Страшно, как же страшно. Какая-то свинцовая тоска заполнила все внутренности, лишила возможности хоть как-то анализировать ситуацию. Жалко людей, людей, гибнущих нелепым бессмысленным образом, и людей обезумевших, потерявших всяческий человеческий облик, по акульи почуявших свежую кровь, в зверином инстинкте стремящихся убивать, убивать... Жалко всех. Блядская жизнь! Хочется одного - забыться в чем-нибудь. Главное - перебить всю эту разрушающую мозг, рвущую душу мешанину, из обрывочных, полудостоверных, страшных новостей оттуда... Надо окунуться в работу, нырнуть с головой и не выныривать пока не станет хватать кислорода.

«Раскачивается вагон...»

Д.С. Лихачеву.

Раскачивается вагон.
Длинный тоннель метро.
Читающий пассажир выклевывает по слову...
Мы пишем на злобу дня
и — на его добро.
Но больше, правда,— на злобу,
на злобу,
на злобу!..
Живем, озираясь вокруг.
Живем, друзей хороня.
Едем, не зная судьбы, и страшно проехать мимо.
Длинный тоннель метро.
Привычная злоба дня...
Ненависть проще любви.
Ненависть объяснима.

ДАВНЕЕ.

А. Киреевой.

Я, как блиндаж партизанский,
травою пророс.
Но, оглянувшись,
очень отчетливо вижу:
падают мальчики,
запнувшись за мину,
как за порог,
наткнувшись на очередь,
будто на ленточку финиша.
Падают мальчики,
руки раскинув просторно,
на чернозем,
от безделья и крови
жирный.
Падают мальчики,
на мягких ладонях которых —
такие прекрасные,
такие длинные
линии
жизни.

Роберт Рождественский.