Кредит как кризисная удавка

О нынешних финансовых и экономических глобальных передрягах сказано и написано много, в том числе в России. И ряд экономистов и финансистов выделяют, как одну из основных причин происходящего, доминирование доллара в качестве мировой валюты при монопольном праве Федеральной резервной системы (ФРС) США на его эмиссию. Что, думается, вполне справедливо.

Но есть аспект, который почти не затрагивался в многочисленных статьях о нынешнем кризисе. Речь идет ни много, ни мало о такой священной корове современного финансово-экономического устройства, как кредитная система. Судя по всему, именно она обостряет кризис и надолго затягивает выход из него.

Между тем в головах большинства людей, включая, между прочим, специалистов по финансам и экономике, жизнь в кредит настолько слилась с нынешним миропорядком, что они, похоже, и не мыслят себе без нее современность. Хотя в природе кредитной системы нет ничего, по сути, современного. Это описанный еще в Библии явный пережиток древности, называющийся, вообще-то, ростовщичеством.

То, что мировая финансовая система полна изъянов, которые делают ее неустойчивой, незащищенной и открытой всем спекулятивным ветрам, уже стало общим местом. Но обычно это объясняли засильем доллара. И только в конце 2008 – первой половине 2009 года многие авторы стали связывать наступление кризиса с переполнением рынка вторичными, третичными и т.д. производными долговыми бумагами – деривативами (долговые бумаги как якобы страховка других долговых бумаг).

Этот колоссально возросший в последние годы оборот деривативов вхолостую (добротно и часто ярко обрисованный во множестве публикаций), по данным профессора Стаффордского университета США Михаила Бернштама и других экономистов, составил перед самым обвалом фондовых рынков не менее 62 триллионов долларов, легко превысив мировой ВВП.

Все это сопровождалось не менее колоссальными спекуляциями и аферами с этими бумагами, а закончилось катастрофическим обрушением рынка деривативов, потянувшим за собой невиданное доселе падение фондовых индексов, а потом и «исчезновение» денег, о котором писал Василий Колташов.

Нелишне также напомнить, что роль спускового крючка нынешнего мирового кризиса сыграли именно долги по ипотеке (тоже наследия древнего мира) в США, являющейся одной из важнейших составляющих кредитной системы. По идее, все эти перипетии уже должны были навести на мысль: такая неустойчивость далеко не в последнюю очередь может порождаться как раз доминированием в мире отношений «кредитор-должник».

Думаю, если бы не их всепроникающее господство, такие аферы и обвалы были бы невозможны. По широко известному афоризму богатейшего финансиста мира Уоррена Баффета, деривативы – это финансовое оружие массового поражения. А он знает, о чем говорит. Тогда, если быть последовательным, нужно признать, что кредитная система – мировая фабрика для производства такого оружия. Без нее их бы просто не было.

Стоит также заметить, что на фондовых рынках мира циркулировали и циркулируют вместе и подлинно инвестиционные ценные бумаги (акции), и бумаги долговые. Это неудобоваримое ассорти из плохо сочетаемых ингредиентов уже само по себе способно до безобразия повысить неустойчивость фондовых индексов и амплитуду их скачков.

При этом даже курс акций оценивается на фондовых рынках отнюдь не по классическим капиталистическим критериям (например, по норме накопления капитала), а по маловразумительным оценкам рейтинговых агентств и армии аналитиков из разных институтов, фирм, фондов и т.п.

Хочу подчеркнуть, однако, что подлинная экономическая сущность акций и долговых бумаг совершенно разная, хотя и тем, и другим без тени сомнения присваивают статус «ценных». Но за акциями (если они не дутые) стоит действующий, а значит, растущий капитал предприятия и инвестиции в него, тогда как за долговыми бумагами – кредиты и долги.

Рискну предположить, что «ценность» долгов и долговых бумаг увидели в том, что ими, оказывается тоже можно спекулировать. Помнится, наша пресса в 90-е годы победно трубила о рождении в России рынка долгов, как показателя того, что мы прямым ходом идем к рыночной экономике. К чему, однако, приводит безудержная спекуляция долгами, возведенная в государственную политику, мы сполна ощутили на себе в 1998 году.

А ведь принципиально разная природа инвестиций и кредита не может не бросаться в глаза (если, конечно, на это совершенно явное различие глаза не закрывать). В частности, настоящие инвестиции, в отличие от кредитов, делаются не в расчете на произвольно назначаемую кредитором процентную ставку (так называемую цену кредита), а на зависящий от результатов производства прирост капитала (процент).

Кроме того, инвестиции не имеют, да и не должны иметь сроков возврата. До тех пор пока инвестор не продал свои акции, он остается собственником определенной доли капитала предприятия и вправе рассчитывать на соответствующие дивиденды. Но даже если он их и продал, это никак не сказывается на капитализации предприятия, ибо вложенные инвестором активы при этом не изымаются из капитала фирмы, а просто переходят к другому лицу.

Именно в инвестициях такого рода видится простое и естественное решение пресловутой проблемы «длинных денег» (замены долгосрочных кредитов на прямые инвестиции), которая в рамках отношений «кредитор-должник» если и решается, то с огромным скрипом. И уж, конечно, ни о какой ростовщической накрутке процентов на проценты при просрочке долга для инвестируемого предприятия не может быть и речи. Причем предприятие может быть каким угодно, в том числе и самоуправляемым, и вообще в собственности работников, а то и наоборот, скажем, с использованием рабского труда. Ведь речь идет о макроэкономических процессах.

В общем, кредит – это вовсе не инвестиция, а кредитор – не инвестор. Да, кредит, конечно, может вкладываться как капитал, но реально это делает, как правило, сам заемщик (если делает). А кредитору, вообще говоря, «по барабану», как используется его кредит. Ему лишь бы вернули деньги вовремя и с процентами. Но если он «положил глаз» на имущество заемщика, то ему и не нужно, чтобы тот вернул задолженность. Заберет его имущество в счет долга с набежавшими процентами, как и положено ростовщику, и всё.

Вопреки утверждениям Михаила Хазина, есть серьезные основания считать, что вовсе не сам по себе кредит, а именно концентрация финансов в банках и объединение последних еще в XIX веке в национальные банковские системы во многом способствовали росту и качественному развитию промышленного производства.

Не меньшую, а думается, даже большую роль в развитии экономики уже в то время сыграли акционерный капитал и, соответственно, массовые капиталовложения в производство через эмиссию и куплю-продажу акций на биржах. Что не меньше способствовало концентрации средств для их вложения в крупные производства, технические новации, в новые отрасли экономики и т.д.

Однако то, что это делалось в форме кредита, лишь способствовало взрыхлению почвы для кризисов. Ну, не был даже тогда вопреки утверждениям того же М. Хазина кредит двигателем прогресса! Он, смею утверждать, на прогрессе паразитировал, как, впрочем, и сегодня.

Могут, пожав плечами, возразить: по-вашему, получается, что весь мир шагает не в ногу? Но кризисы конца XX и начала XXI веков (1973–1975, 1987, 2000–2001 , 2008–2009) наглядно продемонстрировали, что в действительности мир все чаще и чаще сбивается с ноги. Не считая того, что одни страны тащат на долговом аркане другие и вовсе не туда, куда тем хочется. Если так будет продолжаться, то, скорей всего, шагать будет все труднее и труднее. Как в вязком болоте.

Как показывает картина кризисов еще с XIX века, перебои в платежах по кредиту, как правило, действуют по пресловутому принципу домино и быстро распространяются словно пожар. А сегодня благодаря компьютеризации и глобализации финансовых операций и их огромному ускорению – и подавно.

Стоит на фоне предкризисного и кризисного ухудшения финансово-экономической ситуации где-то случиться заминке в возврате денежных средств, как она быстро вызывает цепную реакцию подобных неплатежей по всем звеньям финансово-хозяйственных связей. Очень похоже на эффект домино. Ибо эти звенья, складывающиеся в цепочки – не просто товарно-денежные, а еще и кредитно-долговые.

В этом случае контрагенты выступают по цепочке для одних кредиторами, а для других – должниками. И все они, как нетрудно догадаться, ходят в должниках у банков, а банки – еще и друг у друга. Причем по цепочке «сверху вниз» от должника к должнику ставки кредита, а соответственно и долги, растут. В такой ситуации застой в платежах для должников оборачивается почти катастрофой. Кредиторам ведь нет дела до причин неплатежа.

Да еще банки, как известно, кредитуются друг у друга и у Центробанка. Получается, что вся экономика опутана кредитно-долговой, то есть, по сути (см. выше), ростовщической сетью. Соответственно, когда одни не могут расплатиться, то их контрагенты тоже быстро становятся неплательщиками… и пошло-поехало.

Над каждым должником нависает и при этом очень часто реализуется угроза быстрого роста долга по упомянутому принципу накрутки процентов на проценты. Причем по мере ухудшения положения спрос на кредиты, а за ним и ставка ссудного процента стремительно растут. То есть перезанять, чтобы расплатиться за уже возникшие долги, становится в таких условиях практически невозможным.

Пропорционально ставке кредита растет и недоверие друг к другу участников рынка. Все словно держат друг друга за горло и боятся отцепить руки. И это вопреки тому, что слово «кредит» как раз и означает «доверие». Наступает финансовый, а затем и экономический паралич, хаотически перемежающийся судорогами банкротств. Фактически происходит перекрытие каналов финансового обращения, и это только может усилить эффект «исчезновения» денег. А «закручивают задвижки» на этих каналах прежде всего должники и кредиторы в лице не кого-нибудь, а самих коммерческих банков. Ведь они имеют в нынешних условиях почти полную монополию на выдачу денежных средств (опять же в форме кредитов).

Не будем забывать также, что обычно всем этим катаклизмам предшествует избыточная кредитная накачка экономики для искусственного поддержания и повышения платежеспособного спроса, что и приводит ее к так называемому перегреву. В частности, курс ценных бумаг не только резко превышает при этом реальную стоимость активов компаний, но, что еще важнее, все больше и больше отрывается от них.

В июльском отчете Международного банка расчетов (его членами являются 29 Центробанков различных стран) за 2008 год прямо говорилось об опасности, связанной с «несдержанным ростом кредитов». Результат не заставил себя ждать.

Знаменательно, что версии причин нынешнего кризиса, где он обрисован как запланированный и рукотворный, похоже, лишь подтверждают негативную роль в этом именно кредитной системы. Одна из подобных схем изложена в книге Николая Старикова «Кризи$. Как это делается». Причем автор, проанализировав ряд событий прошлого и настоящего, настаивает на существенном сходстве Великой депрессии и нынешней рецессии.

Эту схему еще в 1921 году изложил в книге «Экономические тиски» ярый противник создания ФРС – член Конгресса США Чарльз Линдберг. Он описал три универсальных приема, с помощью которых можно успешно спровоцировать финансовые кризисы, переходящие в глубокий экономический спад. Вот эти шаги: 1. Увеличение денежной массы всеми возможными способами.

2. Создание кредитного ажиотажа (та самая кредитная накачка!). 3. Резкое сокращение денежной массы и требование срочного возврата долгов.

Именно по такой схеме, но с некоторыми нюансами, по Н. Старикову, и была спровоцирована Великая депрессия. Главный нюанс заключался в том, что в кредит предоставлялись еще и полновесные акции для спекуляций на бирже, причем всего за 10 % от их полной стоимости! И в эту игру активно и настойчиво втягивались все кому не лень.

Впрочем, долго уговаривать никого не приходилось. Уж очень выгодными были поначалу эти игры. Курс акций за счет огромного притока биржевых игроков рос необычайно быстро. Но в один далеко не прекрасный день 1929 года выдача кредитов закончилась, точнее, была обрезана, и долги потребовали немедленно вернуть. Все бросились распродавать акции, которые были скуплены кем надо за бесценок со всеми вытекающими отсюда тяжелейшими последствиями для экономики и населения.

Кризис 2008–2009 годов в этом отношении отличается от Великой депрессии в основном тем, что вместо акций шла по большей части спекуляция долговыми бумагами, в первую очередь ипотечными облигациями, а затем и их «страховками» – деривативами. Да и цепочка долгов, а затем неплатежей оказалась многоступенчатой, даже многоэтажной, сложной и запутанной.

Но в принципе ситуация по большей части схожа с 1929 годом и также полна ростовщических уловок, скупок обесцененных активов, ну, и поглощением одних финансовых структур другими. Кстати, рискну предположить, что и российскую границу кризис перешел по вполне конкретной причине - из-за набранных нашими банками и корпорациями иностранных кредитов на сумму не менее 500 миллиардов долларов, а вовсе не в силу пресловутой зависимости России от мировой экономики.

От такой зависимости, кстати, нам почему-то достаются одни шишки, а вот пышки плывут в руки разве что приближенным к власти олигархам. Так может, просто не надо влезать в такую зависимость и подставляться тем самым под воздействие губительных кризисных процессов в мировой экономике?

Например, простимулировать, наконец, по-настоящему инвестирование (скажем, под государственные гарантии) в нашу экономику средств российского бизнеса из оффшоров, которых там, по различным оценкам, набралось от 800 миллиардов до полутора триллионов долларов. Может, в этом тоже заключается корень болезненной зависимости России от самочувствия мировой экономики? Зависимость-то очень даже осязаемая и чувствительная: сделал что-то против воли ФРС, и оффшорные денежки могут «зависнуть».

Именно сосредоточение «в одном флаконе» ростовщического и спекулятивного начал вкупе с полной монополией на эмиссию долларов в роли мировой валюты способно приводить к глобальным потрясениям, переходящих в глобальную рецессию. Поистине чудовищная смесь! И надо еще удивляться тому, что кризисы не приняли хронический характер. Впрочем, сколько продлится этот кризис, и во что он выльется, пока непонятно. Глядишь, как раз и станет хроническим, если не поменять систему.Кредит - рабство, страх и нищета. Изъятие имущества банками.


В условиях спланированного финансового кризиса, банки требуют упростить процедуру изъятия залогового имущества.
Если у них все получится, то уже не нужны будут суды, милиция и т.п., а пришли крепкие мужички, вынесли тебя с семьей из квартиры, опечатали, продали, долг погасили, а ты... ну а ты как знаешь, можешь в коллектор пойти или в теплотрассу, хотя в коллектор это самое оно... (Банки всех нас там и видели, но только после выдавливания долгов)

Финансовое рабство. Удивительно, но взявшие кредит, сами на свою шею одели железный хомут. Теперь конечно поняли, что ловушка легка на вход, да нелегка на выход, но поздно.
Может это и есть истинная цель финансового кризиса - всех сделать рабами. А механизм прост - всем одолжить деньги, деньги обесценить, потребовать возврата, возврата нет - рабство. Рабство финансовое, моральное, политическое, религиозное.

При такой расстановке вопросов раб (должник) готов на всё, согласен на любое мироустройство, любую партию, любого президента, на что угодно, лишь бы "пронесло" и "улеглось".
Поэтому, если вы взяли в кредит автомобиль, а в залог поставили квартиру, то готовьтесь жить в машине; думайте где прилепить зеркальце, куда поставить зубные щетки и все ли вещи влезут в багажник.

Но есть ситуация еще хуже. Некоторые страны, чтобы смягчить удар кризиса, взяли кредит у МВФ. И вот вдруг становится так, что погасить долг государство не может. Что тогда? А то, что государство становится готовым на любые условия внешних кредиторов, лишь бы списать долг. А условия могут быть - политические, продовольственные, законодательные, военные и др.
Не берите кредиты! Запомните: вход рубль-выход 3$..,
Берегите себя!

Не пушки и бомбы сделали весь мир рабами, а кредиты. Не берите кредитов, довольствуйтесь тем, на что можете заработать и будет вам покой.

"Не оставайтесь должными никому ничем..." (Римлянам 13:8)





Сергей Чулок