VII.

Как проводят зиму крестьяне.

    Занятия крестьян в поражонных голодом местностях весьма неопределенны. Когда была возможность, заготовляли суррогаты; ныне ищут костей, падали и вообще всякими путями снискивают пропитание.

    Больные лежат в лежку.

    Хозяйственное состояние крестьян плачевно. Имущество почти все ликвидировано, частью па хлеб, частью (в сходном районе губерния) на отопление.

„Покорно отдаются в руки судьбы"...

    Инструктор Губсоюза пишет: „Состояние населения в Бузул. у. самое отчаянное; полное отсутствие каких-бы то ни было материальных источников; положение, полное ужаса. Крестьяне живут надеждой на кого-то и тупо и позорно отдают себя в руки судьбы. Хозяйство окончательно развалилось".

    Из Пугач. у. пишут, что в Березовском районе „голодная масса людей с опухшими лицами бродит по берегам и оврагам, ища чего либо с'едобного, не считаясь с качеством, лишь бы утолить голод".

    Козловский сельсовет пишет, что граждане заняты тем, что бродят по степи, отыскивая остатки павших животных и, найдя таковые, с жадностью поедают.

    „Часто целыми толпами и одиночками крестьяне ходят по берегам рек и озер, в надежде найти какую нибудь себе пищу, траву или корень; сдирают с деревьев сухую кору, которую толкут и едят. Целыми семьями бредут опухшие, с невероятно обезображенными лицами и воспаленными глазами, люди всех возрастов в Советы и Комитеты, просят им помочь. Было несколько случаев, когда, потеряв надежду утолить свой голод, по выходе из учреждения теряли последние силы, падали и умирали",—так пишет матвеевск. о-во п-лей (Бузул. у.).

    Крестьяне „из дня в день бродят по селам, как смертные тени, в поисках какого нибудь кусочка, или убивают дворовых псов и кошек и употребляют их в пищу. Таким образом, несчастные проходят несколько степеней голода и в конце концов—умирают". (Моршанский волсовет).

Просят помощи государства.

    „Лишь надеждой на скорую помощь со стороны еще живет и думает крестьянин" — сообщают из с. Пономаревки, Бугурусл. у.

    „Столовые и питательные пункты каждый день осаждаются толпама голодных крестьян—родителей голодающих детей,-которые просят немедленной помощи от государства, хотя бы для их детей" ( пос. Михайловский, Бузул. у.).

    Один из заведующих питпунктом просит указаний, „как поступать с голодной массой, которая не дает возможности кормления детей, т. к., войдя в помещение столовой, требует помощи и продовольствия".

Вооружонная охрана питпункта.

    Из Грачовки (Бузул. у.) телеграфируют, что „при раздаче пищи в столовой присутствует вооружонная охрана, ввиду сильного напора взрослых и детей, не получающих пайка".

    Однако, находятся села, население коих более сознательно относится к переживаемому бедствию.

    —Просим незамедлительно открыть в селе питпункт. Оборудование и отопление возьмем на свой счет,—заявляют крестьяне таких сел.

„Еще раз попытать счастья..."

    В с. Булгакове обсуждался вопрос том, что через месяц будет с'еден весь суррогат и начнется поголовное вымирание.

    Общее собрание граждан села, обсудив этот вопрос, постановило: „Еще раз попытать счастья—просить государство об отпуске каких либо продуктов, дабы не дать погибнуть хотя бы нашим детям, которые в настоящее время бродят как тени, не видя нечего питательного, за исключением лебеды, древеснсй коры или падали, которая считается даже за лакомство".

    При этом общество просит принять во внимание, что „раньше все требуемые от нас наряды, как продовольственные, так и иные, мы выполняли без всякого замедления и препирательства".

Крестьянская молодежь в борьбе с голодом.

    Иногда, как напр , в с. Девлизеркине, (Бугурусл. у.), в борьбу с голодом вступает крестьянская молодежь в лице местной ячейки Р. К. С. М.

    Вообще же крестьянская активность в борьбе с голодом не велика, да и не мудрено: какого активного отношения к жизни можно требовать от обезображенных голодом людей?

Где сельская интеллигенция?

    Инструктор АРА, побывавший в Мелекесском у., пишет: „дело помощи тормозится отсутствием интеллигентных сил и даже достаточно грамотных людей".

    Вообще, сельская интеллигенция (учителя, духовенство, медицинский персонал) в борьбе с голодом проявляет себя весьма слабо. Большая часть ее заблаговременно покинула угрожаемые по голоду местности.

Опускаются руки ...

    Недаром Рождественский к-т взаимопомощи, Бузул. у., констатирует, что „даже у самых энергичных людей, и то опускаются руки, не зная, что делать".

VIII.

Больше всех страдают дети.

    Что дети и страдают и умирают больше всего, об этом говорить не приходится. Об этом сам за себя говорит целый ряд фактов.

„Отец помер, мать сбежала..."

    Наблюдается почти поголовное бегство родзтелей от своих детей. „Моя памятная книжка—пишет инструктор Губсоюза - при обходе с. Грачовки пестрит заметками: „отец сбежал" или „отец помер, мать сбежала"; „отец и мать сбежали, оставив одних сирот".. Придя в один дом я встретил кучу лежащих на печи детей, все они больные, их шестеро, и самому старшему 14 лет. Отец помер, а мать куда то убежала, и они теперь вот уже вторую неделю не видят даже суррогатов и пробавляются лишь скудным пайком общественного питания, получаемым на двоих".

Дети грызут ручонки.

    Карабаевский волостной с'езд, Бугурусл. у., устанавливая страшную голодовку, пишет, что „матери голодающих детей, являясь в волисполком, заявляют, что дети по нескольку дней не видят ничего с'естного, ввиду чего грызут себе ручонки, так что приходится их связывать".

    Из Кассовского поселка, Бузул. у., сообщают, что дети до того истощены, что помирают во время сбора травы в поле. Трава собирается в пищу.

    Из Новосергиевки (Бузул. у.) телеграфируют: „Случаи голодной смерти детей учащаются".

    Из с. Пестравки (Пугач, у.) телеграфируют, что „дети мрут с каждым днем; трупы подбираются на улицах".

Умышленно замораживают детей.

    Есть случаи умышленного замораживания детей на полях и дорогах (Новосергиевка).

Дети замерзают в степи.

    Чорновский волисполком, Бузул. у., сообщает, что на почве голода население начинает панически раз'езжаться во все стороны за подысканием пищи. Eдят все, включая павших в степи жавотных и исключая хлеба, которого нет. Масса случаев оставления детей под видом отправки их в детский дом в с. Павловке. Недоезжая до эгого дома, детей бросают в степи на произвол судьбы. Были случаи, когда в степи обнаруживались трупы замерзших, истощенных детей. Наблюдаются многочисленные случаи оставления детей в Комитете взаимопомощи.

С. Криволучье-Ивановка.

    „В волости насчитывается 2880 детей, а разрешено кормить в волостной столовой лишь 500 чел. Во время обеда дети, коим не разрешено питаться в столовой, приходят толпой и со слезами просят оказать помощь—поделиться обедом, дать им хоть ложку супа".

    Моршанский волисполком, Пугач. у., сообщает, что 65% детей голодают. 1О% питаются на питпунктах Губсоюза и только 25% находятся в более ила менее сносных условиях

    Дочь Сафуры Забцевой, 13 лет, придя в столовую Пигматуллина, где была приготовлена пища в котле, не обращая внимания на кашевара и дежурного члена правления, бросилась руками в котел, вынула картофель и стала есть...

Несчастную пришлось отвести домой.

Мать душит детей.

    Из Матвеевской волости (Бузул. у.) пишут: „Наблюдаются часто в нашем районе такие картины, что ребенок отказывается получить пищу для себя, а просит разрешения накормить своей порцией мать, но есть случаи, когда перед своей смертью мать душит своих детей, чтобы не оставить их мучиться".

    Наблюдаются случаи (правда, редкие), когда ребенок, посланный в питпункт за обедом—своим и братьев—бесцеремонно вылавливает из котелка картофель и рыбу, предоставляя остальное на долю других.

Дети школы не посещают.

    Уездный Инспектор АРА по Ставроп, у. пишет, что „дети от истощения стали вялы и безжизненны, их только и можно видеть где нибудь забившимися в углу или, как дряхлые старики, они целыми днями просиживают на печке. Школы не посещаются частью потому, что голодному ребенку нет никакой физической возможности ходить в школу, частью-же потому, что у большинства их не имеется одежды, которая давно уже продана на хлеб".

В с. Б.-Алдаркине.

    Члены Б.-Алдаркинского селькома взаимопомощи, Бузул. у., прислали нам следующее письмо:

    „В с. Б. Алдаркине, Бузул. у., открытa 26 октября столовая для бесприютных детей. Но, к сожалению, она согласно выдаваемым продуктам, удовлетворяет только 1О% всех детей нашего села. Нам, как лицам, наблюдающим за правильным распределением пищи между детьми, приходится ежедневно быть невольными свидетелями потрясающих душу картин. Едва начинается утро как на улицах появляется длинная вереница детей с котелками, горшками, чашками направляющихся в столовую, и с самого утра столовая наполняется детьми. Нет ни одного ребенка, у которого остались хотя-бы малейшие черты, свидетельствующие о его нормальности в физическом отношении,—бледные, исхудалые лица, ввалившиеся глаза и щеки и тощие туловища, едва держатся на ногах. Какое чувство жалости и сострадания наполняет душу каждого, увидевшего этих детей — этот цвет и надежду Советской республики, на долю которых выпала тяжолая година ужасного голода!

    Но вот настает момент выдачи пищи. Вся толпа детей начинает волноваться и наперебой подставляет свои котелки, горшки, чашки.

    Счастливцы, зачисленные в столовую, наконец, удовлетворены и, довольные, расходятся по домам, но после них остается толпа детей, численностью гораздо превышающая удовлетворенную, и начинается плач, просьбы, мольбы: „почему нам не выдается пища, почему мы оставлены за бортом?". Многие дети, истощонные голодом и изнеможонные, в столовой же впадают в беспамятство. Были еще более ужасные факты: 12 летний мальчик Николай Егоров, скончался у котла, через день в столовой-же умерла его сестра, Пелагея, 6 ти лет, а на другой день умер их отец—Андрей Егоров. Таким образом, в течении 4-х дней вымерло целое семейство. И такие ужасные факты наблюдаются ежедневно.

Чго будут делать дети, когда умрут родители?

    Таким вопросом задается Андреевский волисполком (Бузул. у.) В волости на днях открывается квакерами приют на сто детей—круглых сирот. Губсоюзом открыта столовая на тысячу детей. Но это — капля в море. Голодает все население. И детям придется весьма плохо, когда умрут их родители.

Почему нужно кормить одного из десятерых?

    Так спрашивает нас заведующий отделом общепитания бугурусланской многолавки т. Кузьмин:

    „Полезность питательных пунктов в деле общественного питания очевидна, население с отрадой встречает их появление, но они далеко не удовлетворяют нужды населения: там может питаться один из десятерых явно голодающих детей, а девять оставлены на произвол судьбы. Такая помощь очень незначительна и даже непонятна, почему нужно кормить одного из десятерых? Да и эта помощь оказывается не в полной мере, нет хлеба, круп и жиров, кормить приходится только рыбой и картофелем".

    Таким же вопросом задаются и граждане с. Абдуловского Завода, Бугур у. Сельком взаимопомощи предложил гражданам этого села строго соблюдать 10% норму питания голодных детей

    „Узнав об этом—пишет председатель Аманакского о-ва п-лей,—граждане Абдуловского Завода окружили меня и со слезами просили допустить всех детей. Исключонные дети окружают ежедневно столовую и плачут, прося хоть ложку горячего супа, при этом кричат: не дайте погибнуть голодной смертью или перебейте нас сразу, чтобы мы не мучались больше! Некоторые дети от бессилья сваливались прямо в снег и их пришлось развозить по домам в салазках к своим родителям, которые говорят: куда нам детей, когда мы сами пухнем от голода и скоро умрем".

IX.

Обследование голодающих семей.

    Попытка подворного обследования голодающих семей-дворов впервые была произведена в районе шенталинского многол. о-ва п-лей, Бугурусл. у.

    Были обследованы три наиболее поражонных селения района, - в каждом по три типичных голодающих семьи.

    Обследование производилось местными властями, совмество с представителями кооперации, и дало следующий результат.

С. Денискино.

    Село является наиболее поражонным голодом в районе.

    1) Дом Халиуллы. В сенях на голом полу лежит труп женщины лет 65-ти, в избе полное разрушение, на полу лежит последний представитель семейства—женщина лет 65, представляющая из себя живой труп. Все семейство умерло с голода.

    2) Другое жилище—землянка, вырытая после пожара; на нарах, в грязи, валяются трое детей от 3-х до 7 лет и сам хозяин лет 35, все без движения. Еле ходит одна хозяйка дома.

    3) Дом В Хайруллина—хозяин уже умер; осталась женщива лет 40 с тремя детьми от 3 до 8 лет. Женщина еще ходит, но дети лежат без движения.

    Домов, подобных описанным, в Денискине насчитывается 100 и около 200 человек находится при смерти от голода.

С Костюнькино.

    Голодовка в селе превращается в массовую.

    1) Гражд. Казанцева. Муж умер с голода. Состояние ужасное. В зыбке ребенок одного года. Лицо страдальчески—сморщенное, старческое, похожее на сказочного гнома. Руки высохли до невозможности. Плача не слышно. На вопрос, чем кормится ребенок, мать отвечает: исключительно молоком, но его с каждым днем найти все труднее. Ребенка ожидает голодная смерть. Мать безнадежно смотрит на возможность помощи со стороны.

    2) Гражд. Маслов.—Девочка 9 лет умерла: другая девочка начинает пухнуть. Живут суррогатами и мирской подачкой. Старик—хозяин дома—лежит без признаков жизни. Положение безнадежное.

С. Старое-Урметьево.

    1) Милордов Конст.—Войдя в дом, представители селькома были встречены словами:

    — Пожалуйста не оставьте детей... сам умру... хлеба ни крошки...

    Семья из 6 человек; старик 60 лет лежит на печке и изредка издает стон, сопровождаемый конвульсивным движением. Из 4-х детей двое записаны в питпункт. Надежда на оставшийся пуд лебеды и соломенную крышу (думают продать на корм).

    2) Цыганов Вас—Грязная душная избушка. Отец с сыном заняты палением в печке двух лошадиных ног, предназначающихся на варево. Мать с дочерью ушли собирать по селу. К столовй приписан только мальчик 8 лет. Кроме падали и отбросов от убоя скота, ничем почти не питаются.

    — Где сдохнет скотина, скажите мне, я все ем,—заявляет хозяин.

    На государственную помощь надежда потеряна. Только открытие детской столовой дает родителям надежду, что дети их не умрут. Сами же родители определенно ждут смерти.

    3) Рытинова Мария. Муж и часть детей умерли от голода еще в сентябре. Сейчас осталось трое детей. Ютятся в дымной, грязной бане; пища варится в передбаннике, в „камине". Угар—обычное явление. Положение семьи плачевное. Пекут хлеб из лебеды с лошадиной кровью. Изнуренная мать всецело озабочена спасением детей. Сообщение о предстоящем открытии питпункта было встречено детьми с неописуемой радостью. Глаза голодных радостно блестели. Мать зарыдала. Нужна не только продовольственная помощь, но и помощь одеждой, бельем, ибо как дети, так и мать буквально прикрыты тряпками.

С. Девлизеркино.

    1) Гр. Степ. Мадоркин. Семейство состоит из 6 человек. Дети лежат в лохмотьях, опухшие. Ноги и все тело матери распухло. Продали последнюю корову. Семья обречонная.

    2) Изба Як. Казанцева. Hа печке двое детей; тело высохло, осталась одна кожа да кости; живые только одни глаза. Семья состоит из 7 человек. Продали последнюю лошадь. Хозяин дома ушел куда глаза глядят, захватив с собою 15 летнего мальчика.

    3) Изба Андр. Казанцева. Положение бедственное. Два сына хозяина служат в красной армии, отец же их умирает на печке с голоду и из работящего крестьянина превратился в тень. В прошлом году наложенную на него хлебную разверстку вывез на ссыпной пункт до одного фунта.

    В Девлизеркине подобных домов насчитывается до 120. Если помощь не придет, начнется поголовное вымирание.

Обход изб в Мелекесском у.

    Инструктор АРА обошол несколько домов в с Боровке. В результате он пишет: „От виденных душу раздирающих сцен я не могу отделаться даже и теперь, через несколько дней".

    Вот данные его обследования:

    1) В одной избе—труп старика. Его семья, спасаясь от голода, разбрелась, куда глаза глядят У него не хватило сил уйти и он умер медленной смертью.

    2) Входим в сени другой избы. Посреди сеней—труп девочки 13—14 лет. При виде ее мне живо вспомнились картинки, виденные мною в детстве в каком то журнале с надписью: „Голод в Индии". Буквально одно и то же. Скелет, еле обтянутый тонкой, темно-грязной кожей. Тонкие руки, ввалившийся глубоко живот, высохшие губы, не закрывшие белых молодых зубов. В следующих избах—еще и еще трупы. Их не успели зарыть. Трудно копать могилы—нет сил.

    3) Входим еще в избу. Большая семья. Сохранившие силы спешно ткут рогожи, в надежде от продажи их достать хоть фунт муки. На нарах молодая девушка с большими, неподвижными глазами. Она умрет не сегодня—завтра. В углу, на куче мочала, под жалким покрывалом виднеется большое человеческое тело. Мне говорят, что тут умирают двое. Открываю тряпье — скорчившаяся фигурка девочки, плотно, лицом к лицу, прижавшаяся к взрослой женщине. Это—две сестры. Мать у них умерла, отец „пропал". Они не ели ничего 7 суток, и теперь умирают... Они не поворачивают к нам даже головы, не меняют широко открытого взгляда...

    Инструктор Губсоюза т. Смирнов обследовал положение крестьян в четырех селах Вузул. у.—Результаты его обследования таковы:

С. Ново-Никольское.

    В пяти семьях 24 чел. Из них 18 детей. Из 18 детей 11 питается в столовой.

    Здоровых—хотя бы относительно — взрослых нет; к числу здоровых можно причислить лишь одного ребенка.

    Истощенных взрослых 3, детей 6. Опухших взрослых б детей 9. Сверх того, один ребенок окончательно болен.

    В двух семьях мужья сбежали, ребенок помер от голоду; в третьей — муж в красной армии, дети умерли.

С. Кузьминовка.

    В 13 ти семьях 84 челов., из них детей—51. Из 51 детей питается в столовой 20.

    „Здоровых" (еле ходят) взрослых 17, детей 4. Истощонных взрослых 7, детей 34.

    Опухших взрослых 4, детей 12. Сильно болеет взрослых 4, детей 2.—Двое померли: старик и ребенок.

С. Ероховка.

    Обследовано пять семей. В них—27 чел. Из них детей- -17. Из общего количества детей питается в столовой 6.

    Условно „здоров" один взрослый,: Истощонных взрослых 5, детей 6. Опухших взрослых 4, детей 11. В одной семье муж сбежал.

С. Грачовка на Току.

    Обследованию подверглись тридцать семейств. Общее население их—156 чел. Детей 97, из них 43 питаются в столовой. „Здоровых" взрослых 22, детей 26. Истощонных взрослых 8, детей 18. Окончательно больных, взрослых 9, детей 11.

    Муж помер; хозяин сбежал; отец помер, мать сбежала; муж сбежал; муж сбежал..." (из записной книжки инструктора).

Общие результаты.

Всего обследовано 53 семьи в четырех селах.

В них народу—291 чел.

Из „ детей —183 „

Из общего количества детей кормится в столовой 80 чел.

„Здоровых" — взрослых 40, детей 31.

Истощонных— „ 34, „ 91.

Опухших     — „ 19, „ 50.

Больных      — „ 13, „ 14.

    И в данном случае неопровержимо устанавливается, что дети страдают гораздо более взрослых.

X.

За последние дни.

    Настоящий номер был уже закончен набором, когда из ряда сел стали поступать в изобилии все более поражающие сведения о новых „бытовых явлениях" голодающей деревни—росте преступности, людоедстве, трупоедстве и проч.

    Ввиду этого, мы сочли нужным дополнить номер этими, леденящими кровь, донесениями с мест.

Как выглядит деревня.

    Один из инструкторов Губсоюза по этому поводу пишет: „Общий тон голодной деревни мрачный до невозможности. Не слышно веселого смеха играющих детей и шумного разговора и сутолоки крестьян; не слышно лая ссбак; в ночное время вы не услышите петушиного пенья. И днем и ночью тишина и жуть леденящая. Даже галки, вороны и прочие птицы,— и те куда то исчезли..."

Голод делает людей преступниками

    Страдания деревни дошли до таких пределов, что стерли всякую грань между „допустимым" и „недозволенным". Голодные ввели в практику принцип: „Все дозволено".

    Что голод делает людей преступниками, доказывается все увеличивающимся количеством грабежей.

    Так, из Мочинского сельсовета, Бузул. у., пишут, что „граждане, раньше никогда ни в чом незамеченные, ныне, в связи с неимением продовольствия, производят всевозможные грабежа, кражи и убийства. Ночью неизвестные банды являются к гражданам и всячески над ними издеваются, с нанесением побоев, после чего производят ограбление.

    Родители принимают всевозможные меры к уничтожению своих детей".

    Из Августовской вол.. Пугач у., пишут, что „некоторые голодающие обратились к грабежу, отнимая последнее добро у своего же голодного брата".

Людоеды и трупоеды.

    Сообщения о случаях людоедства и поедания человеческих трупов начинают поступать почти ежедневно.

    Так, из Пестравки, Пугач, у., сообщают, что „женщина отрубила от человеческого трупа руки и ноги, каковые с'ела. Голодные таскают с кладбищей трупы для еды. Умерших детей не носят на кладбище, оставляя для питания".

    Хищения и поедания трупов вызываются крайней степенью голода.

    В домах, где люди решаются на трупоедение, нет ни крошки с'естного. Один из представителей власти тщательно осмотрел подобный дом, но „никакого потребительского вещества не нашол".

Как быть с людоедами?

    Терпимы-ли в людском обществе людоеды и трупоеды ?

    Новгородский летописец 1230—31 года описывает, примерно, такие же ужасы:

    „Инии простая чадь (чернь) резаху люди живые и ядаху, а инии мертвые мяса и трупие обрезаюче, ядаху, а друзии конину, псину, кошки".

    Но тогда—690 лет назад—таких людей хватали и жгли на огне, отсекали им головы и вообще казнили.

    Что же нам делать с людьми, решающимися на людоедство? Преследовать, убивать?..

    Единственный выход—рациональная помощь, могущая возвратить им человеческий облик.

С похоронами еще хуже.

    Похоронное дело все более и более ухудшается. Из Грачовки на Току (Бузул. у.) сообщают, что „трупы мертвых в ряде сел и деревень собираются по улицам и складываются в пустые амбары до весны, т. к. для измученных голодовкой крестьян рытье могил—оконч. непосильн. труд.     Отдельные граждане зарывают трупы на кладбище только лишь в снег, но ветер разносит его, обнажая трупы, кои растаскиваются собаками".

XI.

Каковы выводы?

    Из собранного нами материала можно делать разнообразные выводы. Но нам-бы хотелось, чтобы из него был сделан теперь же единственный и самый главный вывод:

Необходимо помочь голодным.

    Предоставим „заключительное слово" самим представителям голод. мест.

    Мы постарались описать ужасы голода. Не на хладнокровного историка и бытописателя голода расчитаны они, но—на отзывчивую душу рабочего и крестьянина благополучных местностей. Для истории время еще далеко не наступило, и наше описание имеет лишь практическую задачу.

    В этом случае нас поддерживают места.

    —„Если все это описывать, то не хватит никаких сил,—резонно заявляет Рождествен. к-т взаимоп.,- не описан, нужно, а немедлен. живая помощь.

    „Если сейчас не будут приняты меры для спасения хотя бы голодных, погибающих детей,—добавляет он,—то они обречены на верную смерть".

„Промедление смерти подобно..."

    Правление кабановской многолавки точно также заявляет, что „промедление с общественным питанием угрожает полным вымиранием населения", а землянское коопер. об'единение констатирует, что „взрослые являются обречонными на верную и неизбежную смерть".

Лишь бы спасти детей!

    Таков вывод голодающего крестьянства „Смотреть на них—буквально катятся слезы. Принимая во внимание, что будущие сыны революции, невинные дети, трудно страдают от несчастья—костлявой руки голода,— им необходима помощь и помочь им надо". — пишет Криволучье-ивановский волкрестком.

В долгу не останемся!

    Так уверяют голодающие крестьяне (с. Н.-Туарма, Бугур. у):

    „Мы взываем ко всем учреждениям, организациям и лицам, коим дороги интересы трудящихся. Дайте нам хоть маленький кусочек хлеба! В долгу не останемся!"

    Из целого ряда сел сообщают, что крестьяне обещаются оплатить сторицею всякую помощь.

Помощь, помощь и помощь.

    Но помощь должна быть нешуточная. Размеры ее достаточно ясно определяет неплюевская волость Бузул. у.

    „Раз вымирают от голода целые семьи, это уже грозный признак такого голода, на борьбу с которым нужно притти быстро, не полумерами, а продуктами, в таком количестве, чтобы можно было не дать людям умереть".

А председатель матвеевского кооператива (Бузул. у.) говорит как раз то самое, о чем и нам хотелось-бы во всеуслышание заявить, ради чего издан настоящий номер: он призывает к помощи голодающим.

Помогите, пока еще не поздно!

    „Слыша здесь о таком ужасном бедствии нашего многострадального крестьянина, когда-то кормильца и поильца, и видя, как падают эти столпы нашего рабоче—крестьянского государства, в силу человеческого сострадания, я не в состоянии сдержаться, чтобы не закричать:

    — Товарищи, помогите, пока не совсем еще поздно, тому, кто в тяжолые годины войны и революции положил последнее свое достояние, а теперь, одинокий, всеми покинутый, как ненужный пес, околевает с голоду. Помогите, пока еще не поздно!

    Поверьте, наконец, что бедствие слишком велико, во сто крат больше, чем вы там думаете, и та помощь, какая оказывается теперь, есть только капля в море..."

Размеры необходимой помощи.

    Население Самарской губ голодает.

    Голод начался еще с прошлой зимы. С каждым днем количество голодающих увеличивалось, средства питания постепенно таяли, и в настоящее время голод дошол до ужасных размеров.

    Уже весной 1921 г. голодное население питалось травами, листьями... Но в то время были некоторые надежды на урожай. В июле эти надежды рушились окончательно. С полей, вместо хлеба, были собраны лебеда, овсюк, конский щавель и др. сорные травы. Все, что можно было есть, было обращено в муку и с'едено. В октябре и ноябре хлеб был заменен иными суррогатами. Кошки, собаки, конский помет, трупы павших животных и даже.. трупы людей,—одним словом, все, чем можно наполнить желудок, что выбрасывается в обычное время, на что сытый человек не может смотреть без отвращения,-все это поедается голодными. Но и этих „суррогатов" с каждым днем становится все мевьше и меньше. Запасы их с каждым днем истощаются. Нет, впрочем, не все запасы, увеличивается количество человеческих трупов.

    Вот до какого ужаса дошло положение голодающих. Самому населению без посторонней помощи из такого ужаса не выбраться, т. к. для этого нет ни средств, ни силы. Первые проедены, а вторые потрачены в поисках пищи.

    Нужна самая широкая помощь, немедленная помошь помощь не отдельных лиц, а всего населения России. Общественная, обязательная помощь. Чтобы фраза о помощи не была пустой фразой, постараемся пояснить ее цифрами.

    По собранным статистическим сведениям, в декабре месяце все население губернии по питанию распределялось таким образам:

Обеспеченных продовольствием. . . 260386 чел. 9,2%

Обеспеченных в недостаточн. степени. . . 638603 „ 22,8%

Голодающих . . . 1907650 „ 68%

Всего. . . 2806639 „ 100%

    Из приведенных данных видно, что из каждой сотни населения питаются удовлетворительно 9 чел., живут впроголодь 23 чел. и 68 чел. едят перечисленные нами „суррогаты".

В числе 2 546 253 (638.603+1 907 650) нуждающихся и голодающих состоит:

Детей . . . 1.015.146 чел—39 8%

Взрослых . . 1 531 107 „ — 6О 2%

    До сего времени помощь оказывалась только детям. В декабре месяце питалось:

В столовых Губкомголода, - Губсоюза

136 741 чел. - 13.4%

АРА 185.625 „ — 18 3%

Всего 322.366 чел. — 31.7%

    Остальные дети в числе 692 780 чел. (68,3%) и все взрослое ньселение 1,224 870 чел. оставались без всякой помощи.

    Следовательно, почти два миллона человек переживают всe ужасы голода и нуждаются в немедленной помощи.

    Что же нужно сделать для спасения их от голодной смерти?

    За ответом на этот вопрос обратимся к арифметике. До будущего урожая остается 8 месяцев. Голодному человеку, чтобы не умереть, нужно 15 ф. муки в месяц или (15 ф.х8 меc.) 3 пуда на 8 месяцев. Перемножив 3 пуда на 1.907.650 чел. голодающих, получим 5.722.950 пуд., которые необходимы до нового урожая. Месячная норма определится в 715 369 пудов.

    Вот размеры необходимой помощи в цифрах.

    Чтобы осуществить эту помощь на деле, необходимо напрячь все силы всего населения России.

    Только при организованной помощи всего населения России возможно осуществление спасения двухмиллионного населения от ужасов голода и голодной смерти.

    Дорогой читатель, кто—бы ты ни был,—рядовой рабочий или крестьянин или власть—имущий, прочитав этот журнал и свернув его, снова вспомни прочитанное тобою, представь себе все ужасы голода и снова посмотри на заглавие статей. Там написано: „Помогите". Помоги и ты чем можешь. Если ты рабочий -сделай что нибудь; если ты крестьянин—поделись твоими запасами с голодным братом; если ты власть имущий—окажи содействие своим влиянием к скорейшему собиранию и доставке хлеба. Помни, читатель, что каждый час даже каждая минута ускорения помощи может спасти человеческую жизнь.

    Поделись же с голодающим братом. Вспомни, что в то время, когда ты, окружонный семьей, обедаешь, в это самое время обезумевшая от голода мать, может быть, тоже обедает... трупом погибшего от голода ребенка.

Помоги же!!

Последствия неурожая и голода.

    Последствия каждого из бывших у нас неурожаев и сопровождавших их голодовок всегда были более или менее значительными, в зависимости от размеров бедствия.

    Эти последствия—двух родов: физиологические, подрывающие здоровье населения, и экономические, подрывающие его благосостояние.

    Всякому известно, что от недостатка питания, от голода, живые организмы теряют вес и, как говорится, „тощают". Размеры этого отощания зависят от размеров недоедания, продолжительности его и в конце концов, могут повести к смерти.

    Продолжительность периода голодания у различных живых существ—различна: она тем меньше, чем меньше и моложе животное. Уже в древности знаменитому греческому врачу Гиппократу, жившему за четыре века до Р. X., было известно, что легче всего переносят голод старики, потом—взрослые и труднее-дети и из них особенно те, которые живее по темпераменту. При опытах над животными установлено, что очень молодые щенята погибали при лишении их пищи через два—три дня, двухнедельные—через две недели, а старые собаки—через 1¹/₂— 2 месяца. Такова же, приблизительно, средняя продолжительность возможного голодания и у людей различных возрастов; 3 - 4 дня у детей и до 2 месяцев у стариков. Если взять жавотных различной величины, то мы увидим, что, напр., лошадь или верблюд могут голодать месяцами, морская свинка или кролик—дней 10, вороны—дня 4, а маленькие птички не больше дня.

    При голодании всю энергию голодающий организм почерпает не из пищи, а заимствует из собственных тканей, от чего и происходит потеря в весе тела. Запас тканей ограничен, почему голодание или даже недоедание может продолжаться только определенное время, которое находится в зависимости от размера трат организмом энергии при работе, движении и пр. Если организм находится в полном покое, то расход тканей тела происходит медленнее и он может долго обходиться без пищи. Например, при зимней спячке некоторых животных—сусликов, сурков, ежей, медведей—они очень продолжительное время обходятся без пищи без видимого для их организмов вреда в смысле потери здоровья. К подобным же приемам предохранения своего тела от чрезмерных потерь в тканях прибегает, сознательно ила бессознательно, человек. В литературе имеются указания, что псковские, например, крестьяне во время голодовок одевались в тулупы, забирались на печь или даже в печь и оставались там молча и неподвижно, как-бы подражая спящему медведю. Такая неподвижность и уменьшение потери тепла, являющегося тоже одним из видов энергии, сводит потерю в тканях тела к минимуму и позволяет легче и дольше переносить голодание. Помимо подобных приемов, ограничить свои траты организм при голодовке не в состоянии.

    Человек, как установлено опытами над собой с научными и спортивными целями Таннером, Четти, Мерлатти, Сукки и др., может голодать, обходясь совершенно без всякой пищи, до 40 дней, при условии, если он будет находиться в полной неподвижности. В жизни были случаи голодания приблизительно по стольку же временя. Например, был случай 35 дневного голодания на религиозной почве одного человека, который однако, погиб.

    Наукой установлено что голодание полное и неполное не имеет значительной разницы. И то и другое одинаково, в конце концов, гибельно для организма.

    Неполное голодание, когда пища усваивается недостаточно во всех ее составных частях, вследствие каких либо болезней пищеварительных органов, или когда она не содержит в себе в достаточном количестве некоторых из этих частей (напр., белков, жиров, углеводов или, наконец, солей), ведет к истощению организма. При неполном голодании картина изменений в организме разнообразится, при чом, например, полное отсутствие в пище минеральных солей ведет к смерти даже быстрее, нежели даже при полном лишении пищи. Очевидно, соли, не будучи сами источником энергии, необходимы для правильного хода химических и физических процессов в организме, и отсутствие их вызывает быстрое расстройство этих процессов, несовместимое с жизнью. Жизненная машина не может функционировать без солей, как паровик без смазочного масла.

    Это чрезвычайно важное обстоятельство для уяснения себе всего вреда даже при неполном голодании. Ведь, и в условиях переживаемого бедствия, можно сказать, из всей массы населения почти никто не питается как должно и, таким образом, мы должны понять, как велико бедствие. Оно должно страшно отразиться на здоровьи тех, кто выживет, оставить неизгладимые следы в них; оно отразится не только на переживших голод, но и на их потомстве. Для иллюстрации приводим пример. В 90 х годах во Франции было отмечено, что являющиеся для отбывания воинской повинности граждане, зачатые и рожденные в Париже во время осады его немцами, отличались слабостью, малым ростом и т. п.

    Какие изменения происходят в организме при голодании? Исследования трупов животвых, подвергнутых голоданию, и тела погибшего после 35 дневной голодовки человека, о котором уже говорилось выше, показали, что потерпели изменения не только ткани вообще, расходуясь на поддержку жизни, но и все почти внутренние органы—печень, селезенка, почки и проч.—за исключением сердца.

    Вот в кратких чертах все, что мы нашли возможным сказать о тех последствиях голода, которые он оставит на выжившем населении. Он, несомненно,страшно отразится на эдоровьи масс населения и очень сильно на будущих поколениях.

    Самарская губерния располагает земельным простором и крестьяне в этом отношении находились в лучших условиях, чем в других губерниях, но, тем не менее, крестьянское хозяйство не имело прочного основания. Темнота массы, отсталые формы обработки земли и вообще нерациональность построения крестьянского хозяйства вели к тому, что каждый неурожай болезненно переживался населением и сильно подрывал его благосостояние. Так было еще в условиях нормального времени, до империалистической войны и революции.

    Каждый неурожай отзывался прежде всего сокращением площади посева и количества скота. Так, посевная площадь под всеми культурами в 1911 г. равнялась—3,933 179 дес., после же неурожая этого года она упала до 3,777.895 дес. (на 150 тыс. дес). Правда, в следующем же году она опять поднялась до прежней цифры, но население не могло оправиться от последствий неурожая. Это видно из следующего.

    Общая численность всех видов скота к вачалу полевых работ с 1911 г. выражалась в таких цифрах:

1911 г. . . . 4 243 820 гол.

1912 г. . . . 3 231 746 „

1913 г. . . . 3,748 012 „

    Неурожай вызвал сокращение численности скота более чем на один миллион голов. Эго сокращение коснулось каждого вида скота без всяких исключений. К весне следующего года сокращение выражается меньшей цифрой, но все таки оно огромно, достигая до 500 тысяч голов. Даже к весне 1914 г численность скота еще не была восстановлена и она выражалась в цифре 4,009 267 гол. Прошло три года и в течение этого периода влияние неурожая не было полностью ликвидировано.

    В отношении рабочих лошадей и коров дело обстояло более благоприятно. Сопоставления дают такие цифры:

    Весной 1911 г.—раб. лошадей 868,336 гол., коров—602 120 гол.

    Весной 1914 г.—раб. лошадей 869,009 гол., коров—593 488 г.

    Численность рабочих лошадей удалось к весне 1914 г. восстановить полностью, но численность коров все же была меньше, чем три года назад, хотя убыль в количестве коров, сравнительно, выражалась уже очень небольшой величиной.

    Из всех этих сопоставлений мы могли бы,—говорит Гр. И Баскин, выдержки из статьи которого „Десять лет назад" („Вестник Самарского Губ. Эк. Совещ.") мы и привели вместе с цифровыми данными,—сделать определенные выводы о длительности того периода, в течение которого крестьянское хозяйство могло бы справиться с последствиями переживаемого ныне неурожайного года. Пo аналогии можно было бы ожидать, что посевная площадь, которая в ближайший год должна еще более сократиться, в 1923 г. вновь должна будет приблизиться к первоначальной величине.

    Но неурожаю 1921 г. предшествовал неурожайный 1920 г. и, кроме того, крестьянское земледелие и скотоводство были расшатаны в своих основах длительной мировой и гражданской войной.

    Приведем для иллюстрации некоторые данные. Посевная площадь сокращалась следующим образом:

В 1913 г. она была равна 4,022,631 дес.

„ 1916 г. „ „ „ 2,808,000 „

„ 1920 г. „ „ „ 1.647 000 „

„ 1921 г. „ „ „ 1,323,000 „

    В 1922 г. она должна бы выразиться 1,051 751 дес. (441.750 дес. озимого сева и 610,000 ярового), но эта цифра является предположительной в части, относящейся к яровым. С мест идут настолько неутешительные сведения об убыли скота, что являются серьезные опасения, что oбсеменение ярового клина выразится в значительно меньшей цифре.

    К весне 1921 г количество рабочего скота по сведениям Губстатбюро, было 426 021 гол., к осени оно, вследствие падежа от бескормицы, убоя и вывоза за пределы губернии, уменьшилось ва 36,7% и ко времени осеннего взмета предположительно должно было быть 270 тыс. голов. Убыль скота продолжается и сколько его останется к весне—сказать невозможно, одно можно уже и теперь видеть, что положение со скотом катострофическое.

    При таких условиях мы стоим перед угрозой еще большего сокращения посевной плошади, ибо без скота немыслима обработка земли.

    Кроме убыли скота, убывает и мертвый с.-x. инвентарь, распродаваемый для покупки хлеба, убыль его не может быть учтена даже приблизительно.

    Крестьяне хорошо сознают свое безвыходное положение и говорят, что весной „лопатами будут ковыръть землю", но засеют яровыми сколько можно. Много ли можно посеять таким способом, особенно если привять во внимание страшный упадок сил от голодовки всего населения, которое выживет? Можно ли будет работать на том скоте, который останется—не будет продан, с'еден, не падет от бескормицы?—вот страшные вопросы, которые невольно встают перед нами.

    Мы уже не задаем себе такого вопроса: когда же население оправится от последствий неурожая 1921 г.,— он несвоевременен.

    Теперь могут только задаваться вопросы о сохранении сотен тысяч жизней, о сохранении их работоспособности, а хозяйств - от окончательного разрушения.

    К разрешению, хотя бы только частичному, этих последних вопросов должны быть направлены все силы, почему мы и обращаемся к населению губерний, находящихся в лучших условиях по урожаю, с призывом помочь, чем можно, самарским землеробам.

К. Григорьев.

Слушайте!

    В дни безумия и ужаса, в дни беспросветного горя и слез, из занесенных снегом сел и деревушек несется один общий стон:

    Хлеба!

    В этом стоне—вопле слились в одно и мольбы отцов и матерей, и детский неутешный плач и предсмертное хрипение умирающих.

    Этот стон, вопль приходит к нам с утренней зарей, живет с нами тяжкие, томительные дни, и когда мы, усталые, узмученные от дневной работы, расходимся по своим углам, он незримо идет за нами, рисует невиданные, неслыханные муки, звучит в ушах одним:

    — Хлеба!

    В тяжолом забытьи от забот мятежного дня, когда сон ищет власти, над человеком, обещая ему сладость забвенья, этот стон—вопль врывается в комнаты, проникает в сердце, пронизывает мозги и встают перед закрытыми глазами тысячи и тысячи обезображенных голодом лиц.

    Смотрите! Конца нет обречонным на гибель. Длинной вереницей проходят они, с глазами, полными мольбы, с иссохшими щеками, на которые уже смерть положила свою серую печать земли...

    Бесконечной чередой тявутся они и из привольных степей пугачевских и из лесных зарослей Ставрополя и Бугульмы, отовсюду, где огонь—солнце пожрал свою жертву,—спалил хлеба и луга, иссушил землю и дал в пищу людям коренья, кости и падаль.

    Видите ли вы, живущие не под страхом неминуемой голодной смерти, эти посинелые лица, доносится ли до вас этот ужасающий вопль о помощи, будит ли он вас в темные ночи отдыха, звучит ли всей своей силой при свете дня, заставляет ли дрожать ваше сердце состраданием, и готовы ли вы пойти на помощь умирающему с голода самарскому пахарю?

    Вот мы, вами незнаемые, несем к вам свое бремя, свою непосильную ношу, ибо мы сами бессильны перед стихийным бедствием, мы не можем своими силами сделать, что нужно и, складывая эту ношу перед вами, братски зовем:

    Bозьмите часть ее, какую можете, на себя, спасите от безвременной смертной муки хотя сколько нибудь из тех, кто еще недавно своим хлебом кормил многих и многих.

    Спасите землепашца с его семьей куском хлеба, кто чем может, спасите его рабочую лошадь, ибо без нее нет крестьянина и крестьянства, вырвите из об'ятий смерти тысячи голодных, разутых и раздетых детишек—ведь стыд и позор ляжет на ваши головы, если в братских могилах,—их уже роют,—будет похоронено население целой губернии, если вместо житницы России она станет сплошным кладбищем, жилищем мертвых!

Всем Компомголодам, кооперативным и профессиональным организациям, членам РКП (б) и их партийным Комитетам, всем рабочим, крестьянам и честным гражданам Р. С. Ф. С. Р.

Дорогие товарищи!

    Выпуская новогодний номер „Известий", мы хотим сообщить всем трудящимся России правду об ужасах голода в Самарской губернии.

    Мы глубоко уверены, что печатаемые нами документы из голодных мест явятся самым красноречивым доказательством громадности бедствия и лучшим агитационным материалом.

    Мы товарищески просим и даже требуем от вас: распространить наши „Известия" среди трудящихся; перепечатать документы в ваших изданиях; развить максимум энергии и инициативы по агитации, чтобы пробудить чувства человечности у сытых и полусытых, дать толчок к братской помоши умирающим от голода; организовать сбор пожертвований и принять исключительные меры, по переброске собранного нам.

    В деле помощи голодающим Самарский Губсоюз является хозяйственным аппарат. Губкомпомголода. Деньги, продукты, белье, одежду шлите в адрес Губсоюза, параллельно сообщая об этом Губкомпомголоду. Адрес: Самара, Coветская ул, д. № 151, Губернскому Союзу Потребительных Об-в.

    Дорогие товарищи! Каждый час промедления с присылкой помощи уносит в могилу сотни, тысячи жизней самарских детей и хлеборобов. Не медля ни одной минуты, приступайте, к агитации и сбору пожертвований.

    Помогите скорее! Помогайте беспрерывно!

    С товарищеским приветом

    Правление Самарского Губернского Союза Потребит. Об-в.

Цена № 3000 руб. (Весь сбор предназначается в пользу голодающих).

(Сохранена орфография оригинала)