«Много ли найдется таких людей на всем великом лице России?»
... Телеграмма из Берлина пришла в Тюмень 18 апреля 1901 года. На следующий день «Сибирская торговая газета» поместила некролог: «Известный московский коммерсант, уроженец Тюменского уезда и благотворитель Николай Мартемьянович Чукмалдин волею Божией скончался 16 апреля в Берлине, куда уехал для лечения.
Неделю тому назад Н.М. была сделана удачно операция, но после начались осложнения и почтенный, всеми уважаемый благотворитель скончался».
Утром 3 мая в особом траурном вагоне тело Н.М. Чукмалдина прибыло в Тюмень.
В этот же день в 4 часа дня над гробом была отслужена панихида.
«Сибирская торговая газета» писала: «К 11 ч. дня 4 мая к моменту выноса тела из вагонов для дальнейшего следования в д. Кулакову, на тюменский вокзал собралась тысячная толпа, в том числе до сотни крестьян деревень Кулаковой и Гусельниковой.
В числе горожан прибыли на вокзал: представители городского самоуправления во главе с городским головой А.И. Текутьевым, директор реального училища д. с. с. И.Я.Словцов с 5 классом воспитанников реального училища, тюменский уездный исправник Т.Ф. Калугин, крестьянский начальник С.Я. Деспот-Зенович, представители разных благотворительных обществ, редактор «С. Т. Г.» А.А. Крылов, учителя уездного и приходских училищ во главе с смотрителем М.Я. Софоновым, друзья покойного и много наших именитых коммерсантов.
Такой громадной толпы, занявшей весь дебаркадер, сады и площадь у вокзала, едва ли кто видел ранее на вокзале»1.
Когда специальный траурный, с громадными белыми крестами, вагон был подведен к дебаркадеру, кулаковцы вынули и поставили на особо приготовленное место металлический гроб. Тут же были возложены роскошные венки от Тюменского реального училища, от городского общественного управления, от общества вспомоществования приказчикам, школьного общества, от редакции «Сибирской торговой газеты» и от семейства Колмогоровых.
Затем протоиереем И. Лепехиным вместе с о. М. Иноземцевым и Н. Глуховцевым была отслужена лития, во время которой И. Лепехиным была произнесена прочувствованная речь, в которой «была охарактеризована глубоко симпатичная личность покойного благотворителя Николая Мартемьяновичаи его любовь к родному краю».
По окончании литии гроб должен был быть поставлен на катафалк для следования в д.Кулакову, но кулаковцы с вокзала через весь город, до городской управы, несли на руках тяжелый металлический гроб.
При входе в город, и особенно когда похоронная процессия подошла к Царской улице, толпа достигла нескольких тысяч человек. Часть улицы, тротуары, балконы и окна домов были заняты народом.
Похоронная процессия останавливалась на Царской улице, напротив реального училища, у дома З.С. Лагиной и городской управы, во время остановок духовенством служились литии. У здания городской управы гроб был поставлен на катафалк, кулаковцы выпрягли лошадей и везли гроб до самой деревни на себе.
За Тюменкой печальную колесницу встретила также громадная толпа. Множество людей провожало тело покойного до д. Кулаковой (около 20 километров).
К Кулаковой похоронная процессия подошла к 5 часам вечера, у околицы деревни была отслужена лития, толпа достигла нескольких тысяч человек.
Гроб был снят с катафалка и вновь взят на руки. Так на руках его и несли по деревне до церкви (около 3 километров).
Вдове покойного А.И. Чукмалдиной крестьянами были поднесены хлеб-соль и выражено глубокое сожаление о постигшем ее великом горе.
Стоящий в церкви гроб весь утопал в зелени венков, которых всего было 22: 14 — возложенных в Берлине и Москве, 6 — в Тюмени и два — в д. Кулаковой.
5 мая в 10 часов утра началась заупокойная литургия, совершенная о. протоиереем И. Лепехиным вместе с другими тремя священниками.
Всех желающих отдать последнюю дань праху Чукмалдина церковь не могла вместить, и тысячная толпа окружала церковь.
Во время литургии были произнесены речи о. Н. Глуховцевым и М. Иноземцевым, прозвучали такие слова: «Счастлив человек, который по смерти своей оставляет в людях раскаяние, т.е. о кончине которого все сожалеют»2.
Так закончился земной путь известного благотворителя, тюменского и московского купца Николая Мартемьяновича Чукмалдина — инициатора создания Тюменского городского музея.
***
В последние годы своей жизни Николай Мартемьянович мечтал построить в Тюмени городской музей. За два года до смерти, в мае 1899 года, он прислал в Тюменскую городскую Думу заявление.
«…Известно, что уровень общественного, экономического и торгового развития достигает наиболее высокой степени в тех городах, жители которых имеют свои общественные библиотеки, свои музеи и своиаудитории.
Только при наличности таких учреждений граждане могут продолжать свое самообразование, идти вперед и не стоять на том уровне знаний, какие они получили в школе.
Тюмень — город будущего, потому наступило время, что пора позаботиться об умственной жизни населения. Открытие таких учреждений, как общество трезвости, общество попечения об учащихся, воскресные курсы для учащихся, воскресные курсы для ремесленников при реальном училище указывают, что потребность в общественной аудитории, библиотеке и научно-промышленном музее назрела.
Явился спрос Тюменского общества на интеллектуальные занятия в видах своего развития, и потому нравственный долг обязывает представителей управления поддержать явившуюся потребность.
По моему мнению, успех дела будет зависеть от того, как солидарны будут между собой открывшиеся общества, а это может быть достигнуто, когда они не будут действовать в рознь, а соединятся вместе и объединят свои труды.
Для этого нужно открыть центральные помещения для собрания членов этих обществ, где бы была аудитория, библиотека и музей.
Тобольск, сравнительно бедный малопромышленный город, имеет свой музей и ныне построил аудиторию.
Музей при экономическом сооружении, как видно из отчета, обошелся этому городу 13000 рублей, не считая некоторых пожертвований лесом, кирпичом и др. материалом.
В Тюмени такое здание обойдется тысяч 16000, а на 17000 рублей можно устроить его с народной аудиторией, которую в Тобольске пришлось строить отдельно.
Здание необходимо для музея каменное, в предупреждение от пожаров коллекций, которые представ-ляют всегда большую ценность; музеи не представляют такого имущества, которое можно всегда купить; в них есть предметы, которые иногда не имеют цены; совокупность музеев составляет гордость государства.
Потому, я думаю, что постройка каменного здания для аудитории и музея обойдется в 17000 рублей.
Отопление здания обойдется в год — 100 руб.;
Ремонт, не более — 100 руб.;
Содержание сторожа в год — 120 руб.;
Содержание ответственного хранителя и препаратора — 500 руб.
Всего — 820 рублей.
Таким образом, единовременный расход на постройку здания потребует 17000 рублей и ежегодный — 820 рублей.
Капитал в 17000 рублей было бы возможно собрать подпиской на это полезное дело, а ежегодный расход городская Управа могла бы внести в свою городскую смету.
Не признает ли городская Дума возможным обсудить этот вопрос и открыть подписку между гражданами Тюмени на постройку здания. При этом покорнейше прошу внести и мое личное заявление следующего содержания:
«Когда по подписке собранные деньги покроют сумму, необходимую для постройки здания, и Дума постановит ассигновать ежегодный расход, я обязуюсь сим наполнить музей коллекциями, библиотеку книгами и вообще дать всему делу внутреннее благоустройство.
Сибирские коллекции я мог бы приобрести для Тюменского музея из тех, которые составляют собственность Ивана Яковлевича Словцова и пополнить их добавочными, а также составить библиотеку с необходимыми материалами и рисунками для практического обучения рисованию и черчению ремесленников, волшебные фонари для чтения, картины и проч.
При этом, ввиду того, что составить коллекции вдруг нельзя, то я теперь же начну их приобретение и поэтому должен поставить следующее условие.
Если через шесть месяцев капитал на постройку дома не будет в наличности, то я оставляю за собой право коллекциям и книгам на сумму около 10000 рублей дать другое назначение, а все, что будет собрано по подписке, предоставить возвратить жертвователям.
О результатах обсуждения и решения по поводу моего предложения покорнейше прошу уведомить меня по месту моего жительства в городе Москве»3.
Собрание Думы, находя предложение Николая Мартемьяновича Чукмалдина «весьма полезным», постановило: благодарить его за сделанное предложение.
Городской управе было поручено «снестись с Николаем Мартемьяновичем относительно размеров предполагаемого к постройке в Тюмени музея с аудиторией».
Было высказано предположение, что, оценивая постройку этого здания в 17000 рублей, он, вероятно, составил и приблизительный план для него.
Было решено, что городская управа, получив все сведения, доставит городской Думе свои соображения относительно возможности или невозможности исполнения желания Чукмалдина.
Более полугода шла переписка между благотворителем и городским головой А.И. Текутьевым по вопросу о музее.
И.Я. Словцов представлял Н.М. Чукмалдина как доверенное лицо.
Николай Мартемьянович был уже тяжело болен, он торопился устроить в Тюмени музей. У него не было времени ждать. Своим условием он, безусловно, хотел лишь поторопить неспешных и рассудительных земляков и, может быть, еще при жизни успеть увидеть свою мечту воплощенной. (Тут с мнением уважаемого С. Кубочкина согласиться нельзя – Н.М. было 63 года, он собирался полностью вылечиться в Германии, а вовсе не умереть. Просто он хорошо знал привычки тюменской управы – урвать побольше на халявку – и не доверял им – пр.авт.).
С другой стороны, быстро такие дела не делались, тем более что наличных свободных средств у города просто не было (ой ли?).
Городскому бюджету катастрофически не хватало денег на первоочередные городские нужды. Нужно сказать, что из-за отсутствия денег нерешенными оставались такие вопросы, как строительство городской больницы и постоянного моста через Туру, расширение прогимназии.
В результате переписки Чукмалдин сообщил директору реального училища И.А.Словцову соображения, которые необходимо было принять к сведению при постройке музея.
На заседании городской Думы 12 января 1900 года заступающий место городского головы Д.В. Назаров доложил управе эти соображения, которые заключались в следующем.
«1. Что для помещения музея необходимо четыре сухих и теплых комнаты высотою не менее 7 аршин, с площадью пола до 86 кв. сажен и одна комната совершенно изолированная от этих, хотя и небольшая — для чучельной.
2. Кроме того, нужно помещение для сторожа и квартира для заведующего музеем.
3. На обстановку музея мебелью и вообще внутреннее устройство нужно будет израсходовать единовременно до 2600 рублей.
4. На содержание музея ежегодно потребуется расхода до 1500 рублей по следующему расчету:
— жалованье заведующему музеем 800 рублей;
— сторожу 180 рублей;
— отопление и освещение 350 рублей;
— разные мелочные расходы, как, например, ремонт здания, починку мебели, покупку недорогих предметов для музея и проч. 150–170 рублей.
5. Заведующий музеем должен быть человек сведущий в этом деле, иначе музей может потерять свою ценность и значение»
Кроме того, Д.В. Назаров сообщил, что у директора реального училища И.Я. Словцова имеется сообщенный Н.М. Чукмалдиным план на постройку предполагаемого музея, представляющего собою «очень изящное здание».
Городская управа, обсудив предложения Чукмалдина, нашла возможным и желательным устроить музей в здании каменного гостиного двора, рядом с разрешенной уже к устройству Пушкинской городской публичной библиотекой.
Мотивировалось это тем, что «оба эти научно-воспитательные учреждения, будучи так близко одно к другому, представят для публики весьма существенное удобство».
Что же касалось постройки «особого нового здания для музея с расходом на это 17 тысяч рублей, то городская Управа со своей стороны не находит возможным представлять об этом Думе, как ввиду затруднений, при которых пришлось составлять приходорасходные сметы на настоящий 1900 год, так и ввиду того, что самой важнейшей для города является постройка городской больницы, требующие довольно крупной суммы»5.
Хотя и признавалось, что, так как Н.М. Чукмалдин жертвует Тюмени коллекции музея безвозмездно, «желательно бы не упустить случая воспользоваться этим даром г. Чукмалдина». (Вот они, любители халявки – пр.авт.).
По недостатку времени сметы на устройство музея в переоборудованном гостином дворе составлены не были, но предполагалось, что расчеты окажутся «не дороже того, как и устройство Пушкинской библиотеки, т.е. до 7 тыс. руб., а вместе с обстановкой до 10 тыс. рублей.
При этом, однако, городская Управа должна представить, что свободных средств у города на это дело все же нет, и ввиду этого полагала бы обратиться к г. Николаю Мартемьяновичу Чукмалдину с ходатайством, не признает ли он возможным одолжить требующиеся для города на устройство музея 10 тыс. руб., сроком на пять лет, при ежегодном возврате ему по две тысячи рублей в год»6.
На заседании была высказана мысль, что если город не сможет приступить к устройству музея в скором времени, то «просить г. Николая Мартемьяновича пожертвованные им коллекции музея поставить в помещениях местного реального училища, так как директор этого училища г. Словцов высказался о возможности разместить их там»7 . (Что за словоблудие – коллекции и так всегда размещались в Реальном училище!!! Конечно, эта демагогия рассердила Н.М.).
Было принято постановление: с докладом городской управы согласиться, предложив ей ознакомить Чукмалдина «с предполагаемым внутренним расположением для музея в гостином дворе, и по возможности, с внешним видом»8.
Но, видимо, не такого решения ждал Николай Мартемьянович.
На заседании Думы 24 февраля 1900 года был заслушан его ответ на имя городского головы, в котором выражалось несогласие с предложением городской Думы, выраженным в постановлении 12 января.
Собранию Думы оставалось только вынести постановление: «принять его к сведению»9.
Но все же купленные коллекции по археологии, палеонтологии, ботанике, минералогии и зоологии — всего свыше 4000 предметов — были переданы (подарены) Н.М. Чукмалдиным в собственность музея Тюменского Александровского реального училища с тем, «чтобы в праздничные дни он был открываем для публики»10.
Теперь коллекции оставались в Тюмени и не могли быть проданы, подарены и вывезены из города.
Наверное, вовремя, через несколько лет И.Я. Словцов уехал из Тюмени в Петербург, и как знать, что стало бы с коллекциями, оставайся они собственностью Ивана Яковлевича. (Опять недоброжелательные домыслы. Если бы И.Я. хотел обогатиться за счёт своей коллекции (своей!), то продал бы половину её не Н.М. за 10 тыс. рублей, а англичанам за миллион. А вторую половину не оставил бы в Тюмени в качестве подарка, а увёз бы с собой в С-Петербург).
Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Но чаще даже и не плачем, просто не замечаем того, что потеряли.
***
Был в истории Тюмени и еще один случай, который произошел с документами архива воеводской канцелярии.
Началось все с того, что в июне 1896 года в Тюмень пришло отношение председателя археографической комиссии Министерства народного просвещения, в котором было изложено, что, по дошедшим до комиссии сведениям, при Тюменской городской управе находится старинный воеводский архив, заключающий в себе много интересных дел и свитков.
Археографическая комиссия просила городскую управу допустить к разбору и описанию этого старинного архива директора Тюменского реального училища И.Я. Словцова.
В управе очень удивились тому, что в Тюмени есть, оказывается, такой ценный архив, который заинтересовал даже столичных ученых. Навели справки. Оказалось, что в лавках каменного гостиного двора действительно хранится старинный архив.
Мало того, было установлено, что в январе 1878 года к разбору архива допускался кандидат естественных наук Казанского университета И.И. Канонников с условием, «если в архиве окажутся документы, составляющие важность, представить их в Управу».
О последствиях разборки архива Канонников 13 сентября 1878 года сообщил, что осмотренный им «архив имеет громадную ценность» и, по его мнению, «мало в Сибири архивов, которые могли бы сравняться с ним по богатству заключающегося в нем материала».
Выяснилось, что имела место утрата «г. Канонниковым 40 томов дел, взятых им у архивариуса Никифорова, но невозвращенных по отъезде из Тюмени».
По этому вопросу возникла переписка, закончившаяся безрезультатно.
Оказалось, что по поводу этого же архива есть в управе заявление бывшего преподавателя Тюменского реального училища П.М. Головачева, который «ввиду чрезвычайной важности сказанного архива в научном отношении, ходатайствует пред городским управлением, впредь до разбора дел, устроить для хранения их теплое помещение».
Заявление это не было доведено до сведения Думы потому, что на покрытие расхода по устройству теплого помещения для архива не нашлось источника финансирования.
В 1896 году, когда обстоятельства этого дела все же были доложены городской Думе, то гласные посчитали, что «в настоящее время, когда у города имеется в виду много других настоятельных и неотложных расходов, было бы несвоевременно и нерасчетливо затрачивать средства на устройство теплого помещения для сказанного архива».
Однако действительному статскому советнику И.Я. Словцову разрешили «пользоваться этим архивом для описания» при условии, если он найдет «возможность перевести архив в какое-либо свое удобное для
разборки помещение».
Так бы, наверное, и пропал архив воеводской канцелярии, если бы не помощь Н.М. Чукмалдина.
Не будь его, каким ущербным мог быть наш городской музей, да и Государственный архив Тюменской области обязан ему наличием в своих фондах дел воеводской канцелярии. (Стоит заметить, что в Тюменском архиве порядка нет до сих пор – многие дела и сто- и двухсотлетней давности пылятся, связанные в тюки – пр.авт.).
В некрологе, посвященном Чукмалдину, историк П. Головачев, кроме всего прочего, написал: «Узнав, что в Тюмени погибает прекрасный архив, покойный оказал содействие к приведению его в некоторый порядок и тем спас от конечной гибели».
Подробности помощи его в данном случае остались неизвестны, ибо просветительская деятельность Николая Мартемьяновича «имела не показной корыстный характер… но была плодом глубоко продуманного, цельного и честного убеждения.
…Много ли найдется таких людей на всем великом лице России?».
1 Сибирская торговая газета. 1901. №100.
2 Сибирская торговая газета. 1901. №102.
3 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.528. Л.96.
4 ГАТО. Ф.И-2. Д.529. Л.4 об.
5 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.529. Л.4 об.
6 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.529. Л.4 об.
7 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.529. Л.4 об.
8 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.529. Л.4 об.
9 ГАТО. Ф.И-2. Оп.1. Д.529. Л.59.
10 Чукмалдин Н. Мои воспоминания. Тюмень: СофтДизайн, 1997. С.361.
С. Кубочкин
Сергей Николаевич Кубочкин родился 5 января 1956 г. Окончил факультет технической кибернетики Тюменского индустриального института.
Печатался в «Ежегоднике Тюменского областного краеведческого музея», газетах «Тюменские известия», «Сибирский посад».
Интересы — история г. Тюмени в фотографиях. Постоянный автор журнала «Лукич».