Вертолётчик ПВО

Полярный день.

Офицерская судьба с 1978 по 1981 год сложилась так, что я проходил службу на островах Северного ледовитого океана, а точнее на острове Новая Земля, в должности летчика-штурмана, а с 1980 года в должности командира вертолета Ми-8.
В войска ПВО я попал чисто случайно. Проходил службу в Белорусском военном округе. В отпуск приехали знакомые летчики и за разговорами и воспоминаниями задали вопрос, есть ли желающие поехать по замене на Новую Землю. Так получилось, что менять надо сразу весь экипаж. Мой командир экипажа загорелся поехать на север. Через год пришел приказ о переводе к новому месту службы. Взяв самые необходимые вещи, мы вылетели в Архангельск. В Архангельске зарегистрировались в режимном отделе и стали ждать своей очереди на посадку в самолет. В Архангельске погода стояла летняя, температура + 18 - 20 тепла. Да начало лета, а нам все говорили, что вылет откладывается по метеоусловиям. Тем, кто первый раз вылетал к новому месту службы, было не понятна причина отмены рейса. И только 4 июня 1978 года наш самолет взял курс на Новую Землю. С интересом смотрели мы на новые пейзажи. Сначала под крылом проплывал лес, затем воды Баренцова моря. Когда заходили на посадку на аэродроме в п. Рогачево, то увидели. что вся земля покрыта снегом. Мы были одеты по-летнему, а попали в настоящую зиму. Температура -4 градуса, ветер 15-18 м/сек. Сразу почувствовали себя не уютно. Наши теплые вещи были упакованы в ящики, и сразу достать их было не возможно. Но опасения оказались напрасными. Нас уже ожидали. Закутав в теплые тулупы, нас загрузили в машину и повезли в жилой городок. В городке стояли пятиэтажные дома, и в квартире был накрыт стол. Встреча прошла в очень "горячей" обстановке, в полном смысле этого слова. Стояло полярное лето и мы не могли понять, что за время суток сейчас. Застолье закончилось только на третьи сутки. Уже давно прошли все сроки представления командованию о прибытии к новому месту службы. Из-за такого приема мы. по незнанию, чуть было не попали в неприятную историю. Дело в том, что на Новой Земле служба для наземного состава составляла один месяц за два и по этой причине, многие хотели остаться как можно дольше. Были случаи когда сменщиков спаивали и закладывали командованию. Таких офицеров и прапорщиков отправляли к старому месту службы с взысканием, а хитрецы оставались продолжать службу еще один год. У летного состава выслуга не зависела от условий Севера. Наше отдельное военно-транспортное звено входило в состав дивизии ПВО и дислоцировалось на аэродроме "Кузнечик", поселка Рогачево. Задачи на звено возлагались от обеспечения поисково-спасательных работ во время полетов истребительной авиации и перевозки личного состава на дальние радиолокационные точки. По западному побережью острова были расположены роты и батальоны РТВ, обеспечивавшие контроль за летающими советскими и американскими самолетами. Нас командир дивизии пожурил за опоздание с докладом о прибытии к новому месту службы, дал 3 дня для сдачи теоретических зачетов и приказал начать ознакомительные полеты. На следующий день мы пошли на аэродром принимать авиатехнику. Но нас опять ждал "ввод" в строй по законам новых сослуживцев. Нас пригласили на борт самолета Ил-14. Наше транспортное звено состояло из двух единиц самолетов Ил-14 и двух вертолетов Ми-8. Бортовым техником самолета был Петр Испенков. Рост у него был метр восемьдесят, вес сто тридцать килограммов. Могучую фигуру обхватывала, сшитая из двух ремней, портупея. Противообледенительная система самолета была спиртовая, на борту находился запас спирта в количестве 40 литров.
Рука у борттехника спокойно обхватывала трехлитровую банку, словно граненый стакан. Меркой у него служила солдатская алюминиевая кружка. Отмерив норму спирта и выпив его, он налил в кружку и со словами:"посмотрим, приживешься у нас?", протянул кружку мне. Спирт я пил, но не в таких количествах, решил будь, что будет. Жидкость была холодная и приятно обжигала горло. Выпив и немного закусив, почувствовал, что проваливаюсь в небытие. Очнулся я уже в комнате, только на следующий день. На этом проверка была закончена. Сдав положенные зачеты, через неделю, приступили к ознакомительным полетам. Летать оказалось не сложно. Стояла ясная погода, видимость была прекрасная. Рельеф местности был равнинный, с небольшими возвышенностями. Маршрут полета пролегал то над тундрой, ровной как биллиардный стол, то над морем. Получив допуск к полетам в районе аэродрома, приступили к самостоятельным полетам. Задачи на вертолетное звено возлагались, в основном, по перевозке войск на точки дислокации. Вертолетам стояла основная задача по обеспечению поисково-спасательных работ при выполнении плановых полетов самолетов-перехватчиков. Дополнительная задача - перевозка личного состава на точки РТВ и руководящего состава дивизии для проверки боеготовности этих точек. На точках располагалось несколько человек и служить в таких условиях было и физически и морально тяжело. Все точки располагались по западному побережью острова. Самая северная точка была на мысе Желания. Все это предстояло изучить и освоить. Погода в Арктике очень переменчива, не зря Арктику называют кухней погоды. Получаешь у диспетчера разрешение на вылет, синоптик выписывает метеорологический бюллетень, выходишь на крыльцо, а туман стоит, что не видно вытянутой руки. А через 10-15 минут опять светит солнце и видно вокруг, сколько хватает глаз. Особенно неприятно было, когда находишься в воздухе, а в районе посадки стоит туман. Постепенно мы привыкли и к погоде и к местности. Бала еще одна задача, которую официально никто не ставил, но не выполнить ее было не возможно. Это была охота и рыбалка. Остров состоял из множества мелких островков и озер, заливов, проток. В них водилось много рыбы, а по тундре паслись большие, до нескольких тысяч голов, стада диких северных оленей. Все это привлекало внимание командование дивизии и других частей. Была еще одна негласная, но давно утвердившаяся традиция. На острове было два гарнизона. Один находился в Рогачево, там дислоцировались авиационный полк ПВО и вертолетная эскадрилья ВМФ. Второй гарнизон находился в 15 км в Белшьей губе. Там командовали моряки. Начальником гарнизона был моряк, контр-адмирал Кастрицкий. Все части обеспечения тоже были в подчинении моряков. Это и магазины и школы и детские садики. Форма одежды тоже была разная, у нас зеленая, у моряков черная. В магазине нас обслуживали после моряков, бытовала даже поговорка: " в Америке все для белых, а на Новой Земле, все для черных". Такое же взаимоотношение было и среди командиров соединений. Наш командир дивизии был и в должности и в звании одинаков с морским адмиралом, но фактически обязан подчиняться начальнику гарнизона. Это было очень серьезное препятствие при выполнении вспомогательных задач. У каждого военачальника было свое угодье для охоты и рыбной ловли. На территорию моряков нам строжайше было запрещено высаживать рыбаков. На острове есть озеро "Гольцовое", там стоял хороший домик для рыбаков. Построены сушильни, коптильни и прочие строения. Рыба ловилась круглый год и в неимоверных количествах. У нас таких строений не было. За охраной природы следили моряки, и если командование узнавало, что мы высаживали рыбаков, то поднимались вертолетчики моряков и вылетали представители прокуратуры с проверкой. Это были довольно рискованные полеты для нас. Но командиры частей постоянно готовили команды рыбаков, одни отправляли их на наземном транспорте, другие договаривались с нашим командованием и мы высаживали их в нужных местах. Раз в неделю привозили им продукты и забирали рыбу. Была еще одна особенность полярного дня. Это незаходящее за горизонт солнце. Понять когда день, а когда ночь не возможно. Только по положению солнца относительно окна можно было определить, какое время суток. Были случаи, что проснувшись, идешь на работу, а оказывается, что сейчас два часа ночи. Дежурный по штабу с улыбкой сообщает, что еще можно поспать. Погода стоит отличная, приходится идти спать, а организм сопротивляется. Постепенно мы прошли адаптацию к новым условиям и к зиме вошли в климатические условия.

Полярная ночь.

С приближением зимы, меняется природа и погода. В Арктике изменения происходят быстрее и заметнее. Не зря говорят, что июнь еще не лето, а август уже не лето. К этому времени постепенно приходит темное время и в тундре начинают цвести цветы. Цветы очень маленькие, но пахнут, что французские духи, очень приятно. В выходные дни компании собираются в тундре на шашлыки. К сентябрю с Большой Земли прилетают семьи, тундра наполняется женским и детским смехом, песнями, весельем. Все набираются энергии перед долгой Полярной ночью. Для нас наступает напряженная пора. Необходимо восстановиться в полетах ночью. В условиях без ориентирной местности очень трудно вести ориентировку, особенно на малых и предельно малых высотах. В это время мы летаем чаще, надо привыкнуть к новым очертаниям берега, запомнить, как выглядят ориентиры в ночное время. В конце сентября тундра покрывается снегом, и ориентироваться становится еще труднее. Полеты на дальние точки становятся реже, и маршрут пролегает по водной поверхности, вблизи береговой черты. Ночью очень хорошо виден обрывистый берег. Море становится черным, а береговая черта серая, хорошо видимая даже в плохую погоду. Для вертолетчиков есть и сложность в приземлении. В строевых частях на Большой Земле нас учили садиться в "колодец", вертолет зависает над площадкой, потоком от винтов раздувает снег и производит приземление. В Арктике такие посадки приведут к потере пространственного положения и гибели людей. Поэтому методика посадки была другой, и мы учились приземляться с поступательной скоростью, прижимая вихрь снега потоком воздуха и не давая закрыть кабину летчиков. Такой метод мне помогал в дальнейшей летной работе и в Московском округе ПВО и на пыльных площадках в Афганистане. К условиям полной темноты мы были подготовлены полностью. Зимой летать приходилось меньше, были сильные и частые вьюги, продолжающиеся неделями. В зимние дни все внимание утром приковано к громкоговорителю. Были целые недели, проведенные дома, выходили только в магазин за продуктами. Собиралось несколько человек, обвязывались веревкой и выходили на улицу. Если дул сильный ветер, а порой он достигал до 40 метров в секунду, приходилось вызывать дежурный тягач и на нем ехать в магазин. Особое место, по красоте, занимает Северное сияние. В тихую морозную погоду небо расцветает плавным переливом цветов. На небе висят космы разных по размеру вертикальных цветных полос. В такую погоду усидеть дома просто не возможно. Пространство между домами начинает заполняться жителями. В центре стоит высокая деревянная горка и все начинают с нее кататься. Стоит смех, появляется вино, закуска и начинается гуляние. Песни и смех стихают только под утро, жители получили разрядку после долгой пурги. Быт жителей городка как в семейном общежитии. Квартиры давались на несколько семей. Жили по две, три семьи. Мы жили с семьей бортового техника Валерия Власова. Женщины по очереди готовили пищу для семьи на керогазах. Авиационный керосин горит без копоти и женщинам не приходилось часто чистить кастрюли. Хотя неудобства были. Топить титан приходилось углем, выносили бытовой мусор на огромную кучу за домом. Были очень неприятные моменты при встрече с хозяином Арктики - белым медведем. Мишки частенько приходили полакомиться отходами и пугали жителей. Были случаи, когда выносивший мусор возвращался домой босиком, убегая от мишки. Неприятности медведи доставляли и часовым. В ненастную погоду медведь подкрадывался к часовому с подветренной стороны и лапой, размером с шапку-ушанку и когтем с указательный палец человека, сбивал с ног часового. Утащив его в тундру, съедал внутренности и уходил. Стрелять медведей запрещалось, они занесены в Красную книгу. Были зимы, когда медведи утаскивали до 6 часовых. В такие тревожные ночи дежурный по управлению объявлял по радио: "Внимание жителям 15 и 16 дома, возле домов ходит злой и голодный медведь" Конечно, весь гарнизон был встревожен. Без нужды жители на улицу не выходили. После бурана весь гарнизон выходил откапывать технику из снежного плена. Расчистив стоянки, собирались всем личным составом в классе, делились новостями, играли в преферанс и другие игры, в конце рабочего дня, приняв по 150 граммов, для снятия нагрузки, шли домой. Были и торжественные праздники, проходили построения, собрания, чествования победителей соревнования и лучших специалистов. В гарнизонном Доме офицеров проводились баллы и вечера отдыха. В такие ночи, даже пурга, не могла остановить жителей. Собравшись в группу по несколько пар, поддерживая друг друга, вытаскивая из сугробов сбитых ветром любителей танцев, уставшие, но довольные, приходили в Дом офицеров. Обратный путь был тяжелее. Так проходили долгие ночи. Была одна радость в доме, это телевизор. Смотрели спутниковое телевидение, но для нас это была роскошь. Напряжение в сети было всего 160-180 вольт, лампочки горели в полнакала, телевизор показывал плохо, а у многих жителей от такого света портились глаза. Особенно страдали дети. У нас с женой был сыночек, которому в то время, было всего полтора года и время для его воспитания было предостаточно. Первые слова, первые осознанные жесты, все записывалось на магнитофон, снималось на фотопленку. Правда и командировки в Амдерму, Воркуту, Нарьян- Мар и другие точки были длительными. По месяцу находились в отрыве от дома. Мы старались летом заготовить больше различных соков, чтобы дети могли не страдать от дефицита витаминов. Постепенно начинало появляться солнце. Сначала появлялась тоненькая полоска, которая постепенно увеличивалась и с каждым днем становилась все больше. Постепенно становилось светлей, на душе теплей, ведь долгая зима подходила к концу. Семьи начинали собираться на лето на Большую Землю. Летом в городке оставалось мужское население и женщины военнослужащие. Личный состав готовился к замене и очередным отпускам. У нас в звене тоже был график отпусков. Все старались отгулять отпуск летом. В звене подлежал переводу в Амдерму командир вертолета. Появилась вакантная должность.
У меня была квалификация "Военный летчик 2-го класса". Появилась возможность стать командиром вертолета, что в таких маленьких подразделениях появляется крайне редко. Все необходимые допуска я имел, что тоже положительно сыграло на дальнейшее назначение. Документы были оформлены и меня отправили в очередной отпуск. Отгуляв положенный срок, я вернулся в часть. Получив положенные проверки, был допущен к самостоятельным полетам. Стояло прекрасное лето и входить в новую должность казалось просто. Но не все так гладко, как кажется. Уметь пилотировать летательный аппарат и быть командиром воздушного судна, совсем разные качества. В авиации принято учиться на ошибках других. Если учиться на своих ошибках, то такая учеба может обернуться трагедией. Имея большой опыт летной работы, а к тому времени у меня был большой налет на самолетах и вертолетах, и практика полетев в качестве командира вертолета, я очень рано возомнил из себя такого « АССА», что быстро и сказалось при выполнении полетных заданий. В отпуск ушло все руководство звена, я был предоставлен под собственную ответственность. Полеты предстояли в простых метеоусловиях, на знакомые площадки и не вызывали особой дополнительной сложности. Помощником ко мне был назначен летчик- штурман из Амдермы Николай Фисун, только недавно прошедший переучивание с самолета. Сборный экипаж был "сырой" в плане опыта самостоятельных полетов. Сложных заданий мы не получали и находились в расслабленном состоянии. Слетали в командировку в Амдерму, Воркуту, Нарьян-Мар и вернулись на свой аэродром. Помню в Амдерме два медвежонка килограммов под сто, пришли в поселок и блокировали вход в магазин. Несколько часов покупатели не могли выйти из магазина. Задобрить решили сгущенкой, печеньем и конфетами. Стали бросать их мишкам, а мишки довольны. Одним движением лапы круглая банка сгущенки превращалась в тонкую полоску жести. Сгущенное молоко с урчанием слизывалось с лапы. Получив по порции снотворного, медведи успокоились, их увезли в аэропорт и отправили в Московский зоопарк. В один из свободных от дежурства по ПСС дней меня вызвал командир авиационного полка полковник Неживой. Немного отвлекусь по поводу фамилий в данном полку. Командир полка полковник Неживой, командир авиационной эскадрильи, подполковник Погребной, старшина авиационной эскадрильи, прапорщик Череп. В город Архангельск был командирован прапорщик Череп. Не секрет, что попадая с Новой Земли в большой город, хочется вкусить прелестей жизни. Что и сделал доблестный прапорщик. Попав в поле зрения военного патруля, он был доставлен в военную комендатуру, где дежурный стал выяснять личность прапорщика. Представьте лицо дежурного, получившего ответ на вопрос :"Звание, должность, часть и цель прибытия в Архангельск?", такой ответ:" Прапорщик Череп, подразделения Погребного, полка Неживого с Новой Земли". Не найдя лучшего решения дежурный спросил, сможет ли прапорщик доехать до гостиницы и отпустил его. Прибыв к командиру полка, я получаю задачу вылететь в район нахождения рыбаков и забрать одного прапорщика т.к. у него заболела жена. Для учебного полета было оформлено полетное задание на учебный поиск и спасание экипажа, терпящего бедствие. Для контроля был назначен начальник поисково-спасательной службы дивизии майор Грибов. Подготовив документацию, пошли к вертолету, а тут еще попутное поручение, для геологов доставить 2 бочки с бензином. Майор Грибов взял своих детей покататься на вертолете. Подготовив вертолет, вылетели в заданный квадрат. Найдя рыбаков, произвели посадку. Узнав цель нашего прибытия, рыбаки заявили, что полетят все. У них закончилось продовольствие, вся тара загружена рыбой и смысла в рыбалке больше нет. Вот тут и проявилась моя слабая командирская подготовка. Поручив погрузку правому летчику и бортовому технику, я пошел к геологам и слушал по радио песни Владимира Высоцкого, которые транслировала радиостанция Голос Америки, в память о певце и композиторе. Получив доклад, что груз на борту, я не проконтролировал его размещение и количество. Запустив двигатели, начали взлет. Зависнув на высоте 0.5-1.0 метр над землей, получил доклад от летчика-штурмана, что обороты в норме, перевел вертолет в поступательный полет. Выйдя на водную поверхность, почувствовал, что вертолет плавно снижается в воду. Потоком воздуха от винтов вода стала попадать на лобовое стекло и могла возникнуть угроза остановки двигателей. Вертолет продолжал снижение. Падать в воду было страшно, глубина в этом месте хоть и не большая, но могла быть трагедия. Развернув вертолет влево, вертолет ветром, а сила ветра составляла 12-15 метров в секунду, вынесло к береговой черте. Приземление было с креном 5-8 градусов в сторону моря. Выключив двигатели я дал команду покинуть вертолет, а бортовому технику слить топливо с правого топливного бака. Я боялся, что вертолет сползет в воду и опрокинется на правый борт. Винты постепенно теряли обороты и коснулись законцовками землю. Винты были повреждены, и взлет на таком вертолете был не возможен. Приехали геологи на гусеничном тягаче и водитель, осмотрев положение вертолета, решил вытащить его на косу. Зацепив тросом за специальные места, вертолет плавно выполз на сушу и поставлен на ровную площадку. Связавшись с аэродромом через пролетавший самолет, я доложил об аварии и месте нахождении. Разгрузив вертолет, мы стали ждать приезда наземной команды. Погода стала портиться, и мы просидели пять суток в ожидании помощи. На место происшествия наземным транспортом приехал инженер дивизии подполковник Белопольский. Осмотрев вертолет и определив объем работ, забрав посторонних, он уехал на аэродром. А экипаж остался у вертолета. С питанием нам помогли геологи, дали палатку и карабин. Хорошо, что все обошлось без жертв и мое наказание не привело к снятию с должности. Урок мне был на всю оставшуюся жизнь. В дальнейшем я сам руководил погрузкой, расстановкой и швартовкой груза.

Прерванный полет

В 1980 году, в марте или апреле месяце, проводились очередные учебно-тренировочные полеты самолетов Як-28 на аэродроме "Кузнечик". В очередной полет должна была подняться пара самолетов под командованием командира эскадрильи подполковника Кудинова и инспектора-летчика дивизии. подполковника Косинцева ( к сожалению время стирает фамилии и я могу ошибиться). Суть в том, что инспектор выполнял свой крайний (последний) полет, уже был подписан приказ о его переводе на должность заместителя начальника одного из летных училищ ПВО, и я рискнул на память заснять полет Як-28 на лютельскую кинокамеру. Задание на полет заключалось в выполнении маршрутного полета парой на малой высоте, 200 метров. Маршрут пролегал над морем. Обычный учебный полет, ничем не отличавшийся от сотен других, если бы перед полетом два опытных летчика, налетавших на данном типе не одну сотню часов, не договорились выполнить с подполковником Кудиновым бочку, а ведомый, Косинцев, заснимет эту фигуру пилотажа на кинокамеру. В полете произошло непредвиденная трагедия,- самолет потерял управление и с углом в 60-70 градусов врезался в лед. Погибли оба летчика ( самолет Як-28 двухместный, в составе командира экипажа и летчика-оператора).
Катастрофа произошла в 36 километрах от береговой черты. По команде с КП я вылетел с группой поиска и спасения к месту катастрофы. К району исчезновения самолета с радаров, нас навели с командного пункта. Подлетая к точке катастрофы, уже визуально, мы нашли место падения самолета. С высоты 100 метров осмотрели и сфотографировали место падения, разлет и курс частей самолета, определили площадку для посадки и приземлились недалеко от обломков самолета. Выключив двигатели, пошли осматривать место падения. Увидели на половину распущенный купол парашюта. Он стропами уходил в воронку во льду. Воронка от самолета была диаметром 2-2.5 метра, вокруг воронки была вода. Аккуратно подойдя к парашюту, мы за купол стали вытаскивать подвесную систему из воронки. Толщина льда была примерно 2-2.5 метра. Аккуратно мы подняли часть останков летчика. Второго летчика мы не обнаружили. Завернув останки в парашют, отнесли их в вертолет. Я стал осматривать лежавшие на поверхности льда части самолета. По полету лежали обломки двигателей и планера. Причем до удара самолета об лед, примерно метров в 100-150, лежал кок двигателя с открытыми замками, ближе к воронке еще какие-то мелкие детали. Остатки крыльев и хвостовая часть лежали по полету, но уже после воронки. Предположительно мы сделали вывод, что самолет начал разрушаться в воздухе. По всей видимости, оторвался кок двигателя и самолет резко спикировав, врезался в лед. Собрав все, что представляло ценного, для установления причины катастрофы, мы улетели на аэродром. По останкам летчика( по комбинезону) установили, что они принадлежат командиру эскадрильи подполковнику Кудинову.
Истинную причину мог рассказать только ведомый экипаж и кинопленка. Но в воздухе инспектор-летчик приказал своему оператору, выполнявшему киносъемку, засветить пленку и скрыть сам факт ведения съемки. Из Архангельска прилетела комиссия для расследования причин катастрофы. Когда мы поднялись в воздух и прилетели на место катастрофы, то увидели, что приземлиться не можем. От волнения моря место катастрофы превратилось в сплошную массу воды и льда. О приземлении и речи не могло быть. Сделав круг над местом падения, и выпустив сигнальную ракету, мы вернулись на аэродром. Я написал рапорт на имя председателя комиссии о том, что видел на месте падения и приложил фотографии. Но все мои доводы о том, что самолет развалился в воздухе, не имели значения. Вывод комиссии был однозначный: нарушение полетного задания, ошибка в технике пилотирования. Виновен экипаж. На причины катастрофы повлиял человеческий фактор. Вот такая трагедия произошла в моей летной работе.
Хотелось бы прочитать воспоминания летчиков истребительного полка, они точнее описали бы и причины катастрофы и фамилии участников трагедии.
По приказу Командующего Армией генерал-лейтенанта Горькова меня перевели в Московский военный округ ПВО. Попал я в "придворный полк", дислоцировавшийся в г. Ступино, Московской области.

[699x456]