То, что умиляет
Ребенок лет двух-трех быстро-быстро ползет на чей-нибудь зов и вдруг замечает своими острыми глазками какую-нибудь крошечную безделицу на полу. Он хватает ее пухлыми пальчиками и показывает взрослым.
А мелкие листики мальвы! Вообще, все маленькое трогает своей прелестью.
Толстенький мальчик лет двух ползет к тебе в длинном-длинном платьице из переливчатого лилового крепа рукава подхвачены тесемками… Или другой ребенок идет вразвалочку, сам он — коротышка, а рукава долгие. Не знаю, кто из них милее.
Мальчик лет восьми-девяти читает книгу. Его тонкий детский голосок проникает прямо в сердце
Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве…
Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве, имеет ветхий, заброшенный вид. Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, зарастет полынью, а сквозь песок на дорожках бьются зеленые стебли…
Сколько в этом печали и сколько красоты!
Мне претит дом, где одинокая женщина с видом опытной хозяйки хлопочет о том, чтобы все починить и подправить, где ограда крепка и ворота на запоре.
Если какие-нибудь черты в лице человека…
Если какие-нибудь черты в лице человека кажутся вам особенно прекрасными, то не устанешь любоваться им при каждой новой встрече.
С картинами не так. Если часто на них глядеть, быстро примелькаются. Возле моего обычного места во дворце стоят ширмы, они чудесно расписаны, но я никогда на них не гляжу. Насколько более интересен человеческий облик!
В любой некрасивой вещи можно подметить что-либо привлекательное… А в красивом — увы! — отталкивающее.
Я никогда не встречала людей с более тонким слухом…
Я никогда не встречала людей с более тонким слухом, чем главный императорский казначей Масами`цу. Право, он мог бы расслышать, как падает на пол ресничка комара.
Однажды, когда я жила в правом крыле канцелярии императрицы, Наринобу, приемный сын его светлости Митинага, только что получивший звание тюдзё, нес дежурство во дворце.
Пока я беседовала с ним, одна из фрейлин тихо прошептала мне:
— Расскажите господину тюдзё историю про картинки на веере.
Я ответила ей чуть слышно, одними губами:
— Когда вон тот господин уйдет. Даже она не расслышала и, наклонившись ко мне, стала переспрашивать:
— Что такое? Что такое?
— Возмутительно! — воскликнул Масамицу. — Ну если так, я весь день не тронусь с места.
«Но как мог он услышать?» — изумились мы.