Я рассказал бы тебе о море. Знаешь, таком глубоком и, кажется, бесконечном море. В августе оно особенно волшебно. Жаль, что ты не видел этих невероятных искорок, появляющихся после касания руки водной глади. Представь, как красиво ночью в шторм? Куда уж тебе представлять. Жизни вне этого затхлого города не существует, что невыносимо горько, на самом деле. О море… А знаешь ли ты, что существует особая морская почта? Наверное, ты назовешь меня сумасшедшим, ибо послания в бутылках - особенность Робинзона. Но помнишь, Майки, даже в наших комиксах, про Астро, говорили о море?

Я рассказал бы тебе о горах. О тех, на нервной поверхности которых, растут незаметные почти среди густой высокой травы, цветы. Цветы, они ведь все чувствуют, ты слышишь, Майки? Распознают каждое слово, вздох, хрип, плач, крик и любые эмоции, еще сложнее этих. В горах, Майки, ты не прожжешь снова свои легкие выхлопами машинных труб и моими сигаретами – там этого просто нет. Горы, они защищают себя от посторонних нежелательных гостей. А вот сколько я помню тебя, ты всегда впускал в свою жизнь всякое отребье, а потом сам изводился и делал вид, будто тебе не нужны советы близких. Майки, это твой выбор?

Я рассказал бы тебе о поле. Там пшеница пытается крикнуть, но задыхается от боли, ибо слышен другим лишь громкий шепот ее уставших, но еще живых колосьев. Невольно сравниваю себя с ней, только это неправильно сейчас. У меня нет цели вызвать у тебя жалость или наконец открыть глаза. Это скорее беспомощный крик прокуренной души. А знаешь, почему я подумал об этом сравнении? Я пытаюсь достучаться до тебя, не сейчас, нет, а вообще. Неужели я так незаметно это делаю? А еще я хочу сказать тебе, что ты свободен теперь, ты всегда был свободен, так будет правильней сказать. Ты свободен от всего, что держит тебя здесь крепко за плечи. И даже от меня, друг. Но я отвлекся. И в жару здесь не найти тенистого уголка, но, если повезет, на пути встретится тонкое деревце, которое ты будешь считать настоящим спасением.

Мы бы, Майки, никогда не смогли быть вместе – я, вечно стремящийся к независимости, разгулу и свободе, не вытерпел долго твоей блевотной романтики. Это аксиома, в которой выигрываешь ты. Ты заслуживаешь спокойствия и любви, но не моей. Хотя порой мне кажется, что никто не смог бы любить тебя настолько сильно, как я. И я знаю, Майки, что ты понимаешь это не хуже меня, отвечая тихой взаимностью. Ты уж прости за самодеятельность, ладно?