«В России население на 100% зависит от чиновников. Чиновник главный — он определяет твой уровень и качество жизни», — считает известный писатель Эдуард Тополь.
«Обамы не боюсь»
Сергей Грачёв, «АиФ»: Эдуард Владимирович, сегодня уже очевидно, что отношения между Россией и США, гражданином которых вы являетесь, серьёзно испорчены. Понятно, что история с различными санкциями друг против друга будет продолжаться. Что вы как человек, живущий на две страны, думаете по поводу этой ситуации?
Эдуард Тополь: В мире давно идёт война цивилизаций: христианской и нехристианской (об этом я пишу в своей новой книге «Астро. Любовник Кассиопеи»). И победить в этой войне можно, только объединившись. Каждую новую волну антиамериканской истерии я воспринимаю очень драматично. Вспомните, когда мир захлестнул мусульманский экстремизм и терроризм, Америка и Россия объединились в борьбе против него. Сейчас волна этого экстремизма схлынула, и получается, можно снова друг друга хаять и поносить. Не дай бог, возникнет новая серьёзная угроза, и нам снова придётся объединяться. А сделать это уже будет не так просто. В отношениях образовались серьёзные трещины в виде тех же санкций. Или, например, здесь приняли этот ужасающий, на мой взгляд, закон Димы Яковлева, и что?.. Кому от этого легче?! Да, из 20 тысяч детей, усыновляемых каждый год американцами, 10-15 человек попадали к родителям-уродам. Но, во-первых, кто, кроме взяточников, виноват в том, что дети попали именно к ним? А во-вторых, если сравнить смертность детей среди тех, кого взяли на воспитание американцы, со смертностью в российских детских домах, то мы увидим колоссальную разницу. Причём не в пользу России.
Я каждые три-четыре месяца летаю в Америку и раньше регулярно видел в салоне самолёта 10-15 сирот, в том числе инвалидов, которых усыновили американцы. Они тащили их на своих руках, как родных, чтобы лечить в Америке. И я приставал к этим американцам с расспросами. Выяснил, что на всё потрачено не меньше 40 тысяч. Казалось бы, зачем им эти траты, проблемы, если можно бесплатно взять ребёнка из Вьетнама, Африки, Монголии? Да потому что русский ребёнок выглядит ровно так же, как американский! Я это говорю к тому, что у России и Америки гораздо больше общностей, чем многие привыкли думать.
В Библии сказано, что «были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им». То есть прилетали сюда исполины и, познав земную любовь, растворились в человечестве. А что, если завтра прилетят исполинши, чтобы познать земную любовь и вывезти с Земли миллионы наших женщин для своих исполинов на Кассиопее? Мы сумеем объединиться и не допустить этого?
— Слышал, что, по опросам, большинство американцев считают главным лидером на мировой политической арене российского президента. По вашим наблюдениям, насколько это соответствует действительности?
— Я не могу говорить за всех американцев. Наверное, по количеству упоминаний в мировой прессе Путин сегодня на первом месте. Всё-таки происходят события мирового, исторического значения, и Россия играет в них ключевую роль. Присоединение Крыма касается не только России и Украины, но и всей международной практики отношений.
Но вообще, я думаю, даже сегодня не все американцы знают, кто в Белом доме-то сидит, а кто в Кремле. Помню, 35 лет назад, когда я только приехал в Америку, там вообще мало кто знал, где находится Россия. Однажды звоню на телефонный узел, заказываю разговор с Москвой, а телефонистка спрашивает: «А где это? В Югославии?» И это телефонистка-международница... Недавно разговаривал с замечательным музыковедом и писателем Михаилом Казиником, который живёт в Швеции. И он мне сказал, что 80% шведов понятия не имеют, как зовут их премьер-министра. У них своя жизнь, которая от деятельности премьера никак не зависит. Так же и в Америке. А здесь, в России, население на 100% зависит от чиновников. Чиновник главный — он определяет твой уровень и качество жизни, он решает, можешь ты находиться на свободе или тебя надо засадить в тюрьму. В Америке такое невозможно. Я, например, очень плохо отношусь к нашему президенту Бараку Обаме. Неоднократно критиковал его в прессе. Но мне нечего бояться. Я знаю, что ничего он мне сделать не сможет. Ну проверит мою налоговую декларацию, вот и всё. (Те российские производители, бизнесмены, политики и простые граждане, по которым США ударили санкциями, с писателем тут вряд ли согласятся. Замороженные счета, активы и просто запрет на въезд в Америку — это куда более жёстко и антидемократично, чем проверка декларации. — Ред.)
Быть державой
— Исследования показывают, что общество сегодня в своём большинстве не прочь вернуться к советскому жизнеустройству. Причём это касается в том числе молодёжи. Вас это не удивляет?
— Молодёжь не знает, что значит жить в Советском Союзе. Ей рассказывают, как тогда было хорошо. И никто не говорит о том, как было на самом деле. По ТВ показывают советское кино, но ведь большинство фильмов снималось тогда с единственной целью — показать Политбюро, как прекрасно живёт народ под его мудрым руководством.
— А откуда это однобокое восприятие советского прошлого?
— Это идёт от СМИ, от тех, кто помнит Советский Союз, но путает ностальгию по своей молодости с ностальгией по политической системе. Происходит подмена понятий. Более того, молодёжь продолжают воспитывать в соответствии с совковой ментальностью. Идёшь в магазин, и порой там продавщица, которой лет 20, хамит тебе точно так же, как продавщица в Советском Союзе. Она родилась в другой стране, но, по сути, являет собой тот же совок. Она выросла в такой семье. Ей мама хамила, папа грубил, соседи устраивали перепалки. Она не знает другого способа общения.
— А как можно переломить этот менталитет? Казалось бы, столько времени уже прошло...
— Дело не только во времени. Дело в социальных условиях, в которых происходит воспитание поколения. Но не всё так тотально плохо и неизменно. Вот вы задаёте мне провокационные вопросы, я вам даю провокационные ответы, значит, процесс идёт. Просто он идёт настолько медленно, что иногда кажется: Россия движется в обратную сторону.
— По Союзу, видимо, ностальгируют ещё и потому, что он был большой державой. А насколько уместны и оправданны великодержавные амбиции в нынешних условиях?
— Конечно, приятно ощущать себя гражданином державы. Но тут ведь тоже как посмотреть... Помню, будучи журналистом, я поехал в командировку в Якутию. Передвигался автостопом по зимнику. И вот еду с одним водителем. За окном −35°, ночь, снег, тайга, луна мелькает за макушками деревьев. И этот водитель, молодой парень, выдаёт мне: «Вот мы дали им прикурить в Анголе! Теперь Ангола наша!» Я удивился: «Зачем она тебе нужна, Ангола эта?» А его распирает от гордости. В стране есть нечего было, дефицит всего и вся, а он гордится. И то, что в эту Анголу идёт часть его зарплаты, ему даже в голову не приходило.
— Мне показалось или вы сейчас в завуалированной форме высказали свою позицию по Крыму?
— Нет, Крым — это отдельная история. А я сейчас говорю о чувстве великодержавности, которое тоже является внушаемым. Взять, к примеру, Бельгию, которая не претендует на звание сверхдержавы. Люди там прекрасно живут, хоть и жалуются, что им не хватает на то, чтобы каждые два года покупать новый «Мерседес». И кого тут правильнее называть державой — Бельгию, у которой нет ядерного оружия, авианосцев, подводных лодок, но есть высокий уровень жизни, или страну, у которой всё перечисленное есть, но уровень жизни граждан в разы ниже? Мне есть с чем сравнивать. Я же был пионером, бил себя кулаком в грудь, заявлял учительнице, что не буду учить английский язык, поскольку не собираюсь разговаривать с капиталистами. То есть я тоже был патриотом сверхдержавы и при этом стоял по ночам в очередях за хлебом по карточкам. И никаких противоречий в душе не испытывал. Казалось, что так и должно быть...