Это цитата сообщения Sapfir_t Оригинальное сообщение

Интервью с Майклом Бирденом, музыкальным директором фильма "This Is It"

Нашла я его вот здесь

http://justice-rainger.livejournal.com/377921.html
Перевод Юли-Джастис, спасибо ей огромное!

"Майкл и я часто говорили о том, насколько ему хотелось, чтобы в его жизни было больше так называемой нормальности. Действительно, многие артисты стремятся к тому, чтобы на них обращали внимание, как-то признавали. Это без вопросов. Но в конце концов, могу заявить твёрдо - нам всем просто очень хочется быть любимыми.

Valmai: Вы впервые встретились с Майклом Джексоном в 1993 году, а впервые поработали с ним в 2001. Как это было для вас?

Michael: Я познакомился с Майклом в Мехико, на его концерте в 1993 году (это не тогда ли, когда Майкла как раз допрашивали по поводу авторских прав? Похоже, что тогда). Я в то время работал с Мадонной, и мы все пошли на концерт. Ему было очень тяжело дышать в атмосфере Мехико, из-за разреженного воздуха (город стоит на вершине). Мне тоже было тяжко, и я даже не выступал. Мы пошли за кулисы, я поздоровался с ним и всё такое. Он всегда был одним из самых вежливых артистов. Милейший человек.

Впервые я поработал с ним на сцене в 2001 году, на концертах, посвященных 30-летнему юбилею его соло-карьеры в Медисон Сквер Гарден в Нью-Йорке. Он оказался совсем не таким, как мне о нём рассказывали. С ним было очень легко общаться, и он вовсе не был так застенчив, как его описывали. Его братья тоже были неподалеку, так что, возможно, он просто находился в привычной ему зоне комфорта. Он оказался невероятным профессионалом, чётко знающим, что именно ему нужно, до мельчайших деталей. Он знал, чего хочет, и знал, как это получить. Его талант говорит сам за себя.

Valmai: Вы общались в период между 2001 и 2009 г.?

Michael: Не каждый год, но несколько раз я видел его, когда он работал в студии. Майкл всегда записывал очень много музыки, и я присутствовал в студии при записи несколько раз. Многие из тех композиций, в которых я играл для него, не попали ни в один альбом, но работать с ним в студии каждый раз было чрезвычайно приятно.

Valmai: Как вы попали в проект This Is It?

Michael: Когда я узнал, что меня внесли в список кандидатов на должность музыкального директора для тура Майкла, на удивление, я вдруг засомневался. Я работал музыкальным директором на очень многих великих артистов и хотел бы заняться чем-то другим в области музыки, но поближе к дому. Однако, когда тебе звонит сам Майкл Джексон, тебе следует хотя бы разведать обстановку и узнать о возможностях.

Поначалу я встретился с Кенни Ортегой, постановщиком This Is It. Наша встреча прошла просто замечательно, и он в тот же вечер пригласил меня на встречу с Майклом. Я попросил, чтобы в помещении поставили клавишные. Когда они привели Майкла, я уже вовсю играл на синтезаторе. Он вошёл в комнату, широко улыбаясь и слегка подпрыгивая на каждом шаге. Сразу же стал танцевать, когда я заиграл "Workin Day and Night". Мы обнялись и стали говорить о том, чего он ждал от этого проекта, и я рассказал ему о своём видении. Несколько раз я прерывал его и просил спеть те песни, которые наигрывал на клавишных. Надо отдать ему должное - он спел все, что я просил, и мы мгновенно поладили. Мы устроили этакий концерт на полчаса, только он и я. Когда я уходил, я попросил у него сет-лист (список песен для концерта), а он расхохотался. После меня они прослушивали еще нескольких ребят. Он сказал: "Благослови тебя Бог", - и я вышел из комнаты. Я не успел даже доехать домой, как мне перезвонили и сказали, что я буду его музыкальным директором. Я поблагодарил за это небеса и сразу же приступил к работе - стал учить материал!

Valmai: Майкл Джексон знал каждый элемент, инструменты, ноты и гармонии своих песен. Он знал, когда что-то было не так, как нужно, и мы видим это в фильме, когда вы репетируете “The Way You Make Me Feel.” Это был единственный раз, когда вы не сошлись во мнениях по поводу аранжировки?

Michael: Многие думают, что у меня с Майклом было разногласие. Это не так. У нас был просто творческий поединок, как мы его назвали. У Майкла было собственное устоявшееся мнение, и у меня тоже. В конце мы посмеялись над этим и обнялись, в фильме видно наше взаимное уважение и любовь друг к другу. Я никогда не шёл на поводу у артистов. А иначе зачем бы вы нанимали музыкального директора? Нанять кого-нибудь, кто будет выполнять всё, что вы скажете? Майкл был гениален в том, что он всегда хотел расти над собой и выходить за рамки. Он всегда говорил мне, чтобы я выталкивал его за эти рамки и заставлял работать, поэтому я так и поступил. У меня с этим нет проблем, я так поступаю с любым артистом, с которым заключаю контракт. Так было с Майклом, и так есть. Мы обсудили наши мнения, а затем продвинули свои идеи ещё дальше. Результаты при таком подходе всегда несравненно лучше. Всё это делалось с любовью.

Valmai: Каков был самый запоминающийся момент в работе с Майклом над This Is It?

Michael: На этот вопрос мне всегда трудно ответить. Я вырос на музыке Майкла Джексона и Jackson 5, как и многие из нас, он был моим кумиром. И тут я работаю с ним, в тесном контакте с героем моего детства. И не просто работаю, а тусуюсь с ним, пользуюсь его доверием и его верой в меня, верой в то, что я подниму его на следующий уровень его профессиональной жизни. Что может быть более памятным, чем это? Ближе к концу Майкл полностью доверял мне и моему мнению и не уставал это повторять. Он навеки подтвердил мой профессионализм, а уже одно это - для меня большая память.

Valmai: Другие люди, знавшие Майкла, говорят о некой энергии или ауре, окружающей его - когда он заходит в комнату, сразу же меняется атмосфера. Вы тоже это ощутили?

Michael: Да, вообще-то, было такое. Всё, что говорят о нём в этом отношении - правда. В Майкле было что-то такое, что не мог скопировать никто другой. Эта аура была настоящей. Атмосфера менялась еще и потому, что он всегда старался, чтоб от него хорошо пахло. От него пахло просто великолепно! Я всегда чувствовал, что он где-то поблизости, даже если не видел его.

Valmai: Вы были последним из группы, кто провожал Майкла после последней репетиции. Выглядел ли он счастливым и готовым к туру?

Michael: А вы, похоже, неплохо потрудились, чтобы всё выяснить. Да, он был счастлив. Кенни Ортега и я были с ним большую часть дня, занимаясь организационными моментами в подготовке тура. Трэвис работал с танцорами. Мы в тот день поздно вышли на сцену, но провели полноценную репетицию. Майкл отлично выглядел и говорил, что чувствует себя хорошо. Музыканты говорили, что в ту ночь он буквально светился. Они были правы. Я обнял его; он сказал, что любит меня, мы поговорили про планы на следующий день, затем сели в машины и разъехались по домам. У меня осталось очень позитивное впечатление от нашего последнего разговора. Я спокоен на этот счёт.

Valmai: Многие люди говорили, что Майкл ни за что бы не смог провести 50 концертов. Что вы думаете об этом?

Michael: Кто эти люди, и были ли они на тех же репетициях, на которых присутствовал я? Я всегда изумляюсь, когда люди с уверенностью заявляют о том, о чём не имеют ни малейшего понятия, явно основывая свои мнения на слухах и сплетнях. Послушайте, сейчас трудно сказать, смог бы Майкл провести все эти 50 шоу или нет. Он никогда не отлынивал от работы. Он всегда выкладывался по полной каждый раз, когда я работал с ним. Некоторые из его братьев действительно удивились, когда увидели первую смонтированную версию This Is It. Они не могли поверить, что Майкл вот так выкладывался. Они сказали мне, что он всегда пытался сохранить силы для шоу. Думаю, Майкл чувствовал, что должен был что-то доказать. Как по мне, у него очень хорошо получалось. Подделать то, что он делал и демонстрировал в This Is It, невозможно. Он делал то, что ему всегда хорошо удавалось, и делал это замечательно. Он готовился к шоу, и в те последние несколько ночей он был в лучшей форме! И он это знал! Не вижу причин, почему бы он не мог откатать весь тур и все концерты. Он даже говорил о том, что, возможно, они добавят ещё даты и проведут концерты в другой стране. Для меня этим все сказано.

Valmai: Если оглянуться и посмотреть на всю ту любовь, которую выражали к вашему другу с момента его смерти, как вы думаете, что бы он сказал об этом?

Michael: Мне и представлять не нужно. Я знаю, что он бы отнесся к этому с большой скромностью. Он бы принял это по достоинству. Даже от льстецов. Майкл хотел, чтобы его любили за его искусство. Я знаю, что он очень страдал от внимания таблоидов и папарацци, преследовавших его, но он понимал, почему так происходит. Он всего лишь хотел, чтобы его судили и оценивали честно и справедливо, и чтобы внимание, оказанное ему, было более сбалансированным. Он был щедрым и любящим человеком и того же хотел в ответ. Как его друг, я никогда не смогу обожествить его. Он был всего лишь человеком, а не богом, но - неординарным человеком.

Valmai: Если бы у вас была возможность сегодня провести с ним немного времени, что бы вы сказали ему? Что было бы важным для него?

Michael: Не проходит и дня, чтоб я не думал о нем. Ни единого дня с момента его ухода. Мы всегда будем связаны, и я спокойно к этому отношусь. Я не очень хотел бы строить какие-то предположения о своей жизни, но если бы он был здесь, самое важное, что он хотел бы знать - это то, что его дети в полном порядке и, похоже, станут неординарными гражданами мира. Он был бы очень счастлив знать это. Все прочие вопросы были бы для него второстепенны. Я бы также сказал ему, что его настоящие друзья никогда не покидали его и всегда поддержат его на деле, а не только словами. А затем мы бы, наверное, хорошенько посмеялись и пообедали бы где-нибудь, где нам обоим очень нравится. Мне бы было очень приятно так провести время.

Valmai: Чувствовали ли вы, что его дух рядом с вами, как чувствовали многие другие?

Michael: Да, но не так, как вы могли бы себе представить. Я чувствовал это, когда он был здесь. В This Is It есть момент, когда мы работаем над “Earth Song”. Майкл объясняет, что он хотел бы видеть, а затем говорит мне, что именно здесь "вступает фортепиано". В этот момент он показывает мне большой палец, и я что-то почувствовал. Я вспомнил об этом, пока ехал домой с репетиции в ту же ночь, и совершенно забыл об этом, пока мы не начали монтировать фильм. Едва я это увидел, я ощутил то же самое, что и в ту ночь, когда это произошло. Передача энергии между творческими личностями действительно возможна, но это было просто нечто.

Valmai: Какой из моментов, проведённых с Майклом, был самым приятным?

Michael: У меня множество приятных воспоминаний о Майкле. Таким уж он был человеком. Один из моих любимых моментов: мы с ним работали над сет-листом в самом начале репетиций, ещё до того, как у нас появились музыканты и танцоры. Мы говорили о том, как будет проходить шоу, и были похожи на конструкторов американских горок. Он хотел, чтобы его шоу было похожим на американские горки. Очень тёплым моментом для меня было, когда он показал мне свои личные записи, сделанные его рукой, о постановке. Он достал свои очки для чтения. Я посмотрел на него и улыбнулся, а он мне - "Чего ты?" Я ничего не сказал, и мы продолжили работу. Было здорово увидеть его человечность. Он всегда был целостен на публике, поэтому было круто увидеть его в каком-то личном моменте, в котором он слегка уязвим. И было здорово знать, что наши отношения превращались в нечто большее, чем отношения музыкального директора и артиста. Он чувствовал себя комфортно в моём присутствии, и я очень ценил это. Он знал, что мне ничего не было от него нужно, кроме как снова увидеть его на вершине. И эти его очки подтвердили это.

Valmai: Как вы думаете, в чём же заключается величайшее наследие Майкла?

Michael: Трудно сказать. Его творчество означает разное для разных людей. Для меня его наследие - скорей всего, его простота. Ни разу за свою карьеру и, вероятно, в истории музыки я не видел человека, который бы так влиял на стольких людей одновременно. Не могу даже припомнить, сколько раз я слышал, как его поклонники говорили, что их 3, 4 или 5-летние дети открыли для себя музыку Майкла. Для меня это просто невероятно. Что же такого в его музыке, что она так цепляет стольких людей? Он говорил мне - "Когда ты придумываешь новую аранжировку для песни, убедись в том, что они просты." Он говорил - "Они должны суметь напевать эти мелодии. Если они не могут её напеть, значит, песня слишком сложная". Он хотел, чтобы его музыку могли спеть все - от восьмилетнего до восьмидесятилетнего. И ему это удалось!

Valmai: Что вы думаете о трибьюте Michael Jackson Tribute Portrait? Как вы думаете, ему бы это понравилось?

Michael: Думаю, это чудесная идея, создать такой портрет! Это гениальная по своей конструкции вещь, и могу только представить, насколько Майклу бы это понравилось. Для меня большая честь стать частью этого портрета".