Напомним: всего в сибирскую ссылку было отправлено 124 участника декабристских организаций, 96 из них - в каторжную работу, остальные - на бессрочное поселение. 113 из числа сосланных в Сибирь принадлежали к дворянскому сословию и только 11 (крестьянин Дунцов-Выгодовский и десять нижних чинов) - к податным сословиям.
Среди декабристов восемь человек были обладателями княжеского титула, родословная которых восходила либо к легендарному Рюрику, либо к великому литовскому князю Гедимину (Барятинский, Волконский, Голицын, Оболенский, Одоевский, Трубецкой, Шаховской и Щепин-Ростовский). Граф Чернышев принадлежал к семейству, ведущему свой род от одного из любимцев Петра 1. Еще четверо (Розен, Соловьев, Черкасов и Штейнгейль) имели баронский титул. Поскольку главной и почетной обязанностью дворянства считалась ратная служба, 113 ссыльных «дворянских революционеров» были военными. Только шесть человек служили по гражданскому ведомству, а пятеро находились в отставке. Среди военных трое имели генеральский чин. Самому старшему из невольных сибиряков, Горскому, было 60 лет, самому младшему, Толстому, - 20.
Декабристы в Иркутске
На тихую улочку в центре Иркутска в старинную усадьбу приезжают люди со всего света, чтобы узнать о судьбах «государственных преступников», отбывавших ссылку в Сибири за участие в восстании на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Это усадьба декабриста князя Сергея Григорьевича Волконского. Совсем рядом, на соседней улице усадьба декабриста князя Сергея Петровича Трубецкого. Обе усадьбы входят в состав историко-мемориального комплекса «Декабристы в Сибири».
Эти скромные дома были центром встреч и общения декабристов (правда, скромными их не назовёшь – даже сейчас, спустя 170-160 лет, далеко не каждый в России имеет такой «скромный» дом. Правильнее сказать, мало кто имеет – прим.авт.дневника).
Итак...
Каторжные работы декабристы отбывали в Благодатском руднике, Чите и Петровском Заводе. Собрав в одном месте более 70 «друзей 14 декабря», Николай 1 стремился, в первую очередь, обеспечить строгий надзор и полную их изоляцию. Прибытие в Сибирь жен и невест декабристов разрушило изоляцию декабристов, так как в отличие от своих мужей они сохраняли право переписки с родными и друзьями и стали добровольными секретарями узников.
Благодаря дамам, они получили возможность знакомиться с новинками научной и художественной литературы, а литературные и музыкальные вечера, занятия рисованием давали выход их творческой энергии. Готовясь к поселенческой жизни, многие декабристы овладевали ремеслами: прекрасными портными оказались князь Оболенский и Бобрищев-Пушкин, столярами - тот же Пушкин, Кюхельбекер, Загорецкий. Но самым талантливым мастером был Бестужев, в тюрьме сумевший сделать весьма точный хронометр. Портретная галерея декабристов, созданная им, сохранила для потомков облик «первенцев русской свободы».
ВОСПИТАНИЕ ИРКУТСКА
Иркутская колония была одной из самых многочисленных:
в Урике проживали семьи Волконских, Муравьевых, Лунин, Вольф, Панов (ещё следует упомянуть Выгодовского (настоящая фамилия Дунцов) Павла Фомича, переведённого из Томска),
в Усть-Куде - братья Поджио и Муханов,
в Оеке Трубецкие и Вадковский,
в Бельске Анненковы и Громницкий,
в Олонках Раевский,
в Мало-Разводной - Юшневские, братья Борисовы, Якубович и Муравьев,
в Смоленщине - Бесчаснов.
Из декабристов первым иркутянином стал Муравьев. Приговоренный к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства, он был назначен сначала городничим в Верхнеудинск, а в 1828 г. переведен в Иркутск. Под его руководством центр города был благоустроен, положены тесовые тротуары, на набережной Ангары заведены «московские гулянья в экипажах вокруг качелей», а порядок, обеспеченный полицией, которую возглавлял ссыльный городничий, отмечался даже в жандармских донесениях. Его дом на Спасской площади стал центром культурной жизни города. Здесь проводились музыкальные вечера, вечера поэзии и читались лекции.
Жизнь декабристов определялась многочисленными инструкциями. Им запрещалось отлучаться из мест поселения без разрешения начальства далее чем на 30 верст; вся переписка с родственниками должна была вестись через канцелярию генерал-губернатора и III Отделение; «дабы с избыточным богатством» они «не позабыли о вине своей», строго регламентировались занятия любыми промыслами и отвергались те, которые могли обеспечить их материальную независимость. За редким исключением «государственным преступникам» запрещалось вступать в государственную службу, а также заниматься общественно-значимыми видами деятельности, например, педагогикой. Однако большинство из них разделяли мнение Лунина, утверждавшего: «Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили».
Раевский не только открыл в селе Олонки школу для детей и взрослых, но на свои деньги пригласил учителя и выписал учебные пособия, предложил использовать свой дом в Тихвинском приходе Иркутская для занятий учебного заведения для девочек – Сиропитательного дома Медведниковой. Частной педагогической деятельностью занимались Борисов, Юшневский и Поджио.
В 1836 г. по представлению генерал-губернатора Броневского «ввиду недостатка в крае медицинских чиновников» была разрешена врачебная практика Вольфу. Доверие к ссыльному доктору было столь велико, что к его услугам прибегали и представители «иркутского бомонда» - богатые купцы, чиновники и даже губернатор. Оказывал медицинскую помощь нуждающимся и Муравьев: бывший гусарский полковник оказался «успешливым зубодером». А Мария Волконская и Екатерина Трубецкая почти с каждой посылкой получали лекарства для раздачи больным односельчанам.
Большое влияние оказали «государственные преступники» и на развитие культуры в Сибири. Именно с появлением здесь этих высокообразованных людей у сибирской молодежи появилась «тяга к учебе» и «стремление в университеты». Вошли в моду чтение, подписка на газеты и журналы, устройство литературных и музыкальных вечеров, посещение театра. В доме Волконских репетировали и ставили спектакли. С открытием в Иркутске театра его постоянными зрителями стали семьи Трубецких и Волконских.
ГНЕВ НА МИЛОСТЬ
В Сибири декабристы оказались тесно связанными с крестьянством. Каждый поселенец наделялся 15-ю десятинами земли, «дабы трудами своими снискивать себе пропитание», но братья Муравьевы и Сергей Волконский взяли в аренду дополнительные наделы, на которых устроили хозяйство с использованием наемной рабочей силы. Новыми были и приемы хозяйствования, и новые для этого региона сорта сельскохозяйственных культур - гималайское просо, огурцы, арбузы и дыни. Семена выписывались из России, а некоторые были привезены из Петровского Завода, где декабристы занимались огородничеством, и «собранные с тюремных кустов» семена дали прекрасные овощи. Живший в Смоленщине Бесчаснов устроил маслобойку, на которую все окрестные крестьяне привозили конопляное семя, получая от этого небольшой, но стабильный доход.
Настороженное поначалу отношение местных жителей к «государственным преступникам» довольно быстро сменилось дружеским и доверительным, чему в немалой степени способствовали искренний их интерес к делам окружающих, готовность прийти на помощь, участие в жизни села, к которому они были приписаны. Они посещали свадьбы и именины соседей и делали это уважительно, соблюдая принятые у хозяев обычаи. Крестили младенцев и следили за их дальнейшей судьбой. Некоторые из декабристов женились на местных девушках.
Проявляли интерес к декабристам и иркутские купцы. Известная независимость, противопоставление чиновникам, особенно приезжим, «навозным», как их здесь насмешливо именовали, понимание, насколько полезными для них могут быть образованные поселенцы, имеющие, к тому же влиятельных родственников в столицах, а также свойственное сибирякам сочувствие к «несчастным» способствовали сближению Трапезниковых, Басниных, Наквасиных с декабристами. Именно через них шла тайная переписка с родными и друзьями ссыльных дворян, они и их доверенные лица доставляли посылки, в том числе и вещи, на которые декабристы не имели права. Помогали купцы и материально: ссужали деньги в долг на длительные сроки. Постоянное и длительное общение декабристов с купцами «немало содействовало» складыванию у последних «более смягченных культурных нравов и вкусов».
Сложнее складывались отношения с чиновниками. Опасаясь доносов и «неудовольствия Петербурга», правители местной администрации старались соблюдать полученные инструкции. Поэтому нередко самые простые и обоснованные просьбы встречали решительный отказ, как это случилось в 1836 г. с Анненковым, просившим разрешения приехать из Бельска в Иркутск к тяжело рожавшей жене. Только начавшаяся болезнь Прасковьи Егоровны и смерть новорожденных близнецов заставили генерал-губернатора отменить свой запрет. Некоторые чиновники видели в «государственных преступниках» возможность упрочить свое служебное положение. Так, получив от своего знакомого рукописные сочинения Лунина, чиновник особых поручений Успенский тотчас отправил донесение в Петербург, после чего декабрист был вновь арестован и отправлен в Акатуй, Только с приездом в Иркутск нового генерал-губернатора Н.Н. Муравьева, слывшего либералом, положение изменилось. Он не только бывал вместе с женой в домах Волконских и Трубецких, но интересовался мнением декабристов по многим вопросам, давал им поручения, взял к себе на службу Михаила Волконского. В свою очередь, декабристы также живо интересовались многими начинаниями Муравьева, оказывали содействие в организации экспедиций по исследованию и освоению Амура.
Столь же неоднозначно складывались и взаимоотношения с местными священниками. По отзывам современников, большинство декабристов были исправными прихожанами, без ханжества и излишней экзальтации. Те, у кого была такая возможность, оказывали материальную поддержку церквям тех сел, в которых проживали. Так, братья Александр и Никита Муравьевы в Урике на местной церкви вместо деревянной кровли сделали железную, бедному священнику Карнакову построили дом, выстроили близ церкви деревянное здание с тремя отделениями - для богадельни, училища и торговой лавки.
Менее обеспеченные вносили свою лепту личными трудами, как, например, П.Ф. Громницкий. Он написал для церкви села Бельское несколько икон. Но, несмотря на это, приходские священники, по словам вдовы олонского батюшки Сперанского, боялись «навлечь на себя подозрения со стороны местных властей за близкие отношения к поднадзорным». Образованные, широко мыслящие архиереи были более независимы.
У архиепископа Нила особенно близкие отношения сложились с Трубецкими. Именно их рекомендации склонили иркутского пастыря при выборе игуменьи Знаменского монастыря. К нему обратился Трубецкой с письмом, объясняя причины отказа от царской «милости» в 1842 г. Согласие отдать детей, «прижитых в Сибири», в казенные заведения с изменением родовой фамилии, писал декабрист, означало признание «греховным сожитие с женой моей и осрамило бы ее и семейство ее пред целым светом».
Сложившееся на каторге братство декабристов не распалось и после ее окончания. Разбросанные по всей Сибири, они продолжали интересоваться судьбой товарищей. Действовала журнальная артель, новинки литературы рассылались в самые отдаленные уголки края. Пущин, взявший на себя обязанности распорядителя общей декабристской артели, находил средства для помощи малоимущим. Среди тех, кто постоянно делал взносы в общую кассу, были Волконский и Трубецкой. В доме Трубецких находили приют дети их товарищей - дочери Кюхельбекера и сын Кучевского.
ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ
Для многих Сибирь стала последним приютом - дорогой длиною в жизнь. «Мы не на шутку начинаем заселять сибирские кладбища», - писал с грустью Пущин.
Последний приют нашли в иркутской земле Иосиф Викторович Поджио, Николай Алексеевич Панов, Пётр Александрович Муханов и Екатерина Трубецкая с детьми Софьей, Владимиром и Никитой.
Андрей Николаевич Андреев и Николай Петрович Репин погибли при пожаре в Верхоленске.
В 1843 г. после недолгой болезни скончался «стоивший целой академии» Никита Михайлович Муравьев.
В 1844 году ри отпевании в оёкской церкви Ф.Ф.Вадковского не выдержало сердце Алексея Петровича Юшневского – молясь за умершего товарища, он наклонился к земле, и с ним сделался удар, от которого он здесь же скончался.
Через 10 лет рядом с его могилой на кладбище села Большая Разводная появились могилы и братьев Андрея и Петра Борисовых.
В 1851 году в лазарете Усолья после тяжелой болезни умер Пётр Фёдорович Громницкий.
3а тридцать лет сибирской ссылки декабристы сроднились со своей новой родиной. Покидая ее, многие из них, как Наталья Дмитриевна Фонвизина, кланялись Сибири «в благодарность за ее хлеб-соль и гостеприимство». Пришедшее, наконец, «прощение» вызывало у декабристов двойственное чувство: хотелось вернуться в родные места, увидеть оставшихся еще близких, познакомиться с молодым поколением и жаль было расставаться с пусть скромным, но налаженным бытом, сложившимся кругом друзей, возмущало и недоверие нового монарха, отдававшего возвращавшихся стариков под надзор полиции. Александр II позаботился об эффектном представлении своей «милости» (доставить Манифест об амнистии в Иркутск было поручено сыну декабриста Михаилу Волконскому), но ясно дал понять, что они по-прежнему в глазах власти преступники и милосердие проявлено лишь из-за старости декабристов и своеобразной традиции прощения пострадавших от ушедшего царя, сложившейся в России еще в XVIII в.
По возвращении в Россию декабристы встретили не только радость родственников, все тридцать лет поддерживавших их, и поклонение молодежи, но и мелочные придирки властей, стремившихся поскорее выпроводить из Москвы «неудобных стариков», и имущественные дрязги с братьями, кузенами и племянниками, уже привыкшими считать их имения своей собственностью.
ДОБРАЯ ПАМЯТЬ
Декабристы оставили в Иркутске не только добрую память о себе, они способствовали формированию традиций интеллигентности и терпимости, позволивших нашему городу стать столицей Восточной Сибири как в административном и экономическом, так и в культурном и духовном отношении.
Их благотворное и разностороннее влияние не стерло время. Здесь сохраняются дома и могилы «первенцев свободы». Еще в 1925 г., в дни празднования 100-летнего юбилея восстания на Сенатской площади, была создана декабристская экспозиция, положившая начало коллекции историко-мемориального Музея декабристов, открывшегося 29 декабря 1970 г.
Экспозиции двух домов рассказывают об истории декабризма - от событий 14 декабря 1825 г. до амнистии, дарованной императором Александром II в 1856 г., и возвращения декабристов из ссылки, а также о судьбах их первых хозяев и их потомков. Здесь хранятся подлинные предметы, принадлежавшие декабристам: семьям Трубецких, Волконских, Фонвизиных, Муравьевых, Рылееву, Каховскому, Муханову, Раевскому, Вольфу, Пущину, Батенькову и другим. Музей проводит литературно-музыкальные салоны, спектакли «Домашнего театра Волконских».
Ежегодно с 14 по 25 декабря Музей проводит традиционный областной фестиваль «Декабристские вечера». В эти дни проходят концерты в областной филармонии, литературно-музыкальные салоны в домах Волконских и Трубецких, литературные вечера в областных и городских библиотеках.
Использован материал:
Тамара ПЕРЦЕВА, ст. научный сотрудник Декабристского комплекса. Журнал «Время странствий», №№7-8 (36-37)/2006 http://www.baikalvisa.ru/irkutsk/dekabtist
ИРКУТСК И ДЕКАБРИСТЫ
«Появление в небольшом провинциальном городке 15-20 высокообразованных, нравственно чистых, открытых людей, готовых прийти на помощь и реально помогавших окружающим людям, произвели своеобразный переворот, – рассказывает заместитель директора по научной работе иркутского музея декабристов Тамара Перцева. - А в Сибири действительно в то время не хватало образованных и деятельных людей. Кроме того, декабристы были талантливы в самых разных областях. Среди них были люди энциклопедических знаний, такие как, например Николай Бестужев. Про таких обычно говорят - «и жнец, и швец и на дуде игрец». Он был философом и экономистом, этнографом и геогологом, изобретателем, художником и писателем. Бестужев был хорошим мастеровым: изготавливал хронометры, затворы для винтовок.
Другой декабрист, Константин Петрович Торсон, изобрел молотильную машину. Правда, когда он решил поселиться в Селенгинске, а там одни степи, много скотоводства и мало земледелия, его изобретение оказалось невостребованным. Но чертежи молотильной машины Торсон послал братьям Беляевым в Минусинск, который называют сибирской Швейцарией, где особый микроклимат и очень развито сельское хозяйство, и вот там изобретение декабриста оказалось незаменимым. Но самое главное, то, что декабристы были всегда открыты и отзывчивы. К примеру, те же Беляевы, обработав свой урожай, давали молотильную машину соседям. Если декабристы получали новые семена, они также делились со всеми, кто хотел выращивать новые культуры»
Декабристы открывали школы, причем как те, в которых обучали грамоте, так и музыкальные, а также своеобразные аналоги сегодняшних ПТУ, школы профобразования, где шло обучение ремеслам.
Сибиряки прагматичный народ. Они видели в пребывании декабристов в Сибири большую для себя выгоду. К примеру, они понимали, что всегда можно было воспользоваться протекцией декабристов. Например, родственница Волконских была замужем за одним из российских министров, а мужем родной сестрицы Артамона Захаровича Муравьева был министр финансов.
МАЛОЕ ДЕКАБРИСТCКОЕ КОЛЬЦО
«Декабристских мест достаточно много в Сибири: это Чита, Селенгинск, Иркутск, Ялуторовск, Тобольск, Минусинск, Красноярск, - говорит заместитель директора по научной работе музея декабристов Тамара Перцева, - и все это находится вдоль железной дороги, что очень удобно для создания тура». Так родилась идея создать уникальный туристический маршрут – «Декабристское кольцо». Правда, организовать его самим музейщикам и ученым без серьезной финансовой поддержки государства сложно, поэтому иркутскими историками был разработан другой маршрут – «Малое декабристское кольцо». Он включает десять мест в Иркутской области, связанных с жизнью декабристов в Сибири.
Самая близкая точка на Байкале от Иркутска – Листвянка. Через этот поселок проходила дорога в Забайкалье, по которой везли, приговоренных к каторжным работам декабристов. Да и Байкал, на берегу которого стоит Листвянка, оставил неизгладимое впечатление у декабристов. Например, княгиня Волконская пишет в своих дошедших до нас записках: «Я переехала Байкал ночью при жесточайшем морозе: слеза замерзала в глазу, дыхание, казалось леденело». Впрочем, эти испытания были не самыми тяжелыми в долгом пути жен декабристов к своим любимым, отбывающим наказание на каторге. Так княгиня Анненкова, проехавшая от Москвы до Иркутска на лошадях за 18 дней, что для тех лет было очень быстро, пишет в своих записках: «Однажды меня едва не убили лошади, а в другой раз я чуть-чуть не отморозила себе все лицо, и если бы на станции не помогла мне дочь смотрителя, то я, наверное, не была бы в состоянии продолжать путь. Эта девушка принесла снегу в тарелку и заставила тереть лицо, тут я только догадалась - в чем дело. В этот день было 37° мороза, люди тоже оттирали себе лица и конечности, и мы мчались снова».
В туристический маршрут входит и Урик – место, где жили Волконские, Муравьевы, Лунин, где сохранилась могила Никиты Муравьева, Оек – там проживали Вадковский и Трубецкие, Смоленщина, Бельск, Тельма и другие места, где открывали школы, занимались земледелием, искусством и наукой ссыльные декабристы. Замыкает декабристское кольцо Олонки и Александровский завод. В Олонках, декабрист Владимир Раевский открыл школу (в этом здании сейчас находится детский садик), а также посадил яблоневый сад, часть которого сохранилась и по сей день. Кроме того, в поселке находится его могила. Жизнь в Сибири Владимира Раевского связана и с Александровским винокуренным заводом. У декабриста было шестеро детей, чтобы обеспечить достойное существование своей семье он устроился подрядчиком у местного купца и занимался поставками вина.
ТАЙНЫ И ЛЕГЕНДЫ
В истории жизни декабристов в Сибири есть так называемые «белые пятна» - неизвестные факты, породившие множеством легенд. Одна из загадок, связана с декабристом Михаилом Луниным: «За написание антиправительственных статей, за продолжение борьбы в 1841 году он был вновь арестован и сослан в Акатуй, – рассказывает Тамара Перцева, - Но было предписание, поскольку он был немолодой человек, ему тогда было лет 50, не использовать его в работе. Между тем, позже в архиве вдруг всплывают сведения, о том, что он не только работает в рудниках, но еще и скованным, почему, за что? Другая загадка связана с его смертью. Официальная версия кончины – смерть от инсульта. Но в воспоминаниях польского ссыльного (восстания 1863 года) Владислава Чеплинского мы читаем историю об убийстве Лунина по приказу из Петербурга. Причем в Акатуе, где было много ссыльных поляков, существовала такая легенда. Если был приказ о расстреле, то где он?»
История всегда полна загадок и мифов, хотя бы потому, что мы, живущие в 21 веке, не были свидетелями ее событий, и знаем о ней лишь из учебников и книг. Возможно, попыткой развеять мифы и легенды о жизни декабристов, систематизировать всю информацию о них, стало издание многотомной документальной серии книг «Полярная звезда», над которой работали московские, иркутские, новосибирские и петербуржские ученые, историки, декабристоведы. «Это уникальное издание, - считает Тамара Перцева, - «Полярную звезду» ставят в один ряд со знаменитым многотомным изданием, посвященным восстанию декабристов. Это документальная серия следственных дел. С 1925 года вышло, по-моему, уже 20 томов. «Полярная звезда» - в России это второе столь крупное здание. Это и эпистолярное, и научное, и литературное наследие, здесь практически освещены все аспекты жизни декабристов».
В планах Иркутского музея декабристов на ближайшие годы – проведение традиционного фестиваля «Декабристские вечера», популяризация уникального туристического маршрута «Декабристское кольцо». Одним словом, история декабристов продолжается в 21 веке, а декабристоведение становится неотъемлемой частью развития истории, образования, туризма нашего региона.