До начала пандемии COVID-19 зарубежные визиты президента, даже государственные, были делом вполне обыденным и мало интересовали прессу. «Отправился с визитом… встречали… по итогам подписан ряд соглашений… на пресс-конференции лидеры заявили…» – эти фразы почти превратились в шаблон, а само освещение визита – в обязательный номер, который надо отработать. Но после пандемии и локдауна любой визит сразу становился предметом особого внимания – он воспринимался как знак возвращения к нормальности, надежда на то, что вскоре возобновятся не только полёты спецбортов, но и обычные рейсы...
Украинский конфликт и последовавший за его началом фактический разрыв отношений между Россией и Западом снова привел к тому, что межгосударственные визиты в Россию и из России перестали быть рутинным делом. В условиях политического давления, включающего не только персональные санкции, но и выдачу МУС ордера на арест российского президента, любой такой визит становится громким политическим заявлением – о нежелании конкретной страны присоединяться к антироссийской кампании, ее готовности поддерживать с Москвой рабочие отношения и отказе от признания всего набора западных нарративов о России.
Практически с самого начала конфликта Индия заняла особую позицию, которая определялась ее экономическими и политическими интересами – как их понимали индийские элиты. Отказ Европы от прямых закупок российских углеводородов не привел к фактическому прекращению их экспорта.
Изменился его характер: если ранее российская нефть шла в ЕС напрямую, то теперь она поставляется туда через посредников, к которым в западной прессе приклеился ярлык ландроматов – «отмывочных»: Китай, Индию, Турцию, ОАЭ, Сингапур. С одной стороны, такое усложнение логистики наносит ущерб интересам, как продавца, так и покупателя, которые вынуждены продавать по более низкой цене и покупать по более высокой соответственно. С другой – такая схема позволяет европейским политикам делать хорошую мину при плохой игре, демонстрируя, с одной стороны, непримиримость в отношении действий России, с другой – фактически давая зеленый свет для импорта переработанной российской нефти в Европу, необходимого для функционирования экономики стран ЕС.
Это не мешает, однако, европейским лидерам и экспертам вести дипломатическое наступление на Россию, требуя от лидеров третьих стран осудить действия Москвы и ввести против нее санкции по образцу европейских и американских. Индия почти сразу оказалась под мощным дипломатическим давлением: тщательно выстраиваемый имидж «самой большой демократии мира» требовал, по мнению западных стран, чтобы Дели примкнул к западной коалиции, борющейся против «российской агрессии».
Индия оказалась в сложном положении. С одной стороны, она не желала портить отношения с западными странами – важнейшими экспортерами индийских услуг, торговля с которыми обеспечивает приток валюты в экономику. С другой – не собиралась рвать отношения с Россией, своим давним союзником, с которым в 2000 г. был подписан договор о стратегическом партнерстве и который неизменно выступал в поддержку Индии на международной арене. Наконец, Индия в принципе не желала поддаваться внешнему давлению, которое могло бы поставить под угрозу ее стратегическую автономию – основной принцип, лежащий в основе индийской внешней политики.
В результате глава МИД Индии Субраманьям Джайшанкар заявил, что европейцы, сами получающие российскую нефть, не вправе упрекать Индию за то, что она действует в собственных интересах, и обвинил западных политиков в лицемерии.
В итоге Москва и Дели решили не дразнить гусей. Лидеры обеих стран сочли, что реальное партнерство важнее красивых жестов, и механизм двусторонних визитов первых лиц, почти бесперебойно функционировавший с 2000 г. с перерывом на COVID, был поставлен на паузу.
Это не помешало росту экономического партнерства: товарооборот между Россией и Индией, невзирая на всё новые пакеты санкций, бьёт всё новые рекорды и в этом году, скорее всего, превысит 70 млрд долл., учитывая ту часть, которая не попадает в официальную статистику.
Зачем же тогда нужен был этот визит, если всё и без него развивается неплохо?
Прежде всего – это возвращение к нормальности, к тому порядку вещей, который существовал до пандемии. Последний раз Владимир Путин был в Индии в 2018 г.; нынешняя поездка – демонстрация, с одной стороны, того, что Россия считает Индию одним из ключевых партнеров в нынешнем мире, да и в складывающемся полицентричном миропорядке тоже. С другой – того, что Индия планирует и дальше ориентироваться в своей внешней политике прежде всего на собственные интересы и не собирается уступать западному давлению. Это подтверждает подписанное соглашение о двустороннем сотрудничестве до 2030 г., намечающее его основные направления. С 2018 года слишком многое изменилось в мире – нужно обновить ключевые договоренности.
По итогам поездки подписано сравнительно немного документов – в основном меморандумы о взаимопонимании, не предполагающие конкретных действий, но устанавливающих рамки, в которых эти действия возможны в будущем, и подтверждающие стремление обеих стран развивать отношения и впредь. Объяснений этому два: во-первых, за прошедшие годы и Россия, и Индия научились решать текущие вопросы в рабочем порядке, без того, чтобы приурочивать подписание документов к громким визитам. Во-вторых, бизнес любит тишину, а бизнес в условиях санкций – особенно. Россия совершенно не заинтересована в том, чтобы подставлять своих друзей в Индии под угрозу вторичных санкций.
При этом стороны подтвердили намерение и дальше работать над увеличением товарооборота, чтобы довести его к 2030 г. до 100 млрд долл. Это серьезная заявка – с учетом того, что потенциал экстенсивного роста практически исчерпан.
Сейчас Россия продает в Индию в стоимостном отношении столько нефти, сколько она продавала в Европу до начала конфликта. Это значит, что необходимо искать новые пути и двигаться вперед не прыжками, а шаг за шагом, не только наращивая товарооборот, но и постепенно исправляя дисбаланс в торговле. Сегодня она ведется с огромным профицитом в пользу России; цель – по возможности поднять объем индийского импорта. Сделать это можно как за счет увеличения закупок товаров индийского производства, так и за счет реимпорта европейских товаров, доступ к которым сейчас затруднен из-за санкций. Но для того, чтобы решить эту проблему структурно, необходимо выстраивать новые производственные цепочки, инвестировать в Индию, организовывать там производство, самим фокусируясь на НИОКР и ориентируясь как на свои потребности, так и на рынки третьих стран.
Еще одна заявка – на продолжение и расширение военно-технического сотрудничества. Хотя Россия продолжает выполнение заключенного еще до украинского конфликта контракта на поставки С-400, не секрет, что сейчас усилия российской оборонки направлены, прежде всего, на то, чтобы снабжать оружием действующую армию.
При этом Индии, судя по итогам последнего конфликта на границе с Пакистаном в мае этого года, нужен примерно тот же набор вооружений, который востребован в текущем конфликте на Украине – то есть БПЛА разных типов, средства ПВО для защиты войск и стратегических объектов, истребители пятого поколения. Очевидно, что в ближайшее время Россия эти запросы удовлетворить не сможет; но в случае, если украинский конфликт завершится в обозримом будущем, она сможет предложить Индии современное, недорогое и проверенное в боях вооружение, причем в больших объемах.
Наконец, важное направление дальнейшего сотрудничества – медийное. Одним из ключевых событий визита стало открытие канала RT India – преемника существовавшего в советское время иновещания.
Этот мощный инструмент «мягкой силы» был почти утрачен в последние десятилетия – и сейчас возрождается на основе новых технологий. До сих пор представления о России и ее роли в мировой политике и экономике представители индийского урбанизированного среднего класса – наиболее политически активного слоя – черпают преимущественно из англоязычных европейских, британских и американских источников. Нетрудно понять, какой образ при этом формируется. RT India предоставляет альтернативную точку зрения, которая в Индии крайне востребована...
Алексей Куприянов – Руководитель Центра Индоокеанского региона ИМЭМО РАН, к.и.н.
Фото Комсомольская правда