Глава 1. Ритм дождя

…И снова звериный рефлекс разбудил меня, заставил насторожиться. Причиною тому был не шум, не грохот, а нечто иное, нечто, что я никак не мог понять. Внезапный грохот заставил броситься на его источник – окно. Чёрт, это был всего лишь гром, но какой гром! Он, перекатываясь, шагал по небу, голодно рычал. Небо кипело, беснилось, изрыгая на грешную землю потоки воды, казавшейся в неверном свете луны потоками крови. Оно то чернело, то светлело, время от времени разрываемое ядерными вспышками молний. Дождь усиливался, перерастая в неистовый град, осатанело отстукивая дикий африканский ритм. Всё это: рев бурлящих небес, грохот грома, барабанная дробь града – сливалось в неистовую какофонию. Она то замирала, будто уходя в глубины сознания, то с удвоенной силой возрастала. Сердце, подобно ей, то затихало, прислушиваясь, то начинало стучать с невероятной силой, норовя выскочить из груди. Адская мелодия ночи всё нарастала, сводя с ума. Тело начинало пульсировать в такт ей. Хотелось закричать – из глотки вырвался лишь звериный рык. Это ещё больше испугало меня, и я, как побитый щенок, забился под подоконник жалобно скуля. Хотелось убежать, спрятаться, лишь бы не чувствовать телом ритм ночи, не смотреть на разверстое небо. Я боялся, панически боялся, выл, но вместе с тем благоговел перед стихией, завороженный дикой пляской дождя.
Внезапно я почувствовал, что что-то связывает меня с происходящим за окном. Будто это всего лишь декорации, сопровождение какого-то обряда. Я боялся, но вытянул руки в окно, подставляя их крепким пожатием капель дождя. Постепенно высовывался всё больше и больше, словно невидимые нити тянули меня туда. Нахлынула волна гнева, обиды. Я почувствовал, что должен быть там, где бушует стихия, а не нежится в уютном тепле домишки с камином.
И я вышел, будь что будет, но вышел. Новая вспышка молнии донесла пугающую мысль: «Кровь…». Она заставила сжаться, залепетать:
-Нет… Ну что же это?
-Кровь! – одержимо всхлипнул мозг.
Эта мысль густым туманом заволокла душу, поработила тело, и я попятился жалкий, раздавленный, в черноту ночи. Как же я испугался! Это была новая, страшная суть меня, изгнать которую не представлялось возможным.
Но желудок урчал, сжимался и подскакивал, напоминая о чрезмерном голоде и мне ничего не оставалось, как брести по тёмным мокрым улицам в поисках добычи.
Странно, но дождь обходил меня стороной, словно своего, родного, осыпая мириадами брызг дома и мостовые. Я уж и совсем задумался об этом, когда словно через пелену заметил тусклый огонёк сигареты под козырьком подъезда. И я замер прислушиваясь…
А он всё молчал, только нервно мелькал во тьме огонёк сигареты. Внезапно огонёк стремительно помчался вниз, упал в лужу и затух, а человек сплюнул и выругался:
-Чёртово небо!
И тут я стал диким – ничтожный человечишка ругал небо, которое я желал и любил, мечтал уничтожить всю прелесть этой ночи!
Из того, что было дальше, не помню ничего, кроме дурманящего вкуса крови, тонкой струйкой стекавшей мне в желудок. Я наполнялся энергией, чувствовал себя великим как небо, развёрстое вспышками молний, я уже не ощущал, я уже был частью этой прекрасной картины, наслаждался глубиной ритма дождя. Помню лишь, как насытившись, побрёл домой. Вернувшись, лёг в холодную постель и, глядя на светлеющее небо, подумал: «Да, завтра мир ожидает сенсация!». Мрачно ухмыльнулся, обнажив ряд белоснежных, вполне человеческих зубов и уснул под умиротворённый перестук дождя…