о которых читаешь взахлеб, как самую лучшую беллетристику.

"Воспоминание о родителях" – подзаголовок книги. И в самом ее конце Франсин Дюплесси-Грей напишет: "... Главное, я поняла, что смысл их, и, следовательно, нашего существования можно уловить через некое динамическое взаимодействие с историей их жизни... Тяжесть воспоминания и информации – вся на мне, чтобы делиться или скрывать...".

http://www.rosconcert.com/common/arc/story.php/204520


Избранником Татьяны Яковлевой стал виконт Бернара дю Плесси, происходивший из родовитой, но обедневшей семьи. Разносторонне одаренный человек, он был дипломатом и летчиком, музыкантом и знатоком изящных искусств. В 1930 году у Татьяны родилась дочь, Франсин дю Плесси. Когда фашисты оккупировали Францию, лейтенант дю Плесси по заданию генерала де Голля вылетел в Касабланку и был сбит над Средиземным морем. Заботу о Татьяне и ее дочери взял на себя Алекс Либерман; в 1940 г. они втроем перебрались в Америку, осели в Нью-Йорке. Татьянa Яковлевa продолжила свои занятия модельным бизнесом, а ее новый спутник, Алекс, Александр Либерман, с которым Татьянa прожила долгую и счастливую жизнь, стал известным художником, скульптором, фотографом и журналистом. Как уже было сказано выше, даже рассказ о жизни матери, отца и отчима Франсин дю Плесси-Грей мог бы составить немалый по объему том. Но прелесть этой книги еще и в том, что, на самом деле, ОНИ – это несколько поколений семейства Яковлевых-Либерман-дю Плесси-Грей, географическое пространство которого – Россия, Европа и Америка, а временное пространство – с середины 19-го по начало 21 века. Трудно даже перечислить все персонажи, уместившиеся на страницах книги. К счастью, мемуары предусмотрительно снабжены подробным именным указателем.

Одна из увлекательных глав книги рассказывает о дяде Татьяны - Александре Яковлеве, художнике и путешественнике, личности яркой и неординарной; очень интересны главы посвященные матери Алекса Либермана, Генриетте Паскар, актрисе, создателю первого детского театра в послереволюционной России, отцу, Семену Либерману, который до революции совмещал работу в меньшевистском подполье с карьерой управляющего лесными угодьями первых лиц империи. Став после революции “красным спецом”, Семен Либерман налаживал торговые контакты Советской России с западными импортерами леса. Он был удачлив не только в коммерции – избежав участи многих, Либерман с семьей эмигрировал в Англию. Переплетение судеб многочисленных героев этой книги создает то повествование, которое в своей документальной достоверности выглядит невероятней любого вымысла.

Следует, конечно, добавить, что английское заглавие книги содержит некое скрытое противопоставление: “они” – “я” или“они” – “мы”. Между тем сам автор книги, Франсин дю Плесси-Грей, (по домашнему – Фроська), известная американская писательница, автор публицистических и художественных произведений, т.е. авторское “я” этой книги, вместе с тем является частью того, что здесь обозначено как “они”, частью большого семейного портрета или, точнее, большого коллажа, похожего на семейный портрет. В заглавии можно усмотреть и некоторую “ассоциацию по сходству”: THEM Франсин дю Плесси-Грей напоминает о THEN, о заглавии книги фотографий Алекса Либермана за 70 лет его творческой деятельности (1925-1995), изданной в Random House.

Было бы неверно сказать, что ОНИ – это рассказ только о человеческих судьбах. Книга написана с большим и, кажется, равным вниманием и к бытовым мелочам, и к “бегу времени”, к Большой Истории, от которой еще никому не удавалось вполне уклониться – даже таким аполитичным и погруженным в свой семейный и внутренний мир людям как Татьянa Яковлевa и Алекс Либерман. Множество фотографий и репродукций сопровождают рассказ автора, делают его более материальным.

Было бы некоторым упрощением свести книгу мемуаров Франсин дю Плесси-Грей лишь к беспристрастному изложению известных ей фактов или только к изложению хорошо документированных событий. Редкие воспоминания не содержат того, что можно назвать догадками, гипотезами или домыслами – в зависимости от того, какую оценку мы хотим им дать. Думается, что в рассматриваемой книге есть и то, и другое, и третье, но стоит помнить, что такова природа жанра мемуаров. Кроме того, книга буквально пронизана своего рода “домотканым” фрейдизмом. Но если учесть, что автор книги – человек, чья юность пришлась на послевоенное время, а зрелость – на 60-е – 70-е годы, то и в этом можно видеть не анахронизм, но “дух времени”.

Несколько сложнее дело обстоит с несколькими главами, в которых автор, пытаясь реконструировать отношения Татьянa Яковлевой и Владимира Маяковского, пишет о личности поэта. Наивным кажется утверждение, что было два Маяковских: один писал патриотические оды, а другой – лирические стихи. “Расщепление личности” поэта, как правило, не связано с жанровым диапазоном его поэзии. Тем более наивно полагать, что строки Маяковского “Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне” могут служить свидетельством драмы “долга и чувства”. Не ясно также, откуда автор книги почерпнула сведения о том, что “отвращение Маяковского к детям было общеизвестным” – не из его ли строк “Я люблю смотреть, как умирают дети”? Совсем бездоказательно утверждение, что Маяковский опасался перлюстрации и потому маскировал свои письма к Яковлевой изъявлениями советского патриотизма: он и в самом деле был человеком патриотически настроенным. И уж совсем невероятным кажется предположение о том, что “тайная полиция” информировала Лилю Брик о парижском романе Яковлевой и Маяковского. Далее, Осип Брик не был “автором ряда книг”: он, к сожалению, за всю свою жизнь опубликовал только одну - повесть Непопутчица (1923). Ритм и синтаксис, упоминаемый Франсин дю Плесси-Грей, – это не книга, а статья, напечатанная в журнале Новый ЛЕФ, ее перевод на английский язык печатался и в Америке. Основная неудача двух глав, посвященных Маяковскому, заключается, видимо, в том, что вся история его знакомства с Татьяной Яковлевой дана в крайне идеализированной версии самой Яковлевой. Другие мемуарные источники (Илья Эренбург, например) позволяют предположить, что “жизнь жестче”.
Тем не менее, достоинства книги ОНИ намного перевешивают ее недостатки. Американские издатели и читатели оказались довольно высокого о мнения об этой книге: первое издание мемуаров Франсин дю Плесси-Грей вышло в 2005 г., а уже в мае этого года в магазинах должно появиться второе издание, причем и в твердом переплете и в бумажной обложке. Несомненно, что книга представляет значительный интерес для изучения русской культуры конца 19-го – 20 веков, в особенности истории русской эмиграции, и заслуживает быть переведенной на русский язык.

http://vadbes.livejournal.com/23906.html

вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Без заголовка | ТАЙКОВА - Дневник ТАЙКОВА | Лента друзей ТАЙКОВА / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»