[316x448]
Лебедь действительно, тоже низко нагибая шею, старался приподнять голову своей подруги, но та все больше и больше клонилась к воде, пока вовсе не погрузилась в волны.

Лебедь хрипло прокричал что-то па непонятном своем языке.

Ребята хотели подобраться еще поближе, сделать что- нибудь, но старший их урезонил:

— Но тревожьте их. Лучше уйдем совсем отсюда.

И оп легонько, но в то же время настойчиво подтолкнул не желавших уходить товарищей. На следующее утро над Камышиными озерами снова раздался хриплый, гортанный крик. Ребята сразу узнали голос птицы. Лебедь подымался все выше и выше. Решил, видно, своих догонять. Однако чем пристальнее вглядывались в него с земли, тем больше недоумевали: круги то шире, то уже, но только над камышами, только над тем местом, с которого в небо поднялся.

— Все ясно,— сказал опять старший.

— Что ясно?

— Никуда не уйдет он отсюда.

— Брось...

— Вот те и брось.

— А как же? Один ведь остался.

— Потому и не уйдет. Уж я это точно знаю, батя рассказывал. Глядите.

Все и без того неотрывно следили за лебедем, а тут до хруста головы запрокинули. На одном из крутых виражей лебедь неожиданно исчез.

— Где он, ребята?..

И вдруг:

— Падает, падает!..

Даже быстрые глаза мальчишек едва поспевали за маленьким, ринувшимся к земле светлым комочком со сложенными крыльями.

Не стало на свете еще одного лебедя.

Теперь каждому, кто впервые появится в тех местах, показывают острый Лебяжий камень, единственный среди камышей и озер.

Если приедете туда и услышите эту историю, не вздумайте удивляться — местные жители свято верят в благородство лебедей и могут на вас обидеться.

Я видел Лебяжий камень. Белые, тончайшие прожилки на его отвесном срезе показались мне пушинками с птичьего крыла. Будто на веки вечные вбиты в породу.